Ивлин Во - Черная беда

— А о гражданской войне вам что-нибудь известно? — спросил епископ после того, как посол, леди Кортни, Пруденс и Уильям в течение нескольких минут обсуждали недостатки бильярдного стола в канцелярии.

— Боюсь, что нет. Во всяком случае, ничего конкретного припомнить сейчас не могу, — сказал Неполномочный. — Ведь всем этим занимался у меня Уолш, а у него сейчас лихорадка. Вот поправится — тогда, возможно, что-нибудь и узнаем. Он у нас единственный в курсе местных событий… А впрочем, на днях, кажется, приходили какие-то телеграммы. Скажите, Уильям, в них было что-нибудь о войне?

— Трудно сказать, сэр. Дело в том, что мы опять потеряли шифровальный код.

— Ах, этот Уильям! Вечно он все теряет. Что бы вы сказали, епископ, если б у вас был такой капеллан? Как только код найдется, медленно прочтите телеграммы, слышите? Может быть, на них надо было ответить.

— Обязательно, сэр.

— И еще, Уильям… Пожалуйста, исправьте лузы на бильярдном столе в канцелярии. Какой смысл играть, если лузы кривые?

— Неполномочный был за обедом в ударе, черт возьми! — сказал Уильям, когда они с Пруденс остались наедине. — Проходу мне не давал. Сначала взъелся на меня из-за шифровального кода, а потом пристал с бильярдным столом. Что я ему сделал?

— Любимый, как ты не понимаешь, это он хотел епископу пустить пыль в глаза. Сейчас, наверно, самому стыдно стало.

— Непонятно только, почему ради этого епископа надо было из меня дурака делать?

— Милый, ну не сердись. Я же не виновата, что у меня отец солдафон. Знаешь, я придумала много новых способов целоваться. Давай попробуем?

Когда пришли Анстрадеры и Легги, сели пить чай с бутербродами с огурцом и паштетом, горячими булочками, печеньем с тмином.

— Как себя чувствует Бетти? Она сильно ударилась?

— Да, тряхнуло ее здорово, бедную. Но Артур, представьте, хочет, чтобы она, как только сможет, опять начала ездить верхом. Он опасается, как бы у нее не закрепилась боязнь лошадей.

— Неужели она снова сядет на Красотку?

— Нет, конечно. Мы надеемся, что Перси отдаст ей на время своего Непоседу. Красотка ей пока что не по силам.

— Еще чаю, епископ? Как дела в миссии?

— О Боже, какой голый сад. Просто сердце разрывается. А ведь в это время он бывает особенно хорош. Мешок с львиным зевом куда-то запропастился.

— Никак эта война не кончится! Я уже полтора месяца жду, когда мне пришлют из Англии шерсть, чтобы довязать кофточку ребенку. Остались одни рукава. Как вы думаете, очень будет нелепый вид, если я свяжу рукава из другой шерсти?

— Отчего же, по-моему, это даже мило.

— Еще чаю, епископ? Я бы хотела, чтобы как-нибудь вы поподробнее рассказали о детской школе.

— Я нашел шифровальный код, сэр.

— Правда? И где ж он был?

— В верхнем ящике комода. На прошлой неделе я расшифровывал телеграммы, лежа в постели.

— Великолепно. Но впредь будьте внимательнее — вы же знаете, какое значение придают в министерстве таким вещам.

— Бедный мсье Байон. Все пытается вызвать из Алжира аэроплан.

— По словам миссис Шонбаум, у нас кончаются запасы, потому что французское посольство скупает все, что только можно, и забивает товарами подвалы.

— Может, тогда они и мой джем купят? В этом году он все равно не получился.

— Еще чаю, епископ? Я хотела бы поговорить с вами о конфирмации Давида. Что-то последнее время он совсем от рук отбился, иногда такое сказанет, что страшно делается.

— Может быть, вам удастся прочесть телеграмму? Я, честно говоря, ничего не понимаю. Какой-то странный шифр. Лd2 Фс8.

— Это не шифр, а запись шахматных ходов. Перси ведь играет по переписке в шахматы с Беббитом из министерства. Он как раз искал эту бумажку.

— Бедная миссис Уолш. Выглядит хуже некуда. Этот климат не для нее.

— В Аппингеме Давиду будет очень хорошо, я в этом ни секунды не сомневаюсь.

— Еще чаю, епископ? Вы наверняка устали с дороги.

В шестидесяти милях к югу, на перевале Укака, кровожадные головорезы из племени сакуйю, прячась за скалы, выслеживали и добивали последних беглецов из армии Сеида, а следом за ними из пещер, где люди жили с незапамятных времен, выползали старухи и, подкравшись к трупам, раздевали их.

После чая зашел консул и позвал Пруденс и Уильяма поиграть в теннис.

— К сожалению, мячи старые, никуда не годятся, — посетовал он. — Уже два месяца ждем новых. Проклятая война.

Когда стемнело и играть дальше стало невозможно, Пруденс и Уильям зашли к Леггам выпить по коктейлю, засиделись, и, чтобы успеть переодеться к ужину, обратно пришлось бежать бегом. Вернувшись, они бросили жребий, кому идти в ванную первому. Пруденс выиграла, но первым принял ванну все-таки Уильям, который к тому же израсходовал всю ароматическую соль, и к столу молодые люди пришли с большим опозданием. Епископ, как и ожидалось, решил остаться ночевать. После ужина в холле разожгли камин — в горах вечерами было холодно, сэр Самсон взялся за вязание, а леди Кортни и епископ вместе с Анстрадером и Леггом сели играть в бридж.

В посольстве в бридж играли мирно, без ссор.

— Пойду-ка я с маленькой червы.

— Это бескозырная игра — надеюсь, вы меня поняли.

— Сколько можно жульничать.

— Это я жульничаю?!

— Послушай, у тебя что, не было другого хода?

— А что ты назначил?

— Черву.

— Тогда пойду с двойки червей.

— То-то же.

— Проклятье! Забыл, что у нас некозырная игра. Тогда «пас».

— Нет. Боюсь, на Визире придется ездить с мундштуком. У него очень отяжелела челюсть.

— Нет. Ваш ход, епископ. Стальной мундштук тут не поможет.

— Надо же быть таким тупицей! Хуже ты пойти не мог?

— Ты же сам хотел, чтобы я показал масть. Скажите конюхам, чтобы они, перед тем как седлать, мочили мундштук водой. Тогда все будет нормально,

Пруденс поставила пластинку. Уильям лежал на ковре перед камином и курил одну из последних остававшихся в наличии сигар.

— Черт возьми, — сказал он, — когда же наконец придут новые пластинки?

— Эй, Пруденс, взгляни, как получается. Сейчас начну вязать рукава.

— Потрясающе, папа.

— Мне это занятие ужасно нравится…

— Симпатичная мелодия. Что, разве сейчас мой ход?

— Перси, не отвлекайся от игры.

— Прошу прощения, но эту взятку я беру в любом случае.

— Она и так наша.

— В самом деле? Пруденс, переверни пластинку. Послушаем «Крошку Сару».

— Перси, твой ход, сколько можно повторять? Что ты задумался? Бей козырем.

— Легко сказать «бей козырем». А если у меня нет козырей? Хорошие слова: «…хлестала виски — кончила пургеном».

В это время во французском посольстве, находившемся в нескольких милях от английского, посол и первый секретарь обсуждали очередной рапорт о действиях англичан, который каждый вечер доставлял им дворецкий сэра Самсона.