Джордж Мур - Эстер Уотерс

У Билла Ивенса уже готово было сорваться с языка крепкое словечко по адресу «блаженного», но, заметив, что тот, по-видимому, знаком с Эстер, он вовремя осекся. Эстер остановилась поговорить с Фредом, а Билл не преминул воспользоваться случаем и увлек куда-то Сару.

— Никак не ожидал встретить тебя здесь, Эстер.

— Я приехала с мужем. Он сказал, что мне надо немножко развлечься…

— Это далеко не безобидное развлечение, Эстер. Здесь сплошное пьянство и дебоши. И я надеюсь, что больше ты никогда не приедешь сюда, разве что вместе с нами. — И он указал на девушек, наряженных, как букмекеры; у одной на сумке, перекинутой через плечо, было написано: «Погибель», а у другой — «Спасение», и обе усердно уговаривали всех проходящих мимо заглянуть к ним в палатку.

— Милости просим, милости просим! — говорили девушки и вручали карикатурные программки скачек с описаниями несуществующих лошадей и их рекордов. — Для всех, посетивших нас, будут отверзнуты врата райские. Наша ставка — Спасение души, а выигрыш — Вечное блаженство.

Фред повторил свое увещевание:

— Надеюсь, что в следующий раз ты придешь сюда с нами и поможешь нам спасти еще несколько заблудших душ.

— А мой муж будет в это время собирать ставки?

Наступило неловкое молчание. Наконец Фред сказал:

— Может, зайдешь? Проповедь уже началась.

Эстер прошла следом за Фредом в палатку. Там стояло несколько скамей, и какой-то седобородый человек с беспокойным взглядом говорил о грешниках и искупительных жертвах. Неожиданно раздались звуки фисгармонии, и Эстер, стоя бок о бок с Фредом, запела гимн. Молитва была для нее столь естественным состоянием, что она даже не ощутила, как не вяжется все происходящее здесь с обстановкой скачек, а если бы кто-нибудь обратил на это ее внимание, она сказала бы, что это неважно — где мы и чем заняты, если душа наша обращена к богу.

Фред вышел из палатки вместе с ней.

— Я чувствую, что ты не утратила веры.

— Нет, как можно!

— Но почему же я встретил тебя здесь в такой компании? Ты не пришла сюда, как мы, чтобы спасать души грешников.

— Я бога не забыла, но мой долг быть возле мужа. Как могу я делать что-то во вред мужу, ты же сам, верно, скажешь, что этого нельзя. Если жена вносит разлад в семью, это плохая жена, так меня учили.

— Ты всегда больше думала о своем муже, чем о боге, Эстер.

— Каждый должен служить господу, как умеет. Грешно мне было бы пойти против мужа.

— Он, значит, все-таки женился на тебе? — не без горечи заметил Фред.

— Да. Ты говорил, что он снова бросит меня, а он оказался самым хорошим мужем.

— Я не испытываю доверия к тем, кто не с господом нашим Иисусом Христом. Его любовь к тебе не от духа святого. Не будем говорить о нем. Я всей душой любил тебя, Эстер. Я мог бы привести тебя ко Христу… Может, ты еще навестишь нас когда-нибудь?

— Я Христа не забыла. Он всегда со мной, в моем сердце, и я верю, что ты любил меня. Мне нелегко было порвать нашу помолвку, ты сам знаешь. Я не виновата, что так вышло.

— Эстер, никто не любил тебя так, как я.

— Ты не должен так говорить. Я ведь замужем.

— Я не имел в мыслях ничего дурного, Эстер. Просто думал о прошлом.

— Ты должен все это забыть… Прощай, Фред. Я рада, что повидала тебя и что мы помолились вместе.

Фред ничего не ответил, и Эстер направилась разыскивать пропавшую неизвестно где Сару.

Толпа неистовствовала. Эстер поглядела туда, куда были устремлены все взгляды, но не увидела ничего, кроме белой трибуны на фоне слепящей синевы. Заполненная людьми трибуна походила на палубу тонущего корабля. Толпа была охвачена волнением, но причина его оставалась скрытой от глаз Эстер. Она протискалась сквозь толпу и выбралась на белый от извести проселок, где у коновязей стояли лошади и мулы, потом стала взбираться выше по холму, снова попала в гущу толпы и неожиданно вышла к подвесной дороге. Вагонетки, полные хохочущих, взвизгивающих девиц, проплывали над вершиной среднего холма и ползли еще выше — к самому высокому. А среди притворно отчаянных воплей начиналось путешествие обратно, и вся эта суматоха протекала под аккомпанемент марионеточного оркестра. Звенели колокольчики и цимбалы, свистела дудка, барабаны рассыпали механическую дробь, а игрушечный солдатик отбивал такт. Под полосатым тентом проносились деревянные лошадки, сконструированные так искусно, что они даже покачивались на ходу, воспроизводя с предельной добросовестностью движения живых лошадей. Эстер стала наблюдать за катающимися. Эта, в синей юбке, похожа на амазонку, а та, в палево-розовом платье, сидит в седле, совсем как заправский жокей. Девушка в серой жакетке подбадривала трусоватую девушку в белом платье на серой лошадке… Но прежде чем Эстер успела сообразить, что мужчина в синей куртке и в самом деле Билл Ивенс, он уже скрылся из глаз, и ей пришлось дожидаться, пока его лошадка, проделав круг, возвратится на то же место. И тут она увидела красные маки на шляпке Сары.

Карусель начала замедлять ход. Лошадки кружились все медленнее и медленнее и наконец стали. Катающиеся начали спрыгивать на землю, и Эстер поспешила вперед, проталкиваясь между зеваками, боясь, что она не успеет догнать Сару с Биллом.

— Вот ты где! — сказала Сара. — А я уж думала, что и не разыщу тебя. Какая жарища!

— А вы покатались на карусели? Давайте прокатимся еще разок, все втроем. Вот на этих трех лошадках.

И карусель завертелась снова. Деревянные скакуны добросовестно покачивались под звуки дудок, барабанов и цимбал. Лошадки несколько раз прокатили их мимо финишного столба; полагалось прокатиться пять кругов, а когда карусель останавливалась, та лошадка, которая оказывалась ближе всех к финишу, получала приз.

Над всем пространством скачек стоял неумолчный гомон, похожий на рокот моря; но вот в этом гуле стали различимы слова: «Идут, идут! Синий камзол впереди! Фаворит отстал!»

Эстер не прислушивалась к этим крикам, и смысл их не доходил до ее сознания; они лишь смутно запечатлелись в ее мозгу, и вскоре их заглушила резкая музыка карусели… Деревянные лошадки начали замедлять свой бег по кругу… Все медленнее и медленнее… Казалось, что победителями будут Сара и Билл, сидевшие бок о бок, по в последнюю секунду их лошадки скользнули мимо финишного столба. Скакун же Эстер остановился как раз вовремя, и она получила право выбрать себе любой фарфоровый кувшин из целой груды.

— Ну, вам сегодня счастье так и прет, — сказал Билл. — У Скошенного Луга, на которого ставили всю зиму, месяц назад обнаружился брок… Два к одному ставили на Форзаца, четыре к одному на Старинный Перстень, четыре к одному на Ежевику, десять к одному на Авангарда, и на победителя выдача будет пятьдесят к одному. Ваш муж должен заработать сегодня небольшое состояние. Небывалый день для букмекеров.