Чарльз Диккенс - Оливер Твист

— Въ Лондонъ, ма'амъ, — отвѣчалъ непоколебимый сторожъ, — на дилижансѣ. Я и два нищихъ, мистриссъ Меннъ! Назначено судебное разбирательство по одному дѣлу… Комитетъ выбралъ меня… меня, мистриссъ Меннъ… изложитъ это дѣло передъ сессіей Клеркенуэлля. Спрашиваю васъ, — продолжалъ мистеръ Бембль, гордо откидываясь назадъ, — не очутится ли сессія Клеркенуэлля сама въ незавидномъ положеніи прежде, чѣмъ меня поставитъ въ него?

— О, не будьте слишкомъ суровы съ ними, — умоляла мистриссъ Меннъ.

— Клеркенуэльская сессія сама доведетъ себя до этого, — отвѣчалъ мистеръ Бембль, — и если Клеркенуэльская сессія почувствуетъ себя хуже, чѣмъ она ожидала, то пусть Клеркенуэльская сессія сама себя и благодаритъ за это!

Было столько рѣшимости и увѣренности въ грозномъ тонѣ, какимъ мистеръ Бембль изложилъ свое мнѣніе, что мистриссъ Меннъ пришла положительно въ ужасъ. Наконецъ она сказала:

— Вы ѣдете на дилижансѣ, сэръ? Я привыкла думать, что нищихъ возятъ на телѣгахъ.

— Это когда они больны, мистриссъ Меннъ, — сказалъ сторожъ. — Мы сажаемъ больныхъ нищихъ въ открытыя повозки въ дождливую погоду, чтобы предупредить простуду.

— О! — сказала мистриссъ Меннъ.

— Двухъ этихъ нищихъ мы отправляемъ на дилижансѣ по удешевленной цѣнѣ, - сказалъ мистеръ Бембль. — Они очень слабы и перевозка ихъ обойдется намъ на два фунта меньше, чѣмъ похороны… мы хотимъ передать ихъ другому приходу и это, можетъ быть, удастся намъ… Лишь бы только они не вздумали умереть по дорогѣ. Ха, ха, ха!

Посмѣявшись немного, мистеръ Бембль взглянулъ на свою трехуголку и снова принялъ серьезный видъ.

— Мы забываемъ дѣло, ма'амъ, — сказалъ онъ. — Вотъ вамъ приходская стипендія за мѣсяцъ.

Мистеръ Бембль вынулъ изъ бумажника серебряныя монеты, завернутыя въ бумагу, и попросилъ дать ему росписку, тотчасъ же написанную мистриссъ Меннъ.

— Худо написано, сэръ, — сказала попечительница, — зато по формѣ. Благодарю васъ, мистеръ Бембль. Очень, очень обязана вамъ, сэръ!

Мистеръ Бембль вѣжливо поклонился въ отвѣтъ на любезное обхожденіе мистриссъ Меннъ и спросилъ, какъ здоровье дѣтей.

— Да хранитъ Богъ милыхъ малютокъ! — сказала мистриссъ Меннъ съ волненіемъ:- Всѣ здоровы, кромѣ двухъ, умершихъ из той недѣлѣ… да еще маленькаго Дика.

— Такъ ему не лучше? — спросилъ мистеръ Богбль.

Мистриссь Меннъ покачала головой.

— Это крайне испорченный, порочный, съ самыми худыми задатками приходской ребенокъ, — сказалъ мистеръ Бембль. — Гдѣ онъ?

— Я сію минуту позову его сюда, сэръ! — отвѣчала мистриссъ Меннъ. — Иди сюда, Дикъ!

Отыскавъ Дика, мистриссъ повела его къ насосу, вымыла ему лицо, вытерла своимъ собственнымъ платьемъ и затѣмъ поставила мальчика передъ грозныя очи мистера Бембля, приходскаго сторожа.

Ребенокъ былъ блѣденъ и худъ; щеки его ввалились, большіе глаза горѣли лихорадочнымъ блескомъ. Рваное приходское платье, ливрея его нищеты, висѣла на его тощемъ тѣльцѣ, а ручки и ножки были сухія, какъ у старика.

Таково то было несчастное существо, дрожавшее отъ страха передъ мистеромъ Бемблемъ, не смѣя поднять глазъ и трепеща при одномъ звукѣ его голоса.

— Почему ты не смотришь прямо въ глаза джентльмену, упрямый мальчикъ? — сказала мистриссъ Меннъ.

Ребенокъ робко поднялъ глаза и встрѣтился со взоромъ мистера Бембля.

— Что съ тобой, приходскій Дикъ? — спросилъ мистеръ Бембль въ нѣсколько шутливомъ тонѣ.

