Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)

Стеклянные двери столовой открывали еще более роскошные пейзажи, и с места Роджера, хозяина этого идеального дома, обзор был самый лучший. Он машинально мешал ложечкой мюсли — с малиной, бананом и обезжиренным молоком. Взгляд был прикован к идиллическим картинам Ниски-лейк, но и посторонний человек понял бы, что Роджер не видит никаких красот.

— Роджер, — сказала Генриетта, — что случилось?

Даже не поворачивая головы:

— Ничего.

— Нервничаешь из-за пресс-конференции, да?

— Наверно… Никак не могу понять, почему я все это сказал. — Он не собирался рассказывать никому, даже Генриетте, что выпустил этих ницшеанских «тарантулов», желая угодить Седрику Стифеллу из «чернокожего» еженедельника.

— Ро-оджер, — ласково позвала Генриетта. Он посмотрел на жену. — Пресс-конференция кончилась, солнышко. Это вчерашний день. А мы живем сегодня. И потом, ничего такого страшного ты не сказал.

«Глупо плакать по убежавшему молоку, — услышал в ее словах Роджер, — хотя убежало его у тебя больше некуда».

Дело в том, что пресс-конференция не кончилась. Проклятая оплошность не прошла незамеченной. Прямо перед ним лежала свежая газета, где на первой странице, пусть и внизу, чернел заголовок: «Юрист заявляет: за Фариком охотятся „тарантулы“».

«Юрист» — это он! Это он, Роджер Белл, подбросил в суп пауков!

Не успев еще выехать с подъездной дороги на шоссе, Роджер уже порядком нервничал. Сзади вдруг раздались гудки, кто-то начал его обгонять. Роджер ударил по тормозам. Слева подплыл свинцово-серый «БМВ», большой, четырехдверный. Стекло в окошке поползло вниз, высунулся водитель с улыбкой от уха до уха.

— Привет, сосед! Видел вас вчера по телевизору!

Это темнокожее морщинистое лицо со сверкающими зубами и полоской аккуратно подстриженных усов над верхней губой Роджер видел не впервые. К нему подъехал Гай Томпсон, владелец одной из самых успешных «черных» радиостанций на Юге. Роджер знал, что Томпсон живет на Ниски-лейк, что он ездит на великолепном сером «БМВ», знал, что его ладную фигуру хорошо облегают костюмы вроде этого шерстяного, и не удивился внушительным размерам руки, далеко высунувшейся из рукава с белоснежной манжетой и золотой запонкой. Но они с Томпсоном не были знакомы — Роджер и подумать не мог, что сосед знает его по имени…

Томпсон посерьезнел.

— То, что вы сказали, давно должно было прозвучать в этом городе! Так держать! — Широкая улыбка сверкнула вновь, Томпсон показал Роджеру большой палец — жест одобрения, поддержки… и умчался на своем стальном «БМВ».

«Что же я такого сказал?» — мысленно поинтересовался Роджер. Сам он не видел в своих словах ничего заслуживающего одобрения. Однако встреча с уважаемым мистером Томпсоном, который, оказывается, знал и поддерживал его, оставила у Роджера теплое чувство.

Добравшись до бизнес-комплекса, он свернул, как обычно, в подземную стоянку. У знака «СТОП» всегда слонялось несколько служащих в униформе, готовых отогнать машину. Сегодня к Роджеру подошел молодой чернокожий парень по имени Бо — Роджер слышал, что его окликали так другие парковщики. Бо парковал машину Роджера примерно раз в две-три недели, и общение их никогда не выходило за рамки обычного «здравствуйте-спасибо».

На этот раз парень встретил Роджера как-то странно — заулыбался, удивленно разинув рот.

— Вы… вы… — Он поднял указательный палец. — Вы Роджер Белл, да?

— Д-да, — нерешительно кивнул Роджер, гадая, к чему бы это.

