Ярослав Ивашкевич - Хвала и слава Том 1

На этот раз в замешательство пришел Керубин, почувствовав, что ему вновь хотят отвести роль, играть которую он уже не желал.

— Стихи? Нет, очень мало, больше занимаюсь критикой в литературных журналах.

— Я как раз недавно читала, — сказала Оля. — У вас удивительно тонкий подход к оценке книг. — такой поэтический…

— Вообще-то, — заметил Эдгар, — критика — это тоже поэзия.

— Все поэзия, — пожал плечами Януш, — и коль на то пошло, то подобные определения ничего не определяют. Ну что такое поэзия?

— Ох уж эти мне ваши разговоры — вечно начинаются и кончаются дефинициями поэзии. Странно, что годы ничуть не изменили вас.

— Потому что мы все еще пребываем в эпохе «Шехерезады», — сказал Эдгар. — Все равно какой, Римского-Корсакова или моей…

— О, это огромная разница. Та «Шехерезада» — эпоха нашей молодости.

— Тогда скорее уж «Verborgenheit», — задумчиво произнес Эдгар, положив пальцы на клавиши.

С минуту все молчали. А помолчав, сразу же перешли к повседневности.

— Ну что такое воспоминания? Сны! — высказался адвокат-поэт. — Сегодня — это куда важнее.

Керубин Колышко непременно хотел в ближайшее время видеть Януша у себя. Януш приехал из Коморова только на несколько дней и был очень занят, и поэтому предложил встретиться на другой же день.

У Колышко была солидная адвокатская контора на Капуцинской. Квартиру он снимал в респектабельном доме, на третьем этаже — несколько комнат, хоть он и не был женат. Идя к нему, Януш припомнил, как он навещал Керубина, когда тот жил на Прибазарной, в здании старой богадельни, в анфиладе комнат, где стояла старая фисгармония. Ничто не напоминало сейчас того старомодного дома, равно как не было тут ничего и от современности — ни в самом здании, ни в квартире, полной клубных кресел и бархатных портьер. Януш иронически усмехнулся, входя в этот храм преуспевающей адвокатуры.

«Странно, — подумал он, — что я всегда с какой-то насмешкой отношусь к бедному Колышко. И вдруг ударил себя по лбу: да ведь это же фигура из Диккенса, ей-богу! Керубин Колышко — чисто диккенсовский герой. Но за каким дьяволом я ему понадобился? Что у него может быть ко мне? Опять кому-то от меня что-то нужно!»

Он погрузился в вишневое кресло, с полным безразличием отнесясь к тому факту, что одно из этих кресел уже занято толстой блондинистой личностью с явно семитскими чертами лица. Толстый господин этот чуть приподнялся с кресла.

— Прошу простить, — сказал он, — но у Керубина такие кресла, что с них трудно подняться. Прирожденный сибарит…

Януш улыбнулся, так как незнакомец выговаривал слово «сибарит» точно так же, как княгиня Анна. Как будто звуки «и» и «р» с трудом проходили у него сквозь горло. Что-то этакое аристократическое с претензией на значительность слышалось в голосе незнакомца. Хотя Януш и не любил рассматривать людей в упор, тем не менее он поднял взгляд на человека, утонувшего в глубоком кресле, и стал к нему приглядываться.

«Занятный субъект», — подумал он.

Лицо незнакомца, как будто слегка опухшее, брюзгливое или высокомерное, было асимметричным. Правая сторона была совсем иной, чем левая. Левая — мечтательная и мрачноватая, правая — полная энергии и решимости. Светлые волосы беспорядочно сбились надо лбом, словно их никогда не расчесывали, в уголках губ то и дело скапливалась белая слюна, особенно когда он говорил. Имени его Януш не расслышал, а может быть, Колышко даже и не назвал его.

— Вы, кажется, едете в Испанию? — бесцеремонно спросил толстяк.

Януш взглянул на него с глубочайшим удивлением.

— Я? И в мыслях не было. — И, обращаясь к Колышко, который уселся за стол, точно желая подчеркнуть официальный характер разговора, добавил: — Последнее время я было принялся скитаться по свету, вот досужие языки даже Испанию припутали. Интересно, на чьей я должен был быть стороне?

— Разумеется, на стороне Франко. У вас ведь, кажется, там родня.

— Послушайте, Керубин, — насторожился Януш, — что все это значит?

Керубин как-то неопределенно усмехнулся, играя разрезальным ножом. Незнакомец недовольно поерзал в кресле.

— Сейчас я вам все объясню. Нам стало известно, — он отнюдь не спешил объяснить, кого он подразумевает под этим «нам», — что вы должны сопровождать сестру, княгиню Билинскую, которая как раз собирается навестить свою золовку и ее родственников. А поскольку владения графини Казерта находятся неподалеку от Бургоса, естественно, вы должны очутиться на территории генерала Франко. Надеюсь, ясно? — спросил он деловито и без улыбки.

— Мне об этом пока ничего не известно, — озадаченно ответил Януш.

— Очевидно, сестра еще не успела вам об этом сказать, — собеседник стряхнул пепел в голубую пепельницу — единственное светлое пятно в этом темном кабинете. — А может быть, она собирается поставить вас перед свершившимся фактом? Боится, чтобы вы не воспротивились, и, по-видимому, на днях явится к вам с паспортом и билетом.

Януш так и не мог понять, издевается незнакомец или говорит серьезно. Он взглянул на Керубина, но тот отвел глаза.

— А ты не ошибся, Ежи? — обратился он к своему гостю. — И потом ты начал так круто — у меня такое впечатление, что пан Мышинский даже испугался.

— Господи, с чего вы взяли! — рассмеялся Януш, и к нему тут же вернулось самообладание. — Ничуть я не испугался. Наоборот, очень хотел бы побывать в Мадриде…

— Ну, до Мадрида вам пока что далеко, — спокойно сказал тот, кого Колышко назвал «Ежи».

— Что ж, и Бургос чего-то стоит, — согласился Януш.

— Вы знаете Испанию?

— Нет, никогда там не был.

— Впрочем, это не имеет значения. Так вот, у нас к вам просьба. Нам нужно переслать письмо…

— Письмо? Кому?

— Адресат пока что анонимный.

— Как же я его найду?

— Вам и не нужно будет искать. Он сам явится к вам, как только вы прибудете в Бургос.

— Какое чудесное путешествие, — нейтрально вздохнул Колышко.

— В данный момент не очень, — сказал Януш, следя за дымком папиросы. — Кроме того, меня несколько озадачивает причина, по которой моя сестра именно сейчас должна отправиться… навестить родных.

Ежи улыбнулся.

— Может быть, наша информация не совсем точна. Но как бы то ни было, я бы не хотел вас затруднять еще раз. Скажите мне сразу: если бы вы ехали в Испанию, взялись бы вы доставить письмо?

— Это письмо революционерам? — спросил Януш. — Что в нем?

— А не все ли вам равно? — в свою очередь, спросил Ежи. — Разумеется, вы вправе интересоваться содержанием этого письма, но, к сожалению, я ничего не могу вам сказать. Я и сам этого не знаю. Но ведь вам же ничто не грозит, вы едете в обществе сестры… Если не ошибаюсь, граф Казерта — адъютант генерала Франко.