Гарольд Роббинс - Искатели приключений

«У девочки замедленное развитие». До сих пор в ушах Сергея стояли эти слова доктора. Доктор старался говорить ровно, без эмоций, и все же в его голосе чувствовалась жалость к несчастным родителям.

Сергей посмотрел на Сью-Энн, лицо ее было совершенно бесстрастным. Сначала Сергей подумал, что она просто не поняла слов доктора, который говорил по-французски.

— Доктор говорит, что у нее замедленное развитие. Глаза Сью-Энн холодно смотрели на Сергея.

— Я слышала, — спокойно ответила она. — Едва она появилась на свет, как я поняла, что с ней что-то не так. Она никогда не плакала.

Сергей склонился над кроваткой. Анастасия лежала спокойно, ее темные глаза были открыты, но в них не было никакого любопытства. Ей было уже три месяца, и ей давно уже пора было проявлять признаки любопытства. Сергей почувствовал боль в груди и с трудом сдержал слезы.

— Неужели ничего нельзя сделать? Может быть, операция?

Доктор посмотрел на Сергея, потом на ребенка.

— Только не сейчас, может быть, позже, когда она станет старше. В подобных случаях нельзя что-либо предугадать, иногда это проходит само собой.

— А что можно сделать сейчас? — в отчаянии спросил Сергей. — Она такая хрупкая, такая беспомощная.

Сью-Энн отвернулась от кроватки и подошла к окну с таким видом, как будто отделяла себя ото всего того, что происходило в палате за ее спиной.

— Оставьте ее здесь, ей нужен специальный уход, — Мягко сказал доктор. — Она действительно слишком хрупкая, ее нельзя сейчас трогать. Это все, что можно пока сделать.

— Убить ее! — внезапно резко прозвучал голос Сью-Энн, повернувшейся от окна. — Вот что вы можете сделать! У нее испорченная кровь, отец предупреждал меня об этих старинных европейских фамилиях. Она никогда не поправится! Она будет идиоткой!

Доктор не смог скрыть своего потрясения.

— Нет, мадам, она не будет идиоткой. У нее просто замедленное развитие, может быть, несколько более замедленное, чем обычно бывает в таких случаях, но тем не менее это будет прекрасный ребенок.

Сью-Энн несколько секунд смотрела на доктора и мужа, потом повернулась и быстро вышла из палаты, хлопнув дверью. Через несколько минут девочка заплакала. Доктор наклонился над кроваткой.

— Видите, она реагирует, но, как я говорил, не сразу. Но реагирует. Единственное, что ей нужно, это забота и любовь.

Сергей молча посмотрел на него. Умудренный опытом доктор понял, о чем он думает. Он выпрямился и подошел к Сергею.

— Ваша жена очень расстроена, но вашей вины здесь нет, такие вещи случаются в результате внутриматочной патологии. Пуповина чуть не задушила ребенка, и произошла асфиксия, прежде чем мы успели дать кислород. Но мозговые нарушения крайне незначительные, последствия их часто проходят сами собой.

Сергей по-прежнему молчал.

— Не надо винить себя, мой друг, — ласково сказал доктор.

И все-таки он не мог отделаться от чувства вины.

Сергей припарковал машину перед входом в клинику и направился прямо в палату. Сестра, менявшая белье, улыбнулась, увидев его.

— Девочка в саду с сиделкой.

Через высокие стеклянные двери Сергей вышел в сад и оглядел зеленую лужайку. Сестра сидела на маленькой скамеечке, а перед ней стояла коляска. Услышав приближающиеся шаги, она подняла голову.

Сергей подошел к коляске и заглянул внутрь. Девочка не спала, глаза ее вяло смотрели на Сергея.

— Как она чувствует себя сегодня?

— Очень хорошо. На улице так тепло, что я решила вывезти ее погулять.

— Хорошо. — Сергей достал сигарету, прикурил и сказал, понизив голос:

— Где ты была вчера вечером? Я ждал в гостинице до девяти часов.

— Не могла вырваться, старшая сестра держала меня допоздна в своем кабинете. А потом еще и на автобус опоздала, поэтому заночевала здесь.

Сергей посмотрел на девушку, лицо ее выглядело усталым.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Наверное, просто плохо спала. Старшая сестра уволила меня.

— Уволила? — удивленно спросил Сергей. — Но почему? Ведь по поводу твоей работы не было никаких жалоб.

— Не поднимая взгляда, сиделка ответила:

— Нет, были, так мне заявила старшая сестра. — В голосе ее прозвучала горечь. Сергей заподозрил неладное.

— А она сказала, кто жаловался? Девушка посмотрела на него своими ясными, серыми глазами.

— Нет, она никогда не говорит таких вещей, но судя по характеру жалобы я смогла догадаться. Сергей посмотрел на нее.

— Моя жена. Девушка кивнула.

— Как она могла! Она ведь знает, как ты заботишься об Анастасии.

— И все-таки пожаловалась, больше просто некому. Да и жалоба была не на мою работу, а на мое поведение.

Сергей решительно поднялся на ноги.

— Пойду к старшей сестре.

— Нет, — решительно возразила сиделка. — Оставь все как есть, а то будет еще хуже.

— Но что ты собираешься делать? Какие у тебя планы? Девушка покачала головой.

— Никаких. Найду какую-нибудь работу. Теперь, когда Франция оккупирована, я не смогу вернуться в Англию. — Она подняла голову и посмотрела на небо. — Тучи появились.

Сергей проводил сестру в палату и стоял там, наблюдая, как она меняет ребенку пеленки и укладывает его в кроватку. Анастасия лежала спокойно, а Сергей молча наблюдал за ней и за сестрой. Было что-то глубоко трогательное в том, как та нежно обращалась с девочкой. Если бы только Сью-Энн видела, как дочь нуждается в ее заботе, то, возможно, вела бы себя иначе.

— Она на самом деле очень хорошая, — сказала сестра.

Сергей подошел к кроватке и наклонился.

— Доброе утро, Анастасия.

Девочка некоторое время смотрела на него, потом лицо ее просветлело, в глазах и на губах заиграла улыбка.

— Она улыбается мне! — сказал Сергей, оборачиваясь к сестре. — Она начинает меня узнавать. Сестра понимающе кивнула.

— Я же говорила тебе, что она поправляется. Еще несколько месяцев, и ты ее не узнаешь. Сергей снова повернулся к кроватке.

— Я твой папа, Анастасия, — счастливым голосом произнес он. — Я твой папа, который любит тебя.

Улыбка исчезла с лица девочки, в глазах появилось прежнее равнодушие.

Внезапно Сью-Энн стало жалко и Сергея и себя. Это был разрыв. Но произошел он уже давно. Если бы только она не забеременела или не побоялась сделать аборт. Почему она не посчитала числа по календарю и не предохранилась? Если бы... Было слишком много «если бы», и теперь уже ничего нельзя было поделать.

Но больше всего ей было жалко дочь.

Ей хотелось любить ее, заботиться о ней, но как только она впервые увидела девочку, увидела пустое выражение ее глаз, она поняла, что не сможет любить ее. И все-таки она пыталась сначала. Однако, каждый раз видя бесцветное личико и ничего не выражающие глаза, она молча отодвигала ребенка, и сестра забирала ее.