Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.13. Мечта. Человек-зверь
- Название:Собрание сочинений. Т.13. Мечта. Человек-зверь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1964
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.13. Мечта. Человек-зверь краткое содержание
В тринадцатый том Собрания сочинений Эмиля Золя (1840–1902) вошли романы «Мечта» и «Человек-зверь» из серии «Ругон-Маккары».
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Собрание сочинений. Т.13. Мечта. Человек-зверь - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Оба уже грезили о том, как будут спокойно видеться у нее, в новой квартире, отвоеванной с таким трудом, но пока что им приходилось встречаться вне дома. Зима кончалась, февраль выдался на редкость мягкий. Во время прогулок они целыми часами кружили по пустырям возле станции, Жак старался не останавливаться, а когда Северина, повиснув у него на шее, вынуждала его присесть и требовала, чтобы он овладел ею, настаивал, чтобы это произошло где-нибудь в укромном уголке, в темноте: он боялся, что, увидя ее наготу, нанесет удар, а мрак помогал ему сохранять над собою власть. В Париже, куда они по-прежнему ездили по пятницам, Жак старательно задергивал занавески, говоря, что яркий свет нарушает всякое очарование. С некоторых пор Северина даже не заботилась о том, чтобы как-то оправдать в глазах мужа свои еженедельные отлучки. Для соседей благовидным предлогом по-прежнему служила мнимая боль в колене, она говорила им также, что ездит навещать свою кормилицу, тетушку Викторию, которая хоть и выздоравливает, но все еще в больнице. Для любовников путешествие в Париж, как и прежде, служило большим развлечением, Жак в тот день особенно осторожно вел состав, а Северина, довольная тем, что он менее угрюм, чем обычно, с интересом смотрела в окно, хотя постепенно до мельчайших подробностей изучила маршрут и узнавала теперь каждый косогор, каждую рощицу. От Гавра до Моттвиля лежали луга, однообразные поля, пересеченные живыми изгородями, усаженные яблонями, затем вплоть до Руана шла пустынная, вздыбленная местность. За Руаном появлялась Сена. Железнодорожное полотно проходило над нею в Соттвиле, в Уасселе и Пон-де-л’Арше, а потом она то и дело возникала перед глазами посреди просторных равнин. После Гайона она уже не исчезала из виду и медленно струилась слева от железной дороги, извиваясь меж низких берегов, окаймленных тополями и ивами. Стальная колея дороги и стальная лента реки бежали рядом у подошвы холма до самого Боньера, тут они разлучались, чтобы внезапно вновь встретиться в Рони, когда поезд вылетал из Рольбуазского туннеля. Сена, казалось, была добрым попутчиком поезда. Рельсовый путь еще трижды пересекал ее до Парижа… Наконец появлялся Мант с колокольней, возвышавшейся над купами дерев, Триэль, чьи гипсовые карьеры белели вдали, Пуасси, перерезанный железнодорожным путем в самом центре, затем показывались две зеленые стены Сен-Жерменского леса, густо поросшие сиренью склоны Коломб, а там уже начинались предместья, уже угадывался Париж: с Аньерского моста была видна пока еще далекая Триумфальная арка, возносившаяся над облупленными строениями, ощетинившимися заводскими трубами. Паровоз нырял в Батиньольский туннель, а затем поезд подходил к платформе шумного вокзала… А потом, до вечера, Жак и Северина могли свободно располагать своим временем. В Гавр они возвращались уже почти ночью, и молодая женщина, смежив веки, вновь мысленно переживала счастливые минуты. Но всякий раз — и утром и вечером, — проезжая мимо Круа-де-Мофра, она, стараясь остаться незамеченной, вытягивала шею и кидала осторожный взгляд на переезд: Северина была уверена, что увидит возле шлагбаума неподвижно стоящую Флору, — сжимая в руке флажок в кожаном футляре, девушка горящими глазами следила за поездом.
Жак предупредил Северину, что ей надо опасаться Флоры, — девушка видела, как они поцеловались в домике Мизара в тот день, когда свирепствовала снежная буря. Он понял наконец, что эта дикарка еще с отроческих лет страстно любит его, он знал, что она ревнива, что в ней живет неженская энергия, что ненависть ее может быть безрассудной и губительной. К тому же она, по-видимому, многое знала; Жак вспомнил, как она намекала ему на то, что председатель суда развратничал с какой-то барышней, а потом, чтобы спрятать концы в воду, выдал ту замуж. Ну, а коли ей это было известно, она, уж конечно, догадалась, кто свел счеты со стариком, и, разумеется, она молчать не станет, чего доброго, еще напишет донос, чтобы отомстить сопернице. Но проходили дни, недели, а ничего такого не случалось, Флора, как обычно, неподвижно стояла на своем посту возле самого полотна, подняв флажок. Она уже издалека замечала паровоз, и в то же мгновение Жак ощущал на себе ее пылающий взор. От этого взора его не мог защитить даже дым паровоза, взгляд Флоры будто пронизывал машиниста насквозь и неотступно следовал за ним, не отставая от грохочущего поезда, проносившегося с быстротою молнии. Но глаза девушки останавливались не на одном машинисте, они обшаривали каждый вагон от первого до последнего, придирчиво оглядывали окна, буравили их. И она неизменно обнаруживала каждую неделю ту, другую, соперницу. Когда Северина чуть высовывалась из окна, повинуясь властной потребности узнать, здесь ли Флора, та неизменно замечала ее, и взоры их скрещивались, как шпаги. Поезд стремительно скрывался вдали, пожирая расстояние, а девушка оставалась у переезда, она была бессильна последовать за ним и с бешенством думала о счастливых любовниках, которых он уносил с собою. Жаку мерещилось, будто Флора день ото дня становится выше, каждый раз ее фигура казалась ему более мощной, его тревожило, что она ничего не предпринимает, и он с беспокойством вопрошал себя, какой план вынашивает эта угрюмая рослая девушка, которая, точно изваяние, высилась у шлагбаума.
