Уильям Теккерей - Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Главнымъ львомъ между публичными зданіями слыветъ въ Каиръ мечеть, построенная Мегметомъ Али. Она сложена изъ бѣлаго алебастра съ легкимъ, красноватымъ оттѣнкомъ; всѣ орнаменты ея отличаются чисто европейскимъ характеромъ: благородный и фантастическій оріентальный стиль покинутъ поклонниками пророка. Я посѣтилъ здѣсь двѣ городскія мечети и видѣлъ ихъ нѣсколько, — всѣ онѣ въ тысячу разъ прекраснѣе этой. Разнообразіе ихъ орнаментовъ удивительно; причудливыя формы куполовъ и минаретовъ, которыми весьма удачно нарушены общія правила соразмѣрности, поразятъ своей оригинальностью любаго архитектора. Когда идете вы по улицъ, очарованный взоръ вашъ то останавливается на мраморномъ фонтанѣ, украшенномъ арабесками и такъ чисто, мастерски отдѣланной кровлею, что вы смотрите на нее съ такимъ же наслажденіемъ, какъ на античную камею; то не можетъ оторваться онъ отъ арки, прикрывающей входъ въ мечеть, которая поднимается вверхъ такъ легко и граціозно, какъ…. какъ пируэтъ Тальони. Эта архитектура, чуждая грандіозности, богата той легкой и мирной красотою, съ которою ознакомили насъ древніе памятники, хотя Парѳенонъ и Колизей также грубы въ сравненіи съ нею, какъ широкоплечіе Титаны передъ Зевсомъ, питающимся амврозіею. Эти фантастическіе шпицы, куполы и галереи, чаруя взоры, возбуждаютъ и, такъ сказать, щекотятъ воображеніе. Въ знаменитой мечети султана Гассана нашли мы очень мало правовѣрныхъ. Сторожъ, глазами просившій подаянія, предложилъ намъ надѣть соломенныя туфли и ввелъ во внутренность мечети.

Въ ней было удивительно свѣтло. Лучшіе образцы норманскаго искусства, видѣнные мною, не превзойдутъ благородной простоты и граціи этого храма.

Никто не молился въ мечети; только офиціальные сторожа и сверхъ комплектные проводники пришли въ нее за бакшишомъ. Вѣра ослабла; потому-то и не могутъ здѣсь изобрѣсть тѣхъ совершенныхъ формъ и построить такихъ зданій, какія изобрѣтались и строились въ былое время. Для доказательства я укажу на жалкую архитектуру храма, воздвигнутаго Мегметомъ Али, и на совершенное отсутствіе красоты въ мечетяхъ, недавно построенныхъ въ Константинополѣ.

Однакоже путешествіе въ Мекку до-сихъ-поръ въ большомъ ходу у мусульманъ. Подлѣ мечети Гассана находится зеленый лугъ, на которомъ пилигримы разбиваютъ ежегодно станъ свой прежде, нежели двинутся въ дальнѣйшій путь. Я попалъ сюда не во время этого сходбища, но видѣлъ на базарѣ дервиша, который, сопровождая священнаго верблюда, обыкновенно предводительствуетъ происходящими здѣсь въ подобныхъ случаяхъ процессіями. Онъ пользуется въ Каиръ почти такомъ же уваженіемъ, какъ мистеръ О'Конель въ Ирландіи.

Дервишъ этотъ живетъ подаяніемъ. Лѣтомъ и зимою ходитъ онъ босой, нахмуренный, съ палкою и въ одной тонкой, узенькой рубашонкѣ. Сзади торчитъ у него огромнѣйшій пукъ черныхъ волосъ; смуглое тѣло его, словно у дикаря, поросло также курчавыми волосами. Онъ содержитъ пребольшой гаремъ и, говорятъ, составилъ себѣ отличнѣйшее состояніе сборомъ контрибуцій. Глупый народъ увѣренъ въ святости этого человѣка, и когда возвращается онъ изъ своего религіознаго похода, главные муллы, встрѣтивши его за городомъ, торжественно сопровождаютъ въ Каиръ по эзбскійской дорогѣ; простой же народъ бросается подъ ноги его лошади, въ полной увѣренности, что человѣкъ, убитый или изуродованный лошадью великаго Гаджи, попадетъ непремѣнно въ рай магомета. Моя ли вина, что при этомъ случаѣ пришли на мысль мнѣ Гаджи Даніэль и вѣрующіе въ него?