— Ничего, сэръ, — еле слышно отвѣчалъ Дикъ.

— Я тоже думаю, что ничего, — сказала мистриссъ Меннъ, смѣясь надъ шутливымъ тономъ мистера Бембля. — Надѣюсь, что ты ничего не желаешь?

— Я желалъ-бы…. пролепеталъ ребенокъ.

— Вотъ тебѣ и разъ, — перебила его мистрисъ Меннъ. — Ужъ не вздумаешь ли ты сказать, что ты нуждаешься въ чемъ нибудь? Ахъ, ты маленькій негодяй….

— Погодите, мистриссъ Меннъ, погодите, — сказалъ сторожъ, съ важнымъ видомъ подымая руку. — Желалъ бы чего, сэръ?

— Я желалъ бы, — продолжалъ ребенокъ, — чтобы кто нибудь написалъ мнѣ нѣсколько словъ на кусочкѣ бумаги, сложилъ ее, запечаталъ и потомъ спряталъ ее, когда я буду лежать въ землѣ.

— Что? Что хочетъ сказать мальчикъ? — воскликнулъ мистеръ Бембль, на котораго произвели нѣкоторое впечатлѣніе серьезный видъ и блѣдность ребенка.

— Что ты хочешь сказать, сэръ?

— Я желалъ бы, — сказалъ ребенокъ, — сказать бѣдному Оливеру Твисту, какъ я его люблю, какъ я часто сидѣлъ одинъ и плакалъ о томъ, что онъ ходитъ одинъ въ темную ночь и никто не хочетъ ему помочь. Я хотѣлъ бы сказать ему, — и ребенокъ крѣпко сжалъ худенькія ручки и заговорилъ съ большимъ еще волненіемъ, — что я радъ умереть такимъ маленькимъ, потому что, если бы я выросъ и состарился, то маленькая сестренка моя на небѣ не узнала бы меня и не любила бы меня. А теперь дѣтьми, мы будемъ съ нею очень счастливы.

Мистеръ Бембль съ неописаннымъ удивленіемъ окинулъ мальчика взоромъ съ головы до ногъ и сказалъ:- Всѣ они походятъ другъ на друга, мистриссъ Меннъ. Этотъ наглый Оливеръ всѣхъ испортилъ.

— Я никогда не думала этого, сэръ! — сказала мистриссъ Меннъ, подымая руки и бросая злобный взглядъ на Дика. — Никогда еще не видѣла я такого закоренѣлаго негодяя!

— Уведите его прочь, ма'амъ! — приказалъ мистеръ Бембль. — Надо будетъ доложить объ этомъ комитету, мистриссъ Меннъ!

— Надѣюсь, джентльмены поймутъ, что въ этомъ нѣтъ моей вины, — сказала мистриссъ Меннъ.

— Они поймутъ это, мистриссъ Меннъ, ибо имъ будетъ доложено истинное положеніе вещей, — отвѣчалъ мистеръ Бембль. — Уведите его… Я не могу видѣть его.

Дика тотчасъ же увели и заперли въ подвалъ съ углемъ. Немного погодя удалился и мистеръ Бембль, спѣшившій готовиться къ своему путешествію.

На слѣдующій день, часовъ въ шесть утра, мистеръ Бембль, надѣвъ, вмѣсто трехуголки, обыкновенную мужскую шляпу съ полями и облачившись въ голубовато-сѣрый плащъ съ капюшономъ, занялъ мѣсто въ дилижансѣ рядомъ съ двумя преступниками, дѣло которыхъ должно было разбираться, и въ надлежащее время прибылъ въ Лондонъ. Но дорогѣ съ нимъ ничего не приключилось, кромѣ небольшой непріятности, причиненной ему двумя нищими, которые упорно дрожали отъ холода и выказывали по этому поводу свое неудовольствіе въ такихъ выраженіяхъ, что у мистера Бембля, по словамъ его, зубы простучали всю дорогу отъ волненія, не смотря на то, что на немъ былъ его сѣрый плащъ.

Избавившись къ вечеру отъ общества этихъ зловредныхъ лицъ, мистеръ Бембль вошелъ въ домъ, у котораго остановился дилижансъ, и приказалъ подать себѣ ростбифъ, соусъ изъ устрицъ и пива. Наливъ себѣ стаканъ горячаго джину съ водой, онъ доставилъ его на каменную доску и придвинулъ стулъ къ огню; послѣ предварительныхъ размышленій о склонности людей вѣчно жаловаться и всегда быть чѣмъ нибудь недовольными, онъ взялъ газету и приготовился читать.