Немало досаждал возлюбленным и обер-кондуктор Анри Довернь. По пятницам он неизменно сопровождал поезд и всегда выражал назойливую любезность в отношении молодой женщины. Проникнув в тайну ее связи с машинистом, он говорил себе, что в один прекрасный день, возможно, наступит и его черед. Довернь выказывал Северине такие недвусмысленные знаки внимания, что Рубо в дни своих дежурств язвительно ухмылялся, наблюдая, как обер-кондуктор из кожи лезет вон: оставляет для нее отдельное купе, галантно подсаживает на подножку, пробует, достаточно ли горяча грелка. Однажды Рубо, продолжая спокойно разговаривать с Жаком, лукаво подмигнул ему, точно указывая на заигрывания Доверня и удивляясь тому, что тот их терпит. Кстати сказать, во время ссор Рубо грубо обвинял Северину, будто она живет сразу с двумя любовниками. И внезапно ей пришло в голову, что, может, и Жак думает так же, не оттого ли он постоянно угрюм? Заливаясь слезами, она клялась, что ни в чем не повинна, пусть он убьет ее, если она ему неверна! Смертельно побледнев, Жак обнял ее и, пытаясь все обратить в шутку, ответил, что не сомневается в ее порядочности и никого не намерен убивать.
В начале марта погода резко испортилась. Жак и Северина вынуждены были прекратить свидания, еженедельные поездки в Париж уже не приносили молодой женщине прежней радости: что значили эти несколько часов призрачной свободы! С каждым днем она испытывала все более властную потребность никогда не разлучаться с Жаком, быть с ним рядом и днем и ночью, она жаждала, чтобы он всецело принадлежал ей, ей одной! И вместе с тем в молодой женщине росла ненависть к мужу, одно присутствие Рубо приводило ее в болезненное и злобное раздражение. Обычно мягкая и покладистая, Северина не могла теперь спокойно слышать имя мужа, она выходила из себя, если он хоть в чем-нибудь ей перечил. И тогда ее прозрачные голубые глаза вспыхивали темным пламенем, словно отражая черноту волос. Северина впадала в ярость, обвиняла мужа, что он испортил ей жизнь, именно он — причина того, что они ненавидят друг друга. Ведь все это он наделал! По его вине рухнула их семья, по его вине она завела любовника! Каменное спокойствие Рубо, безразличие, с каким он встречал ее гневные вспышки, его круглые плечи, торчащий вперед живот — вся эта заплывшая жиром глыба раздражала Северину: как смеет он быть таким самодовольным, когда она страдает! Порвать с ним, уйти, начать на новом месте иную жизнь — вот чем были заняты теперь ее помыслы. О да, вычеркнуть все, что было, навсегда забыть обо всех этих гнусностях, вновь стать такой, какой она была в пятнадцать лет, любить и быть любимой, создать для себя такую жизнь, какая рисовалась ей в отроческих мечтах! Целую неделю она лелеяла план побега: тайно от всех они уедут с Жаком, поселятся где-нибудь в Бельгии и станут там жить, как трудолюбивая чета молодоженов. Но Жаку об этом она даже не сказала, ибо сразу же представила себе все препятствия — ложное положение, в каком они окажутся, вечный страх, который станет ее уделом; неприятнее же всего было то, что ей пришлось бы оставить мужу все состояние: деньги и дом в Круа-де-Мофра. Согласно брачному контракту, супруги Рубо совместно владели всем имуществом, по существующим законам она как бы находилась под опекой мужа, всецело была в его власти, и это связывало ей руки. Нет, она предпочла бы умереть, лишь бы не оставлять ему деньги! Однажды Рубо явился домой мертвенно-бледный: когда он переходил путь перед самым носом у паровоза, его ударило буфером по руке, и Северина подумала, что, если бы муж погиб, она б получила свободу. Она долго смотрела на него большими неподвижными глазами: отчего он не умирает, раз она его больше не любит и он только всем мешает?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: