Чарльз Диккенс - Оливер Твист

Первый параграфъ, на которомъ остановились глаза мистера Бембля, состоялъ изъ слѣдующаго объявленія:

«ПЯТЬ ГИНЕЙ НАГРАДЫ».

«Въ прошлый четвергъ вечеромъ изъ своего дома въ Пентонвиллѣ убѣжалъ или былъ кѣмъ нибудь похищенъ маленькій мальчикъ, по имени Оливеръ Твистъ, и съ тѣхъ поръ о немъ ничего по слышно. Вышеупомянутая награда будетъ уплачена тому лицу, которое дастъ указанія, могущія повести къ открытію мѣстопребыванія Оливера Твиста, или прольетъ свѣтъ на его предыдущую жизнь, чѣмъ, по многимъ причинамъ, горячо интересуется податель сего объявленія».

Затѣмъ слѣдовало полное описаніе одежды Оливера и его наружности, появленіе его и исчезновеніе и въ концѣ полное имя Мистера Броунлоу и его адресъ.

Мистеръ Бембль широко раскрылъ глаза отъ удивленія, прочелъ объявленіе нѣсколько разъ, медленно и очень внимательно, и спустя пять минуть послѣ этого былъ уже на пути въ Пентонвилль, забывъ въ своемъ волненіи выпить стаканъ горячаго джина съ водой.

— Дома ли мистеръ Броунлоу? — спросилъ мистеръ Бембль дѣвушку, открывшую ему дверь.

На этотъ вопросъ дѣвушка отвѣчала уклончиво, что она не знаетъ и проситъ его сказать, откуда онъ.

Не успѣлъ мистеръ Бембль произнести имени Оливера, какъ мистриссъ Бедуинъ, слушавшая разговоръ у дверей комнаты, поспѣшила въ переднюю, еле переводя духъ отъ волненія.

— Войдите, пожалуйста, войдите, — говорила старая леди. — Я знала, что мы услышимъ о немъ. Бѣдное дитя! Я знала, что мы услышимъ. Я была увѣрена въ этомъ. Да благословитъ его Господь! Я говорила, я все время это говорила!

И проговоривъ это, почтенная старая леди бросилась обратно въ комнату, сѣла на диванъ и разразилась слезами. Дѣвушка, не отличавшаяся такою чувствительностью, побѣжала тѣмъ временемъ наверхъ и вернулась скоро обратно, прося посѣтителя слѣдовать за нею.

Мистеръ Бемблъ вошелъ въ кабинетъ, гдѣ сидѣли мистеръ Броунлоу и другъ его мистеръ Гримвигъ, а передъ ними стояли графинъ и стаканы. Мистеръ Гримвигъ тотчасъ же разразился восклицаніями:

— Сторожъ! Приходской сторожъ! Если это не такъ, то я съѣмъ свою голову.

— Не мѣшайте намъ теперь, пожалуйста, — сказалъ мистеръ Броунлоу. — Прошу садиться!

Мистеръ Бембль сѣлъ, крайне удивленный странными манерами Гримвига. Мистеръ Броунлоу передвинулъ лампу такимъ образомъ, чтобы при свѣтѣ ея видѣть лучше лицо сторожа, и сказалъ съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ досады въ голосѣ.

— Вы, сэръ, явились потому, конечно, что прочли объявленіе?

— Да, сэръ! — отвѣчалъ мистеръ Бембль.

— И вы, дѣйствительно, сторожъ или нѣтъ? — спросилъ мистеръ Гримвигъ.

— Я приходскій сторожъ, джентльмены, — отвѣчалъ мистеръ Бембль съ грустью.

— Разумѣется, — сказалъ мистеръ Гримвигъ своему другу. — Я зналъ, что онъ сторожъ… Сторожъ до мозга костей.

Мистеръ Броунлоу слегка кивнулъ головой своему другу, чтобы онъ молчалъ, а затѣмъ спросилъ:

— Извѣстно вамъ, гдѣ находится мальчикъ?

— Столько же, сколько и вамъ, — отвѣчалъ мистеръ Бембль.

— Что же вы знаете о немъ? — спросилъ старый джентльменъ. — Говорите, мой другъ, все, что вы знаете. Почему вы знаете его?

— Вы, конечно, ничего хорошаго о немъ сказать не можете? — спросилъ мистеръ Гримвигъ язвительно и пристально взглянувъ на своего друга.

