Жан-Поль Сартр - Дороги свободы. III.Смерть в душе. IV.Странная дружба

Восхищение Даниеля заморозилось в одночасье. Всего-то: мерзкий обезумевший мальчишка, неспособный вынести последствий своих глупостей. Приступ желания напряг Даниелю член: он пошел за мальчиком с ледяной радостью охотника. Он холодно ликовал; он словно освободился и очистился и стал насколько возможно коварным. В принципе он предпочитал это, но он развлекался, храня обиду на малыша: «Ты хочешь покончить с собой, маленький идиот? Ты думаешь, это легко! Большим ловкачам, чем ты, это не удалось». Мальчик осознал его присутствие за своей спиной; теперь он делал большие лошадиные шаги, он шагал очень широко и очень напряженно. Посреди моста он вдруг заметил, что его правая ладонь касается балюстрады: ладонь поднялась, напряженная и вещая, он ее насильно опустил и засунул в карман и пошел дальше, втянув голову в плечи. «У него подозрительный вид, — подумал Даниель, — именно такими я их и люблю». Молодой человек ускорил шаг; Даниель поступил так же. Жестокий смех рвался наружу: «Он страдает, он спешит с этим покончить, но не может, потому что за ним иду я. Иди, иди, я тебя не оставлю». В конце моста малыш поколебался, потом пошел по набережной Орсэ; он приблизился к верху лестницы, доходящей до берега, остановился, с нетерпением повернулся к Даниелю и стал ждать. Молниеносно Даниель увидел очаровательное лицо, аккуратный нос, маленькие вялые губы, гордые глаза. Даниель потупился с видом святоши, медленно приблизился, прошел мимо мальчика, не глядя на него, затем через несколько шагов бросил взгляд через плечо: мальчик исчез. Даниель неспешно перегнулся через парапет и увидел его на берегу: опустив голову, тот созерцал кольцо для швартовки, по которому задумчиво постукивал ногой; нужно как можно быстрее спуститься, не дав себя заметить. К счастью, в двадцати метрах была другая лестница, узкий железный трап, скрытый выступом стены. Даниель медленно и бесшумно спустился; все это его безумно развлекало. Внизу лестницы он прижался к стене: мальчик, стоя у кромки берега, смотрел на воду. Сена, зеленоватая с серыми отблесками, катила странные предметы, мягкие и темные; было не так-то соблазнительно нырнуть в эту больную реку. Мальчик нагнулся, поднял голыш и бросил его в воду, затем продолжил свое маниакальное созерцание. «Ладно, ладно, это будет не сегодня; через пять минут он сдрейфит. Дать ли ему на это время? Спрятавшись, ждать, когда он проникнется своей низостью, а когда удалится, разразиться взрывом смеха? Нет, это рискованно: он может возненавидеть меня навсегда. Если я сейчас же брошусь на него, чтобы помешать ему утопиться, он будет благодарен, что я счел его способным на самоубийство, даже если он для проформы поворчит; но главное, надо помешать ему оставаться наедине с самим собой». Даниель провел языком по губам, глубоко вдохнул и выскочил из укрытия. Молодой человек в ужасе обернулся; он бы упал, если бы Даниель не схватил его за руку; мальчик пробормотал:

— Я вас…

Но, увидев Даниеля, он, казалось, успокоился; в его глазах ужас уступил место бешенству: он боялся увидеть другого.

— В чем дело? — высокомерно спросил он. Даниель не смог ему сразу ответить: желание перехватило ему дыхание.

— Юный Нарцисс! — с трудом проговорил он. — Юный Нарцисс!

Немного погодя он добавил:

— Нарцисс слишком сильно наклонился, еще немного — и он упал бы в воду.

— Я не Нарцисс, — возразил мальчик. — Вестибулярный аппарат у меня в норме, и я могу обойтись без ваших услуг.

«Он студент», — подумал Даниель. Он грубо спросил:

— Ты хотел покончить с собой?

— Вы что, с ума сошли?

Даниель начал смеяться, и мальчик покраснел.

— Оставьте меня в покое! — мрачно проговорил он.

— Когда захочу, тогда и оставлю! — сказал Даниель, решив не отступаться.

Мальчик опустил красивые глаза, и Даниель едва успел отскочить назад, чтобы избежать удара каблуком. «Он лягается! — подумал Даниель, обретя равновесие. — Он лягается наугад, даже не глядя на меня». Он был в восторге. Они молчали, тяжело дыша; мальчик стоял, опустив голову, и Даниель мог любоваться его удивительно тонкими волосами.

— Вот как? Мы подло лягаемся, точно женщина?

Мальчик покачал головой справа налево, будто бы тщетно пытался ее поднять. Через некоторое время он подчеркнуто грубо сказал:

— Идите к чертовой матери.

В его голосе было больше упрямства, чем уверенности, но в конце концов он поднял голову и посмотрел Даниелю прямо в глаза со смелостью, которая сама себя пугала. Тут же взгляд его скользнул в сторону, и Даниель мог вдоволь созерцать это красивое, хмурое, но как бы покорившееся лицо. «Гордость и слабость, — подумал он. — И злонамеренность. Буржуазное личико, потрясенное отвлеченным заблуждением; очаровательные черты, но лишенные благородства». В этот самый момент он получил удар ногой по икре и не смог удержаться от гримасы боли:

— Ах ты, гаденыш! Надрать бы тебе задницу хорошенько! Глаза мальчика блеснули:

— Только попробуйте! Даниель начал его трясти:

— И попробую! Если мне захочется прямо сейчас снять с тебя штаны, уж не ты ли мне помешаешь?

Мальчик сильно покраснел и засмеялся:

— Я вас не боюсь.

— Черт возьми! — воскликнул Даниель.

Он схватил юношу за затылок и попытался нагнуть его вперед.

— Нет! Нет! — крикнул мальчик отчаянно. — Нет, не надо!

— А ты будешь еще пинать меня?

— Нет, только оставьте меня.

Даниель позволил ему выпрямиться. Малыш держался смирно, вид у него был затравленный. «Ты уже познал удила, мой жеребеночек; кто-то оказал мне услугу, начав дрессировку до меня. Отец? Дядя? Любовник? Нет, не любовник: позже мы будем это обожать, но пока что мы еще девственник».

— Итак, — сказал Даниель, не отпуская его, — ты хотел покончить с собой. Почему?

Мальчик хранил упорное молчание.

— Дуйся сколько угодно, — продолжал Даниель. — Что мне до этого? Во всяком случае, ты уже упустил эту возможность

Мальчик улыбался своим мыслям бледной многозначительной улыбкой.

«Мы топчемся на месте, — раздосадованно подумал Даниель. — нужно выйти из тупика». Он снова начал его трясти

— Почему ты улыбаешься? Говори! Юноша посмотрел ему в глаза.

— Отпустите меня, пожалуйста.

— Охотно, — сказал Даниель. — Я готов отпустить тебя сию минуту.

Он ослабил хватку и сунул руки в карманы.

— Ну? — спросил он.

Мальчик не шевелился, по-прежнему улыбаясь. «Он дурачит меня».

— Послушай, я прекрасно плаваю, я уже спас двоих, причем одного во время шторма на море.

Мальчик издал девчоночий смешок, странный и неестественный.

— Да у вас мания всех спасать!

— Может, и так, — согласился Даниель. — Может, и мания Ныряй! — добавил он, раздвигая руки. — Ныряй же, раз тебе приспичило. Я позволю тебе немного нахлебаться, и ты увидишь, как это приятно. Потом я не спеша разденусь, прыгну в воду, оглушу тебя кулаком и полумертвого вытащу. Он засмеялся.