Эдит Уортон - Век невинности

Почти всю эту ночь Ачер провел без сна, стараясь сочинить благодарственные письма друзьям (и бывшим поклонницам!), приславшим ему свадебные подарки. Задача заключалась в том, чтобы, по возможности, каждое из этих писем вышло оригинальным. Деньги, предназначавшиеся для епископа и священника, лежали наготове у шафера в кармане. Его вещи, в том числе дорожные, были отправлены к миссис Мэнсон Мингот, где в честь молодоженов предполагали устроить торжественный прием. Для молодой пары забронировали места в поезде, который готовился умчать их в неведомые дали. В зачарованной стране пройдет их первая брачная ночь, которая будет овеяна глубокой тайной, бережно хранимой всеми новобрачными испокон веков.

«Кольцо не забыли?» — все так же взволнованно прошептал на ухо Ньюлэнду молодой Ван-дер-Лайден, дебютировавший в роли шафера и ревностно выполнявший свои обязанности. Он гордился высокой ответственностью, возложенной на него, и старался ничего не перепутать.

Ачер сунул правую руку без перчатки в карман своего серого атласного жилета и нащупал маленькое обручальное кольцо, на внутренней поверхности которого было выгравировано: «Мэй от Ньюлэнда, ___ апреля 187__ года.» Похоже, этот жест повторяли многие женихи, прежде чем предстать перед алтарем.

Затем, зажав в левой руке цилиндр и перчатки перламутрового цвета, он замер в ожидании невесты, которая вот-вот должна была появиться в дверях.

Под сводами церкви зазвучал торжественный марш Генделя. Сколько раз Ачер стоял на этом месте у алтаря и равнодушно наблюдал за другими невестами, проплывавшими мимо него под эти звуки, чтобы стать рядом со своими женихами.

«Как же все это напоминает открытие сезона в Опере!» — думал он, обводя взглядом те же самые фигуры, которые он привык созерцать в театральных ложах. Он ждал, что к тому моменту, когда отзвучат фанфары, в церковь войдут миссис Сельфридж Моррис в шляпе с колышущимися страусовыми перьями, и миссис Бьюфорт с алмазными подвесками на лифе и неизменной улыбкой на устах. Ачер с усмешкой отметил про себя, что у обеих дам всегда такое надменное выражение на лице, будто в мире ином им уже уготованы престижные места.

В распоряжении Ачера было предостаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть приглашенных, занявших первые ряды. Дамы сияли от восторга в предвкушении красивого зрелища, а мужчины сидели с озабоченным видом, немного нахмурившись: они думали, как бы им подобраться к лакомым кусочкам во время завтрака и успеть переодеться в сюртуки до обеда.

«Жаль, что на завтрак приглашает Кэтрин, — должно быть, посетовал Реджи Чиверс. — Но я слышал, что Ловелл Мингот настоял на том, чтобы угощение готовил его собственный повар; а посему, вне всякого сомнения, там будет чем поживиться. Главное — не зевать!..»

Ачер живо представлял себе, как Силлертон Джексон поспешил охладить его пыл:

«Мой дорогой, разве вы не слышали, что фуршет будет сервирован на маленьких столиках, согласно новой английской моде?»

Глаза Ачер задержались на какое-то время на одной из скамей, стоявшей слева от прохода. На ней сидела его мать, вошедшая в церковь под руку с Генри Ван-дер-Лайденом. Теперь она потихоньку плакала, скрывая слезы под густой вуалью. В руках она держала горностаевую муфту, доставшуюся ей по наследству от матери.

«Бедная Дженни! — подумал он, посмотрев на сестру. — Вытягивает шею, как жираф, а все равно ей ничего не видно за исключением людей, сидящих впереди; а это по большей части скучные Ньюлэнды и Деджениты.»

По ту сторону от белой ленточки, за которой стояли скамьи, закрепленные за той или другой скамьей, сидел Бьюфорт, высокий и надменный, с красным лицом. Он бесцеремонно разглядывал присутствовавших на церемонии дам. Ачер заметил, что миссис Бьюфорт уже успела занять свое место подле мужа.

Одета она была в шиншилловый полушубок и держала в руках букет фиалок. А чуть поодаль Лоренс Лефертс с напомаженными волосами изображал из себя некоронованного короля всех приглашенных, поклонявшихся божеству, незримо присутствовавшему в церкви, имя которому Хороший Тон.

«Интересно, — подумал Ачер, — сколько отступлений от правил хорошего тона заприметили зоркие глаза Лефертса?»

Но тут он вспомнил, что когда-то сам и придавал этим правилам первостепенное значение. В памяти всплыли те мысли и идеи, которые будоражили его в юные годы и которые теперь казались ему такими незрелыми. В ту пору он походил на средневекового школяра, пытавшегося ввернуть в разговор метафизические термины, которые были непонятны не только окружающим, но и ему самому.

Бурная дискуссия на предмет того, стоит ли выставлять на всеобщее обозрение свадебные подарки, несколько омрачила последние часы перед свадьбой. И Ачеру казалось непостижимым, как взрослые люди могут доводить себя до состояния кипения из-за подобных пустяков. В конце концов, вопрос решился не в пользу этой идеи, благодаря реплике миссис Велланд, воскликнувшей со слезами на глазах:

«Мне еще не хватало пустить в свой дом репортеров!»

Но прошли те времена, когда Ачер рьяно ратовал за строгое соблюдение всех традиций и неписаных законов, утвердившихся внутри того небольшого клана, к которому он принадлежал. В те времена в его глазах они имели такое же значение, как события мирового масштаба.

«А между тем, — подумал он, — люди в разных точках планеты продолжали жить своей повседневной жизнью, не думая об искусственных правилах, которые мы установили…»

«Они идут!» — взволнованно прошептал шафер, но жених уже и сам догадался.

Входная дверь приотворилась, а это могло означать лишь одно: мистер Браун, главный конюший, временно исполнявший роль пономаря и одетый во все черное, выяснял диспозицию прежде, чем выпустить свои «отборные силы».

Потом дверь затворилась снова, и только по прошествии нескольких секунд она открылась со всей торжественностью, и собравшиеся стали шепотом передавать друг другу:

«Семья!..»

Первой вошла миссис Велланд под руку со своим старшим сыном. Ее крупное розовощекое лицо сохраняло серьезное выражение, вполне соответствовавшее торжественности момента. На ней были темно-синее атласное платье с голубыми клиньями по бокам и маленькая шляпка (из того же материала, что и платье) со страусиными перьями. Ее наряд вызвал шепот одобрения. Но прежде, чем она с достоинством заняла свое место на скамье рядом с миссис Ачер, все вытянули шеи, стараясь угадать, кто появится вслед за ней. Накануне свадьбы распространились слухи, что сама миссис Мэнсон Мингот, несмотря на свои ограниченные физические возможности, твердо решила присутствовать на церемонии. Эта идея была настолько в ее духе, что члены клубов даже заключили пари на то, сумеет ли почтенная дама войти в церковь и втиснуться между рядами. Поговаривали, что она посылала своего плотника, чтобы тот измерил расстояние между ними. Но результат оказался обескураживающим, и она поставила свое семейство в известность о том, что меняет планы радикальным образом и въедет в церковь прямо в инвалидном кресле на колесах. Старая Кэтрин намеревалась расположиться в нем прямо у алтаря.