Мистеръ Бембль сразу понялъ, къ чему клонится этотъ вопросъ и съ важностью покачалъ головой.

— Видите! — сказалъ мистеръ Гримвигъ, торжествующимъ взоромъ посматривая на мистера Броунлоу.

Мистеръ Броунлоу съ нѣкоторымъ предубѣжденіемъ взглянулъ на нахмуренное лицо мистера Бембля и затѣмъ просилъ его сообщить все, что онъ знаетъ объ Оливерѣ и по возможности въ болѣе краткихъ выраженіяхъ.

Мистеръ Бембль снялъ шляпу, разстегнулъ плащъ, сложилъ pуки, склонилъ голову на бокъ и послѣ нѣсколькихъ минутъ размышленія приступилъ къ разсказу.

Мы не будемъ приводить въ подробности словъ сторожа, употребившаго на это всего двадцать минутъ, но сущность его разсказа заключалась въ слѣдующемъ:

Оливеръ найденышъ, рожденный отъ порочныхъ родителей, низкаго, вѣроятно, происхожденія. Онъ съ перваго же дня рожденія отличался такими качествами, какъ ложь, неблагодарность и злость: онъ закончилъ пребываніе въ мѣстѣ своего рожденія покушеніемъ на убійство ни въ чемъ неповиннаго мальчика, послѣ чего бѣжалъ ночью изъ дому своего хозяина. Въ доказательство того, что онъ дѣйствительно есть то лицо, какимъ называетъ себя, мистеръ Бембль положилъ на столъ захваченныя имъ съ собою бумаги. Сложивъ снова руки, онъ ждалъ, что ему скажетъ мистеръ Броунлоу.

— Боюсь, что все это правда, — печально сказалъ старый джентльменъ, осматривая поданныя ему бумаги. — Вотъ обѣщанная награда. Я готовъ былъ бы дать вамъ втрое больше, будь ваше показаніе болѣе благопріятнымъ для мальчика.

Знай мистеръ Бембль раньше объ этомъ, онъ навѣрное постарался бы придать нѣсколько другую окраску своему разсказу. Но было уже поздно, а потому онъ важно поклонился и вышелъ, спрятавъ деньги въ свой карманъ.

Мистеръ Броунлоу нѣсколько минутъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, видимо удрученный до того разсказомъ сторожа, что мистеръ Гримвигъ не рѣшался даже подзадоривать его. Наконецъ онъ остановился и сильно позвонилъ.

— Мистриссъ Бедуинъ, — сказалъ мистеръ Броунлоу вошедшей экономкѣ;- этотъ мальчикъ, Оливеръ, наглый обманщикъ.

— Это не можетъ быть, сэръ, не можетъ быть! — энергично протестовала старая леди.

— Я вамъ говорю, что это такъ, — отвѣчалъ старый джентльменъ. — Почему вы думаете, что это не можетъ быть? Мы сейчасъ слышали полный разсказъ о немъ со дня его рожденія, a онъ всю жизнь свою былъ негоднымъ мальчишкой.

— Никогда не повѣрю я этому, сэръ, — твердо отвѣчала старая леди, — никогда!

— Вы старыя женщины никогда ни во что не вѣрите, кромѣ шарлатановъ-докторовъ, да разныхъ сказокъ, — сказалъ мистеръ Гримвигъ. — Я зналъ это давно. Почему вы не повѣрили моему совѣту съ самаго начала? Да вы и повѣрили бы, не замѣшайся тутъ горячка. Такой ужъ онъ былъ интересный, не правда-ли? Интересный! Ба! — и мистеръ Гримвигъ съ раздраженіемъ помѣшалъ огонь въ каминѣ.

— Оливеръ былъ милое, благодарное, кроткое дитя, сэръ! — съ негодованіемъ отвѣтила ему мистриссъ Бедуинъ. — Я хорошо знаю дѣтей, сэръ, я сорокъ лѣтъ имѣла дѣло съ ними и совѣтовала бы людямъ, которые не могутъ сказать того же о себѣ, никогда и ничего не говорить о дѣтяхъ. Таково мое мнѣніе, сэръ!

Это былъ жестокій щелчокъ мистеру Гримвигу, который былъ холостякомъ. Видя, что слова ея вызвали только одну улыбку на лицѣ этого джентльмена, мистриссъ Бедуинъ смяла передникъ въ рукахъ и приготовилась сказать еще кое что, когда мистеръ Броунлоу остановилъ ее.