Эдит Уортон - Век невинности

Члены ньюпортского стрелкового клуба всегда собирались на августовские встречи на лужайке Бьюфортов. Вид спорта, который раньше уступал разве что крокету, с появлением лаун-тенниса постепенно отошел на задний план и утратил былую популярность. Впрочем, новоявленная разновидность тенниса «на траве» требовала выполнения ряда неэлегантных движений, а посему эта спортивная игра не прижилась на светских мероприятиях. Там, где хотели щегольнуть изысканностью нарядов и продемонстрировать свою ловкость и грацию все еще отдавали предпочтение стрельбе из лука.

Ачер с удивлением взирал на это зрелище, словно видел его впервые. Ему казалось странным, что жизнь идет своим чередом, и люди продолжают отдавать дань старым традициям, когда его собственное восприятие мира коренным образом изменилось. Именно в Ньюпорте он осознал, какие глубокие перемены произошли в нем за это время. По возвращении в Нью-Йорк молодожены занялись обустройством своего зеленовато-желтого дома со стрельчатыми окнами и прихожей в итальянском стиле. Ачер вздохнул с облегчением, окунувшись в знакомую атмосферу офиса. Возобновив привычные занятия, он почувствовал себя как бы связанным невидимым мостом со своим прошлым «я». Но потом он снова с головой ушел в приятные домашние хлопоты: выбирал с Мэй изящную подножку для ее кареты (Велланды хотели подарить ей ландо), а потом обставлял библиотеку в новом доме, согласно своим задумкам, несмотря на сомнения, возникшие у членов обоих семейств. Как и планировал заранее, по стенам в библиотеке он развесил гравюры и приобрел истлейкские книжные полки, «солидные» кресла и столы.

Ачер снова начал встречаться с Винсетом в Сенчери, а с нью-йоркской «золотой молодежью» — в Никербокере. Замелькали события и знакомые лица, словно все и в самом деле возвращалось на круги своя. Ачер усиленно изучал юриспруденцию, а часы досуга проводил в компании друзей, обедая с ними в клубе или приглашая их домой; иногда ему удавалось съездить в Оперу, — словом, со стороны могло показаться, что его жизнь нисколько не изменилась.

Но в Ньюпорте, куда все приехали отдохнуть и расслабиться, Ачер стряхнул с себя повседневную рутину и обнаружил, что по крайней мере он сам очень изменился. Вначале он предлагал Мэй провести лето на одном островке близ побережья штата Мэн (название его было Маунт-Дизерт), где несколько отважных семей из Бостона и Филадельфии осваивали отдых на природе, неизменно останавливаясь в коттеджах. Они взахлеб рассказывали о жизни, которую вели там посреди дикого леса, у воды, подобно первобытным охотникам.

Но Велланды всегда уезжали на лето в Ньюпорт; им принадлежал там небольшой деревянный дом, стоявший на вершине холма. Ньюлэнд не смог убедить их, что ему с Мэй вовсе не обязательно проводить лето в Ньюпорте. Как заметила миссис Велланд (с довольно кислым выражением на лице), стоило ли шить вороха летней одежды в Париже, если поносить ее не удастся? Разумеется, это был достаточно веский аргумент, и у Ачера не нашлось возражений.

Что касается Мэй, то она не могла понять, почему Ачер с явной неохотой согласился провести лето в Ньюпорте. Она ведь знала, что там, как и раньше, их ожидает приятный и активный отдых. Она напомнила ему, что до того, как они поженились, ему очень нравилось там отдыхать. И Ачеру ничего не оставалось, как пробормотать, что теперь, когда они отправятся туда вместе, Ньюпорт будет нравиться ему еще больше. Но, стоя на веранде Бьюфортова дома, молодой человек вдруг с содроганием подумал, что готов возненавидеть это место.

Вины Мэй в этом не было (бедная девочка!). Когда во время путешествий между ними случались размолвки, они быстро восстанавливали пошатнувшуюся гармонию в своих отношениях, возвращаясь в привычные для Мэй условия. Ачер всегда чувствовал, что она его не разочарует, и оказался прав. Он женился (как и подавляющее большинство молодых мужчин) потому, что встретил прекрасную девушку в переломный момент жизни, после того, как несколько быстротечных романов опустошили его душу. Мэй в его представлении олицетворяла собой покой, стабильность, преданную дружбу и прочность их взаимоотношений, основанных на неукоснительном выполнении своего долга.

Он не смог бы сказать, что ошибся в своем выборе: Мэй полностью оправдала его ожидание. Он гордился тем, что является мужем одной из самых красивых и популярных молодых дам Нью-Йорка, к тому же наделенной ангельским характером и незаурядным умом. Само собой разумеется, Ачер не мог равнодушно пройти мимо такого сокровища! А тот безумный порыв, который овладел им накануне свадьбы, он склонен был считать последним в списке его неудавшихся экспериментов. Идея жениться на графине Оленской была блажью, как он теперь сам понимал, и ее образ стерся в его памяти и казался ему самым жалким и поблекшим в нескончаемом ряду призраков былого.

Но все эти мысли и абстракции терзали его душу; она напоминала ему опустевший дом, в котором осталось одно лишь эхо. Не оттого ли веселые любители спорта, собравшиеся на лужайке у Бьюфортов, напоминали ему детей, беззаботно играющих на кладбище среди могил?

Рядом раздался шелест юбок, и в окне гостиной показалась знакомая фигура маркизы Мэнсон, которая приветливо махнула ему рукой. Как и обычно, она была вся в фестонах, и наряд ее выглядел весьма экстравагантно. Ее итальянская соломенная шляпа была обмотана тюлевым шарфом, концы которого она завязала под подбородком. В руках маркиза держала черный бархатный зонтик от солнца с резной ручкой из слоновой кости (поля шляпы были намного шире зонтика!)

«Мой милый Ньюлэнд, я и понятия не имела, что вы с Мэй тоже здесь! Так вы прибыли только вчера? Понимаю, бизнес, дела, профессиональные обязанности… Насколько мне известно, многие мужья вообще не смогли приехать сюда вместе с женами. Но они навещают их во время уик-эндов, — Медора наклонила голову набок и томно взглянула на него из-под полуопущенных век. — Но брак — это самопожертвование! Мне приходилось часто напоминать об этом моей Элен!»

Сердце Ачера дрогнуло в груди. Когда-то раньше оно вот так же замирало, словно между ним и окружающим миром захлопывалась дверь. Но этот провал в прошлое мироощущение длился всего какую-то долю секунды, ибо он слышал, как Медора принялась отвечать на вопрос, заданный им машинально.

«Нет, я остановилась под Ньюпортом, у Блэнкеров. Они живут в замечательном, уединенном местечке в Портсмоуте. Бьюфорт был так любезен, что прислал за мной сегодня утром один из своих прелестных экипажей. Так что теперь я могу взглянуть краешком глаза на один из знаменитых „приемов на траве“, которые так любит устраивать Реджина. Но сегодня вечером я возвращаюсь обратно, в деревенскую глушь. Что мне больше всего нравится в дамах Блэнкер, так это их оригинальность! Представляете, они взяли в аренду старую ферму в Портсмоуте и приглашают туда потрясающих людей!.. — она вдруг вся вспыхнула и, укрывшись под спасительными полями своей шляпы, продолжала: — На этой неделе мистер Агафон Карвер проведет там несколько занятий по углубленному самосозерцанию… Разительный контраст с этим веселым цветником беззаботных людей, довольных жизнью! Но я ведь всегда жила в мире контрастов! Для меня однообразие — хуже смерти! Сколько раз я говорила Элен, чтобы она боялась размеренной жизни, как огня! Скука — мать всех смертных грехов. Но, что верно, то верно: моя бедная девочка слишком экзальтирована! А сейчас у нее настоящий душевный кризис, так что мир вызывает в ней глубокое отвращение! Она, знаете ли, отклонила все приглашения и не поехала даже к своей бабушке, Кэтрин Мингот! Мне с трудом удалось уговорить ее остановиться у Блэнкеров! как вам это понравится? Она ведет странную, иллюзорную жизнь. Если б она тогда послушала меня, все стало бы на свои места! Тогда дверь все еще не была заперта… Но, мистер Ачер, не спуститься ли нам вниз? Мне хочется посмотреть на это захватывающее дух состязание! Я слышала, что ваша Мэй в нем участвует!»