Виктор Гюго - Отверженные

Вдруг ей показалось, что кто-то ходит по саду. Отец там не мог ходить, потому что его не было дома, не могла быть там и Туссен: она уже легла спать. Было десять часов. Козетта подошла к закрытому ставнем окну и приложила к нему ухо. Шаги были тихие, но отличались твердостью мужской походки.

Молодая девушка проворно поднялась наверх в свою спальню, открыла там одну половину окна и выглянула в сад. Стояло полнолуние, поэтому в саду было светло как днем. Никого не было видно.

Козетта открыла и другую половинку окна. В саду царила полнейшая тишина, такая же тишина была и в прилегающей к дому части улицы. Молодая девушка подумала, что ошиблась, что шаги ей только почудились. Может быть, это была простая галлюцинация, вызванная мрачной и чудной музыкой Вебера {444} 444 Вебер, Карл Мария (1786–1826) — немецкий композитор и дирижер, музыкальный критик. Основоположник немецкой романтической оперы. По словам Вагнера, Вебер был самым немецким из всех немецких музыкантов. , которая открывает мысли неведомой глубины, трепещет перед внутренним оком подобно девственному лесу и наглядно представляет слуху треск сухих веток под тревожными шагами мелькающих в сумраке охотников. Не слыша и не видя ничего, Козетта перестала об этом думать.

По природе своей она была не из боязливых. В ее жилах текла кровь цыганки, искательницы приключений, привыкшей ходить босиком. Как мы уже знаем, она скорее походила на жаворонка, чем на голубку. В основе ее характера были мужество и отвага.

На другой день вечером, но пораньше, когда только начинало смеркаться, Козетта гуляла в саду. Среди смутных мыслей, занимавших ее, ей казалось, будто временами слышится шорох, вроде вчерашнего, точно кто-то вблизи нее крадется в темноте под деревьями, но она приписывала это шелесту веток, раздвигающихся сами собой, — тому шелесту, который очень напоминает шаги человека, идущего по траве, и перестала обращать на это внимание. К тому же ничего особенного не было видно.

Наконец, она вышла из-за чащи деревьев и хотела перейти зеленую лужайку, отделявшую ее от крыльца. Позади только что взошла луна, и, когда Козетта выходила из чащи, она увидела на лужайке свою собственную тень. Но рядом с ее тенью лунный свет отчетливо вырисовывал какую-то другую тень в круглой шляпе, страшную и грозную.

Козетта остановилась, оцепенев от испуга. Это была, без сомнения, тень мужчины, стоявшего под деревьями, в нескольких шагах от нее.

Несколько мгновений Козетта не была в состоянии ни крикнуть, ни позвать на помощь, ни шевельнуться, ни повернуть головы. Наконец она собралась с мужеством и решительно оглянулась — снова никого не было. Козетта взглянула на лужайку — тень скрылась. Девушка вернулась в чащу, смело обошла все глухие закоулки сада, прошла вдоль решетки на улицу, но не нашла никого.

Она вся похолодела. Неужели это опять была галлюцинация? Два дня подряд галлюцинации! С одной галлюцинацией еще можно помириться, но с двумя! Ужаснее всего было то, что увиденная ею тень едва ли была простым призраком. Насколько ей было известно, привидения не носят круглых шляп.

На другой день Жан Вальжан вернулся домой. Козетта рассказала ему все, что ее испугало в два минувших вечера. Она была уверена, что отец успокоит ее и, пожав плечами, скажет: «Какая ты глупенькая девочка!», но вместо этого Жан Вальжан нахмурился и процедил как-то странно сквозь зубы:

— Это что-нибудь да значит.

Придумав какой-то предлог, он отправился в сад и долго с большим вниманием осматривал там всю решетку.

Ночью Козетта проснулась. Она ясно слышала, как кто-то ходит в саду под ее окном. Сомневаться в действительности слышанного теперь не было уже никакой возможности: шум шагов был слишком отчетлив. Она встала, подбежала к окну и открыла форточку. Действительно, в саду был человек с толстой дубиной в руках. Она уже собиралась крикнуть, как вдруг луна осветила профиль этого человека, и молодая девушка узнала своего отца. Козетта снова спокойно улеглась и подумала: «Однако он сильно встревожен!»

Жан Вальжан провел в саду не только эту ночь, но и две следующие. Козетта видела его сквозь отверстие ставня.

На третью ночь убывающая луна поднялась позднее.

Вдруг около часа ночи Козетта услышала сквозь сон громкий хохот, а потом голос отца, который звал ее:

— Козетта! Козетта!

Она вскочила, накинула на себя капот и открыла окно. Отец стоял на лужайке.

— Я разбудил тебя, чтобы успокоить насчет твоего призрака, — сказал он. — Вот он, и в своей круглой шляпе.

И он показал ей на лужайке тень, действительно вполне походившую на мужскую фигуру в круглой шляпе. Это было не что иное, как тень печной трубы с колпаком, высившейся над крышей соседнего дома. Козетта тоже расхохоталась. Все ее мрачные предположения, вызванные этой тенью, сразу исчезли, и на другой день, завтракая с отцом, она смеялась над зловещим садом, в котором витают призраки печных труб.

Жан Вальжан вполне успокоился. Козетта не подумала проверить, находилась ли тень печной трубы в том самом месте, где она в первый раз видела тень мужчины в круглой шляпе, и находилась ли луна на небе в том же месте, как в тот вечер. Она даже не задумалась над тем, что было бы чересчур странным, если бы тени печных труб боялись быть замеченными и спешили скрыться, лишь только кто-нибудь взглянет на них, как исчезла та тень, когда Козетта обернулась, увидав ее отражение на лужайке: в этом молодая девушка была твердо убеждена. Как бы там ни было, но Козетта тоже совершенно успокоилась. Доказательство отца казалось ей несомненным, и она перестала думать, чтобы кто-нибудь чужой мог ходить по вечерам или ночью по их саду.

Однако, несколько дней спустя, случился новый инцидент.

В саду около решетки, выходившей на улицу, была каменная скамейка, скрытая кустами от любопытных взоров, но рука прохожего свободно могла достать до нее сквозь решетку и кусты.

Один раз вечером, в том же апреле, когда Жана Вальжана не было дома, Козетта вышла в сад и села на эту скамейку. Солнце уже зашло. По вершинам деревьев проносился свежий ветерок. Козетта задумалась. Ее вдруг охватила беспричинная тоска — та непобедимая тоска, которая иногда нападает на человека по вечерам и неизвестно отчего происходит — быть может от надвигающегося сумрака, напоминающего тайну смерти.

А может быть, возле Козетты в эту минуту витал дух Фантины. Козетта поднялась со скамейки, тихо обошла весь сад по росистой траве. Сквозь подавлявшую девушку тоску у нее, однако, пробивалось сознание действительности, и она подумала: «Нужно будет завести деревянные башмаки для прогулок по саду в эту пору, иначе схватишь насморк, а не то что-нибудь и еще похуже».