Когда я проходилъ по этой долинъ, на ней не было знаменитаго дервиша; но тутъ, съ блестящими глазами и сѣдоватой бородою, плясалъ другой дикарь. Зрители, казалось мнѣ, смотрѣли на него съ презрѣніемъ, и никто изъ нихъ не положилъ ни копѣйки въ чашку ему. На головѣ этого чудака сидѣлъ живой, но совершенно ощипанный пѣтухъ, обвѣшанный клочками красныхъ лентъ и стеклярусомъ: такой чудовищной и жалкой штуки я никогда еще не видывалъ.

Недалеко отсюда потѣшалъ публику клоунъ, въ родѣ нашего Уиддикомба. Этотъ буфонъ отвѣчалъ на вопросы непристойными фразами, которыя заставляли всю аудиторію помирать со смѣху. Одна изъ его остротъ была переведена мнѣ, и еслибы я вздумалъ сообщить вамъ ее, вы конечно не засмѣялись бы. Драгоманъ увѣрялъ насъ, что весь юморъ этого остряка такого же сомнительнаго достоинства; также отозвался о немъ и молодой египетскій джентельменъ, сынъ паши, котораго въ послѣдствіи я встрѣтилъ въ Мальтѣ. Онъ же сообщилъ мнѣ кое-что о семейной жизни Египтянъ: подробности весьма неназидательныя. Отъ него узнали мы, что женщины на Востокѣ заботятся болѣе всего о томъ, чтобы овладѣть мужчиною, потакая его чувственнымъ влеченіямъ, и что главное достоинство ихъ заключается въ умѣньи разнообразить чувственныя удовольствія. Онъ даже старался объяснить намъ, въ чемъ состоитъ именно игривость ихъ ума, но это былъ трудъ совершенно потерянный, по причинѣ нашей тупости. Я попросилъ бы только покорнѣйше не увлекаться нѣмецкими писателями и эстетиками, Семилясоизмами, Ганганизмами и т. п. Жизнь на Востокѣ — чисто скотская жизнь. Я увѣренъ, что самые презрительные отзывы о ней были бы довольно снисходительны, потому что едва-ли кто въ состояніи разсказать, до какой степени развита на Востокъ саная отвратительная чувственность.

За балаганомъ этого буфона показали мнѣ на зеленомъ лугу мѣсто, обагренное кровью. Здѣсь поутру казнили Арнаута. Городскіе жители проклинаютъ этихъ Арнаутовъ. Станъ ихъ разбитъ за Каиромъ; но они всякій день пьянствуютъ и разбойничаютъ въ городѣ, не смотря на то, что почти каждую недѣлю предаютъ смертной казни по-крайней-мѣрѣ одного изъ нихъ.

Товарищи мои видѣли, какъ толпа солдатъ тащила этого молодца мимо гостинницы. Голый, связанный по рукамъ и по ногамъ, онъ все еще былъ страшенъ своимъ противникамъ, употребляя отчаянныя усилія освободиться отъ нихъ. Онъ былъ чрезвычайно строенъ; обнаженное тѣло его представляло образецъ физической красоты.

Этотъ Арнаутъ плѣнился на улицъ какою то женщиною и хотѣлъ схватить ее. Женщина пустилась бѣжать; вблизи былъ полицейскій баракъ; она бросилась искать въ немъ спасенія; Арнаутъ, не теряя присутствія духа, ворвался и туда за нею. Одинъ изъ полицейскихъ хотѣлъ остановить его, но онъ выхватилъ пистолетъ и положилъ своего противника на мѣстѣ; потомъ обнажилъ саблю и убилъ еще трехъ или четырехъ человѣкъ прежде, нежели успѣли обезоружить его. Онъ понималъ неизбѣжный конецъ свой, видѣлъ, что не можетъ овладѣть женщиною и справиться съ огромной толпою вооруженныхъ солдатъ, которые окружили его, и однако же порывъ чувственности и страсть къ убійству долго еще волновали этого звѣря. Сегодня поутру нѣсколько Арнаутовъ проводили своего товарища на мѣсто казни; смерть нисколько не страшила его, покойно опустился на колѣна и такъ хладнокровно сложилъ свою буйную голову, какъ будто она принадлежала другому.