Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

– Б-б-боже правый! – вырвалось у Честера.

В следующую секунду он горько рассмеялся. Хоть и слишком поздно, свершилось чудо. Одно из ненавистных созданий впереди махало ему клюшкой. Остальные человекообразные отошли к краю фервея. Надо же, теперь, когда все пропало, эти мерзавцы уступают дорогу. Ощущение чудовищной несправедливости волной поднялось в Честере. Зачем они пропустили его сейчас? Мяч лежит в добрых трехстах метрах от грина, а чтобы побить рекорд, нужно играть в пар. Не замечая ничего вокруг, он потянулся за клюшкой и только тут всеми фибрами души почувствовал, как жестоко обошлась с ним судьба. В отчаянии он поднял клюшку.

Гольф непредсказуем. Из-за раздражения Честер сорвал удар с ти. Раздражение не улеглось, однако сейчас ему удался лучший в жизни удар. Мяч поднялся в воздух, словно под действием мощной взрывной волны. Ничуть не отклоняясь от курса и не поднимаясь высоко над землей, он перелетел через холм, над ловушкой, избежал препятствия, ударился о землю, покатился и замер метрах в пятнадцати от лунки. Такое бывает раз в жизни, и даже «Инвалидная команда» разразилась визгливыми криками восхищения. Несмотря на всю свою испорченность, эти люди не были напрочь лишены чувства прекрасного.

Честер глубоко вздохнул. Самое сложное позади. С малых лет он считался непревзойденным мастером коротких приближающих ударов, а именно такой удар ему предстояло выполнить. Теперь он мог закончить игру в два удара с закрытыми глазами. Честер подошел к мячу. Лучшей позиции нельзя было и пожелать. В считанных сантиметрах было углубление в земле, но мяч в него не попал, а лежал на удобном возвышении, прямо-таки напрашиваясь на удар мэши-нибликом. Честер принял стойку, внимательно посмотрел на флаг и склонился над мячом. Фелиция, затаив дыхание, наблюдала за ним. Девушка сопереживала ему всей душой. Она думала только о том, что на ее глазах рождается новый рекорд поля, и не могла бы больше болеть за Честера, даже поставив на него крупную сумму.

Тем временем «Инвалидная команда» вернулась к жизни. Перестав обсуждать удар Честера, они вновь принялись за игру. Надо сказать, даже в четверках, где пятьдесят метров считается хорошим ударом, кто-то должен быть первым. К игре приготовился достойный представитель «Инвалидной команды», получивший от своих собратьев гордое звание Почетного Землекопа.

Несколько слов об этой груше в человечьем обличье. Он был, если столь низкие формы жизни вообще поддаются классификации, звездой «Инвалидной команды». В юности он подавал надежды в метании молота, но за пятьдесят семь лет обильные трапезы исказили его фигуру до неузнаваемости, так что когда-то мощная грудь стала уступать в ширине более приземленным частям тела. Его товарищи – Человек-с-Тяпкой, Дядюшка-Вечность и Главный-Советчик – довольствовались уже тем, что могут потихоньку перекатывать мяч с места на место, в то время как сам Землекоп, не щадя сил, всякий раз словно пытался нанести мячу тяжкие увечья, и частенько едва не разбивал его вдребезги. Он верил только в грубую силу, а потому все его достижения сводились главным образом к развороченной вокруг мяча земле. Однако в душе Землекоп верил, что когда-нибудь два или три чуда случатся одновременно и ему удастся хороший удар. За годы разочарований океан надежд иссяк и превратился в тоненький ручеек, так что теперь, берясь за клюшку, Землекоп лишь смутно желал отправить мяч на несколько метров вверх по холму.

Ему и в голову не пришло, что пока Честер не закончит лунку, он вообще не должен играть; а если и пришло, то он отмахнулся от этой мысли, ведь до Честера было метров двести, а это, по меркам «Инвалидной команды», целых три дальних удара. Почетный Землекоп без тени сомнения взмахнул клюшкой над головой так, как в дни своей юности, бывало, размахивал молотом, и со звериным рыком, который всегда сопровождал его выступления, нанес удар.

Гольфисты, в самом широком смысле слова включая и «Инвалидную команду», зачастую склонны к подражанию. Увидев, как мажет мазила, мы и сами так и норовим промазать, и наоборот, при виде безукоризненного удара мы в состоянии превзойти себя. Землекоп понятия не имел, каким образом Честер совершил столь превосходный удар, однако бессознательно отслеживал каждое его движение. Так или иначе, в этот раз Землекопу, как и Честеру, тоже удался лучший удар в жизни. Открыв глаза и выпутавшись из клубка конечностей, в который он превращался после каждого маха, Землекоп увидел, как мяч несется вверх по холму, словно заяц по калифорнийской прерии.

Поначалу Землекоп испытывал лишь сказочное изумление. Он с детским восторгом глядел на мяч, будто столкнувшись с необыкновенным чудом природы. Затем, как разбуженный лунатик, с ужасом пришел в себя. Мяч летел прямо в человека, готовившегося к удару.

Честер во время игры не замечал ничего вокруг, а потому едва ли слышал звук удара, а если и слышал, то не обратил на него внимания. Он на глаз оценил расстояние до лунки и, приметив уклон грина, немного поменял стойку. Затем плавным движением подвел головку клюшки к мячу и медленно поднял ее. Клюшка как раз пошла вниз, и тут мир вдруг преисполнился криков «Мя-ач» и что-то пребольно ударило Честера пониже спины.

Величайшие жизненные трагедии на мгновение ошеломляют нас. Секунду-другую, которые показались вечностью, Честер едва ли соображал, что происходит. То есть он, конечно, понимал, что вдруг началось землетрясение, ударила молния, столкнулись два поезда, на голову рухнул небоскреб, а вдобавок еще кто-то в упор выстрелил в него из пушки, но все это объясняло лишь малую толику его ощущений. Он несколько раз моргнул и дико выпучил глаза. А выпучив, заметил размахивающую руками «Инвалидную команду» на нижнем склоне холма и понял все. Тут же он увидел, что его мяч не прокатился и двух метров.

Честер Мередит взглянул на мяч, потом на флаг, перевел взгляд на «Инвалидную команду», поднял глаза к небу. Губы его дрожали, лицо побагровело. На лбу выступили капельки пота. И тут в нем словно плотину прорвало.

– !!!!!!!!!!!!!!! – кричал Честер.

Краем глаза он заметил, как стоявшая рядом девушка безмолвно всплеснула руками, но сейчас было не до нее. Ругательства, копившиеся в его груди столько долгих дней, словно наперегонки, мощным потоком рвались на свободу. Они наскакивали друг на друга, соединялись в причудливые цепочки и образовывали отряды; они смешивались, находя выход в диковинных сочетаниях гласных звуков; было слышно, как последний слог какого-нибудь разящего глагола сливался вдруг с первым слогом не менее едкого эпитета.

– ! —!! —!!! —!!!! —!!!!! – ревел Честер.

Фелиция стояла как зачарованная и любовалась им.