Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Александр (колеблясь). Вы думаете, что она уверена?

Бианка-Мария.Да, она уверена. (Молчание.) А он? Вы не думаете, что и он подозревает?

Александр.Ах, нет! В нем нет ни малейшего подозрения. Я его знаю хорошо…

Бианка-Мария.А его странная перемена, его тайная, почти дикая печаль, а его отношение ко мне… Иногда он устремляет на меня невыносимый взгляд. Когда я подхожу к нему, когда я беру его за руки, мне иногда кажется, что от всего его существа веет глубоким отвращением ко мне…

Александр.Вы ошибаетесь, Бианка-Мария. Он не подозревает ничего. Он необыкновенно озабочен своей болезнью…

Бианка-Мария.Болезнью! Так и вы думаете, что он действительно болен?

Александр.Его силы подорваны слишком долгим и слишком упорным напряжением. Мрачные вымыслы должны мучить его изнуренный ум… Без сомнения, что-то необъяснимое в нем есть… Но он заговорит со мной, назовет мне призрак, который преследует его. Он мне скажет причину своего страха. Человеку нельзя безнаказанно раскрывать гробницы и всматриваться в лица мертвецов, и каких мертвецов! (Молчание.) Он заговорит со мной. Вчера вечером он был уже готов заговорить… Я разыщу его сегодня. Вы не знаете, куда он ушел?

Бианка-Мария.Не знаю. Может быть, к Персейскому источнику. Он предпочитает это место, когда хочет остаться наедине! Вода! Вода! Ах, что может быть на свете прекраснее воды? А здесь все засохло, всюду одна жажда, жажда… Персейский источник — единственное убежище: его нежное журчание усыпляет, усыпляет мысли.

Она отходит от стола с сокровищами и направляется к балкону медленно, почти обессилев.

Вода! Вода! Сколько времени я не видела большой реки, протекающей по зеленому лугу, опоясанного лесами озера, белоснежного водопада…

Александр (вдруг останавливая ее на ходу, взяв ее за руки, бледный от желания). Ах, прекрасная, прекрасная, поистине нежная и поистине свежая, как журчащая вода, как утоляющая жажду вода… Вся ваша красота, ах, мне кажется, что вся ваша красота заливает мои чувства, как живая вода, как вода, которая трепещет, дрожит… Ах, прекрасная, прекрасная, прекрасная только для одного меня.

Бианка-Мария (обомлев). Пустите меня! Пустите меня, Александр!

Александр (опьяненный). Я чувствую любовь во всех ваших венах, в ваших волосах, она поднимается, поднимается, я вижу, как она нахлынула к вашим ресницам… Я чувствую как бы благоухание в слезах под вашими ресницами… Весь ваш образ бледнеет во мне… Вы вся во мне, как глоток воды, который я выпил…

Он тянется к ее устам, чтобы поцеловать их. Она отскакивает назад, растерянная, с трудом сдерживая крик. Они стоят друг перед другом, тяжело дыша, не в силах больше говорить.

Бианка-Мария (вздрогнув). Слышите! Александр. Что такое?

Бианка-Мария.Ее голос…

Несколько мгновений оба прислушиваются.

Это — ее голос! Это — ее голос! Она ищет вас, конечно, она вас ищет.

Александр.Не бойтесь ничего, ничего не бойтесь!

Бианка-Мария.Она знает все, она все понимает. Скрыть невозможно. Как только она переступит порог, она услышит биение нашей крови. Нельзя скрыть!..

Александр (с горечью). От души, которая достойна принять истину, не следует скрывать ничего, Бианка-Мария.

Бианка-Мария.А страдание, страдание?..

Александр.Она — невольница скорби, нам ничего нельзя сделать для ее освобождения. Она принадлежит другой жизни.

Бианка-Мария.Другой жизни…

Она опускает голову и направляется к выходу.

Анна в сопровождении кормилицы появляется на пороге… Все ее лицо выражает необыкновенно тихую печаль…

Анна.Бианка-Мария!

Бианка-Мария (взяв ее за руку). Вот я! Я здесь!

Анна.Ступай, ступай, няня!

Кормилица уходит, Бианка-Мария ведет слепую к Александру.

Александр!

Александр.Я здесь, Анна!

Слепая протягивает к нему руку, которую он берет. В этом положении она молча стоит между ними несколько мгновений. Затем отходит от Александра и привлекает к себе Бианку-Марию.

Анна.Поцелуйте меня Бианка-Мария!

Она целует ее в губы.

Мне кажется, что бесконечно долгое время вы были вдали от меня. Что вы делали?

Бианка-Мария, пораженная, медлит с ответом.

Что вы делали?

Бианка-Мария (растерянно). Я была здесь почти целый день, помогала брату.

Александр уходит на балкон и, опершись о перила, всматривается в равнину.

Анна.Это — комната с драгоценностями.

Бианка-Мария.Да, с драгоценностями.

Александр.И с прахом?

Бианка-Мария.Да.

Анна.А где прах?

Бианка-Мария.Вот здесь, в медных сосудах.

Анна.Подведите меня: мне хочется прикоснуться.

Бианка-Мария (подводя ее к одной из урн). Вот здесь — прах Кассандры, а здесь — прах царя.

Анна (глухим голосом). Кассандра! И она видела… она всегда видела вокруг себя несчастье и смерть!..

Она наклоняется над урной, берет немного пепла и сыплет его сквозь пальцы.

Как нежен ее прах! Он сыплется сквозь пальцы, как морской песок… Вчера ты читал ее слова, Александр… Среди этих ужасных криков слышались какие-то бесконечно-тихие и печальные вздохи. Старцы сравнивали ее с «желто-красным соловьем». Как были звучны, как звучны были ее слова, когда она вспоминала свою прекрасную реку! Когда старцы спрашивали ее о любви к божеству? Ты не помнишь?

Бианка-Мария.Он вас не слышал, Анна.

Анна.Не слышал?

Бианка-Мария.Он на балконе.

Анна.Ах, он на балконе!..

Бианка-Мария (поворачиваясь к балкону). Он любуется закатом солнца. Сегодня удивительный закат. За Артемизием все небо в огне. Вершина Арахнеи пылает, как факел… Красное зарево доходит даже сюда, падает на сокровища…

Анна.Подведите меня ближе к ним.

Бианка-Мария (подводя ее к одному из столов). Вот это принадлежало Кассандре.

Анна (дотрагиваясь осторожно). А ее маска здесь?

Бианка-Мария (направляя руки слепой). Вот здесь.

Анна (ощупывая золотую маску). Какой у нее большой рот! Он увеличился от ужасного труда прорицания. Она кричала, заклинала и рыдала, не переставая. Вы можете представить себе ее рот во время ее молчания? И какую форму могли иметь во время молчания ее уста? Какой ужас, когда она молчит, когда наитие дает ей отдых, между двумя криками! Мне хочется, чтобы сегодня вечером вы прочитали мне этот диалог между нею и старцами. Не помните ли вы этих ее слов, когда она говорит о боге, которого она любит, и старцы спрашивают, не отдалась ли она богу? Я представляю, что при этом она вся покраснела от стыда… «Я обещала, — сказала она. — Я обещала…» Вы не помните ее слов?