— То-о-о-чно! — воскликнул Бо. — Я вчера видел вас по телевизору! — И протянул руку.

Роджер пожал ее, парень обхватил его кулак и большой палец. Какое-то особое дружеское рукопожатие, незнакомое юрисконсульту Беллу.

— Это большая честь, — сказал Бо. И вдруг подмигнул. — Здорово вы им высказали, мистер Белл!

— Спасибо, — сказал Роджер.

Парень скользнул на водительское сиденье, чтобы отогнать машину в недра стоянки, и вдруг высунулся опять.

— Мистер Белл!

Роджер обернулся.

— Мы с тобой! — сказал юный Бо. Убрал голову и поехал дальше.

«Мы с тобой!»

Сначала Роджер, конечно, подумал об Андрэ Флите. Но при чем тут Андрэ Флит? Это — ему, Роджеру, который сумел высказать что-то очень важное. Роджер даже подумать боялся — каким-то образом он приобрел сторонников… у него появились свои собственные сторонники…

Фойе Пичтри-Олимпус — помпезный мраморный зал: мраморные колонны, бортики, S-образные изгибы, выпуклые формы, рамки, всевозможные элементы классической архитектуры. Всё это сверкало и слепило глаза из-за множества светильников, направленных на гладкий мрамор. В стене напротив главного входа — большая арочная ниша с абстрактной скульптурой Генри Мура. Содержимое ниши казалось Роджеру чем-то вроде гигантского расползающегося пончика. Крупные бизнесмены Атланты, практически все белые, считали работы Генри Мура «настоящим классом» в скульптуре. Только посмотрите на эту штуку… дурацкий, бессмысленный кусок металла. Да, в чем-то Уэс Джордан был прав. Всё ради «класса». Три потертых бельгийских гобелена на другой стене. Тапер за огромным концертным роялем — высокий темнокожий мужчина лет тридцати в смокинге (время — половина девятого утра). Сейчас он играл «Болеро» Равеля. Начальство желало классики, но не слишком… утомительной, особенно в утренней запарке. Темпераментные аккорды, страстные трели старика Мориса лились на мраморный пол, эхом отскакивали от стен и метались, метались, метались по фойе. Каждый будний день Роджер проходил в двадцати шагах от рояля с чернокожим тапером уже… сколько?., несколько месяцев, и ни разу они даже не обменялись взглядами… но сегодня в том, как тапер плескал страстные волны «Болеро» на эти кла-аассные мраморные стены, было что-то иронически-вычурное, наигранное, и Роджер повернул голову к человеку за роялем… Тот ответил ему таким выразительным взглядом, что Роджер не мог отвести глаз. Тапер подмигнул и слегка улыбнулся. Утопая левой рукой в жарких тропиках фантазии старика Мориса, правую он оторвал от клавиатуры и сложил пальцы в форме буквы V, приветственным жестом.

И он тоже! Тапер в фойе! Что всё это значит?

Поднимаясь на лифте, Роджер приуныл. В обитых красным деревом коридорах «Ринджер Флизом энд Тик» эта поддержка — братская поддержка — ничего не значит, более того… В «Ринджер Флизом» все эти улыбки и комплименты, которые так греют тебя, милый Роджер, вызовут только неодобрение. Ты допустил профессиональный промах, вставив «тарантулов» и Инглиш-авеню туда, где им вовсе не место. Разыграв ни с того ни с сего расовую карту, ты показал истинный цвет своей кожи.

Роджер шел по мрачным темно-красным коридорам почти на цыпочках. Первый, на кого он наткнулся, был Боб Партридж, сорокалетний крепыш, один из тех светлых блондинов, чьи темные брови кажутся крашеными. Боб Партридж стоял на второй ступеньке руководства «Ринджер Флизом», после Зэнди Скотта и других директоров. Роджер встретил его настороженным взглядом, но Партридж расплылся в улыбке и воскликнул: