Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)

— Под названием Ф.Ф.?

— Что под названием Ф.Ф.?

— Расовый разлом.

— Да, — вздохнул мэр, — что правда, то правда.

— И ему я обязан твоим приглашением?

— Есть много причин, по которым я ценю твое общество, Роджер, но в данном случае это так, друг мой, это так.

— По крайней мере, в прессу ничего не просочилось?

— Смотря что считать прессой. — Мэр протянул Роджеру лист бумаги. — Взгляни.

Сверху тянулась витиеватая надпись в восточном стиле: «Охота на дракона». Дальше — строчка с координатами веб-сайта. Потом, видимо, девиз: «Открой двери в сознание!» Остальная часть страницы представляла собой сводку новостей. «Фарик Фэнон… Фрикник… обвиняется в изнасиловании…» Элизабет Армхольстер по имени не называлась, но автор так подробно указал общественное положение и бизнес ее отца — вплоть до уставного капитала не обозначенного напрямую «Армакско», — что это было равносильно фотографии особняка на Такседо-роуд со стрелочкой над ним.

— Господи, — ахнул Роджер. — Откуда это взялось?

— Знаешь моего пресс-секретаря, Глорию Локсли? Она мне это принесла сегодня утром. Скачала из Интернета. Потом позвонила кое-кому. Роджер, это читают в сети по всей Атланте!

— Что это за ерунда такая — «Охота на дракона»?

— Что-то вроде… сетевых колонок светской жизни. Там еще пишут в основном об арестах за мелкие дозы героина и распространение наркотиков на улице. Как мне объяснили, «Охота на дракона» — новый способ приема героина, без шприца.

— То есть они просто безответственные трепачи, — сказал Роджер.

— Беспринципные — да, но совсем необязательно безответственные. Глория проверила у Элайи Йела в полиции несколько их статей об арестах за наркотики — все факты подтвердились точка в точку. Конечно, они не такие важные птицы, как «Джорнэл конститьюшн». Тем не менее их информация о Фэ-ноне и Армхольстер вполне достоверна, сам видишь.

Роджер смотрел на мэра, широко открыв глаза, словно спрашивая: «И что все это значит?»

— Это вдвойне, втройне давит на «ответственные» СМИ, требуя освещения истории. Там тоже понимают — во всем городе на экранах будет то, что ты сейчас читаешь. Любая газета мечтает опубликовать такой материал, но у них нет достоверного источника. Никто не берется подтвердить слух. Армхольстер не обращался в полицию, потому что дочь умоляла его не подавать заявление — она слишком травмирована произошедшим, даже из дому не выходит (по крайней мере, так он мне сказал), — и сам Армхольстер в ужасе от мысли, что имя его дочери может появиться в прессе. В то же время он старается заручиться негласной поддержкой для возмездия, которое хочет обрушить на твоего клиента.

— Возмездие какого рода?

— Не знаю, но Армхольстер знаком со множеством влиятельных людей. Твоему клиенту грозит порядочная встряска. — Мэр опять улыбнулся. — Я сам не понаслышке знаком со множеством влиятельных людей.

Роджер Белый промолчал. Глядя на Уэса Джордана, он ждал, что тот скажет дальше, и гадал, что же в мэре показалось ему сегодня таким… необычным. В комнате для приемов появилось несколько новых йорубских статуэток.

— Но это не самое главное, — продолжал мэр. — Самое главное — наш человек в этом деле.

— Наш человек?

— Наш человек, Чарли Крокер.

— Ну да-а-а, — нарочито важно протянул Роджер. — И что?

— Да, он тот, кто нам нужен. Вне всяких сомнений. Парень «Шестьдесят минут». На улице все оборачиваются ему вслед — «Гляди, тот самый парень „Шестьдесят минут“!» Он-то хорошо знает, каково быть известным спортсменом, с какими нападками приходится сталкиваться. Знает, что такое человеческая зависть и обида. Знает, какого ничтожного повода иногда достаточно, чтобы обвинить звезду, знает, чем может обернуться любая мелочь. И сейчас самое время обратиться к нему — ситуация может взорваться в любой момент.

Роджер чувствовал, что в рассуждениях Уэса не хватает какого-то звена, но ограничился обычным:

— Угу.

— Да, это наш человек, — продолжал Уэс, — но, с другой стороны, есть серьезная проблема. Человек этот практически банкрот. Да. Со дня на день Чарли Крокер потеряет все. Уже конфискован корпоративный самолет, «Гольфстрим», большой, как пассажирский авиалайнер. Если Крокер полетит вверх тормашками, как очередной атлантский застройщик, страдающий манией величия до потери всякого чувства меры, его выступление в защиту Фарика Фэнона не будет иметь должного эффекта.

— А кто конфисковал корпоративный самолет?

— «ГранПланнерсБанк».

— Откуда ты знаешь?

— О, я в курсе новостей «ГранПланнерсБанка». Мы — то есть город Атланта — имеем там множество счетов, муниципальных и районных. Для банка это громадные средства. Речь идет о миллионах долларов в год, которые они пускают на кредиты благодаря нашим счетам. Громадные, просто громадные средства. Можешь мне поверить, для нас они расстараются, в лепешку разобьются. И это вопрос не только денег. Помнишь, в прошлый раз мы говорили о том, как принято вести дела в Атланте?

— Угу.

— Так вот, у крупных фирм вроде «ГранПланнерсБанка» есть одна особенность… Интересное дело, чем фирма крупнее, тем охотнее она… э-ээ… делает нам большие одолжения просто ради… ради того, чтобы все было гладко, спокойно, взаимо-образно, чтобы с черной администрацией все было на мази. Что-то вроде уплаты дани. Помнишь старика Помероя, какой исторический смысл он вкладывал в это выражение — «уплата дани»?

— Угу.

— «Это один из способов обеспечить себе занятость в городе, слишком занятом, чтобы ненавидеть», — процитировал Уэс Джордан со своей излюбленной ироничной улыбкой.

— Может, я тугодум, Уэс, но я ничего не понимаю.

— Роджер, сейчас я говорю с тобой как с братом. Да?

— Да.

— Я хочу поручить тебе деликатную миссию, — сказал Уэс Джордан. Роджер ждал, что он чуть заметно скривит губы или моргнет, давая понять — «деликатная миссия» лишь очередная искра его фирменной иронии. Однако вид у Уэса был самый серьезный, перед Роджером сидел настоящий мэр. — И о ней не должны знать ни твой клиент, ни твои коллеги, мистер Сэлисбери и мистер Пикетт. Даешь слово?

— Брат Уэс, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но разве можно дать слово, не зная, о чем идет речь?

— Что, даже такой мелочи не можешь для меня сделать, а? Ладно, тогда я полагаюсь на твою гражданскую ответственность.

Роджер внимательно смотрел ему в лицо. Ни усмешки, ни подмигивания, ни приподнятых бровей.

— Этот случай, — продолжал мэр, — может оказаться столь же губительным для города, как убийство Мартина Лютера Кинга или избиение Родни Кинга [32] Речь идет о беспорядках 1992 г. в Лос-Анджелесе после того, как четверо полицейских, избивших чернокожего водителя Родни Кинга, были оправданы судом белых присяжных. В результате погромов и разбойных нападений 55 человек было убито, 2000 ранено, материальный ущерб оценен в миллиард долларов. — поскольку затрагивает самые худшие опасения белого человека. Понимаешь, о чем я?