Марк Твен - Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов

И знаете-ли, читатель, я сохранил также мою старую истрепанную пару и от времени до времени появлялся в ней на улице, чтобы иметь старое удовольствие покупать равные дешевые вещи и выслушивать дерзости, а затем поражать нахала на смерть этим банковым билетом в миллион фунтов стерлингов. Но я вскоре должен был отказаться от этого удовольствия. Благодаря иллюстрированным газетам, мои доспехи получили такую широкую известность, что, когда я выходил в них, меня тотчас же узнавали и шли за мною толпой, а если я пробовал что-нибудь купить, хозяин лавки предлагал мне весь свой товар в кредит, прежде чем я успевал достать из кармана свой билет.

На десятый день своей славы я отправился отдать честь своему флагу, — засвидетельствовать свое почтение американскому посланнику. Он принял меня с подобающим энтузиазмом, попенял мне, что я так поздно исполнил свою обязанность и сказал, что единственное средство получить его прощение, это — занять место за его сегодняшним званым обедом, оставшееся вакантным вследствие нездоровья одного из приглашенных гостей. Я изъявил свою готовность и мы разговорились. Оказалось, что его отец и мой отец были в детстве школьными товарищами, затем позднее учились вместе в университете и до самой смерти моего отца оставались закадычными друзьями. Поэтому он просил настоятельно, чтобы я бывал у него в доме запросто всегда, когда я свободен, и разумеется я очень охотно принял его приглашение.

На самом деле я принял его не только охотно, а с радостью. Когда наступит крах, он может так или иначе спасти меня от окончательного крушения; я не знал, как это будет, но он должен был придумать какое-нибудь средство. Я не рискнул доверить ему свою тайну теперь, когда было уже поздно, что я поторопился бы сделать в самом начале моей ужасной карьеры в Лондоне. Нет, я не мог теперь отважиться на такое признание, я слишком глубоко погрузился в бездну, т. е. слишком глубоко для того, чтобы рисковать откровенностью перед таким недавним другом, хотя с моей точки зрения я еще не перешел предела своей глубины. Потому что, читатель должен знать, что при всех моих заимообразных расходах и издержках, я строго держался в границах моих средств, — я хочу сказать, в пределах моего жалованья. Конечно, я не мог знать размера своего будущего жалованья, но у меня было довольно веское основание для оценки того факта, что если я выиграю пари, то получу возможность выбрать любое место из находящихся в распоряжении у того богатого старого джентльмена, если только окажусь способным занять это место — а я непременно докажу свою пригодность, — в этом я не имел ни малейшего сомнения. Что же касается до пари, я ни чуточки не беспокоился о нем: мне всегда везло в пари. Смета моего жалованья была от шестисот до тысячи фунтов стерлингов в год; положим, шестьсот в течение первого года, а затем оно подымалось из года в год, пока, благодаря явным заслугам, оно не достигнет высшей цифры. В настоящую минуту мой долг равнялся только моему жалованью за первый год. Каждый старался дать мне денег взаймы, но я отклонял большую часть таких ссуд под тем или иным предлогом, таким образом мой денежный долг равнялся только 300 фунтов стерлингов; другие же 300 фунтов представляли мои расходы на жизнь и мои покупки. Я полагал, что жалованья второго года хватит мне на остаток этого месяца, если я буду благоразумным и экономным, и я намеревался взять себя в руки. По окончании моего месяца, вернется из своего путешествия мой хозяин и мои дела опять придут в надлежащий вид, так как я сейчас же распределю между моими кредиторами мое двухгодовое жалованье юридическим порядком, а затем примусь с чистой совестью за работу.

Это был восхитительный званый обед на четырнадцать персон. Герцог и герцогиня Шордич с дочерью своей леди Анн-Грес-Элеонор-Селэст и так далее, и так далее, и так далее… де-Боген, граф и графиня, Ньюгэт, виконт Чипсойд, лорд и леди Блатерскайт, несколько нетитулованных особ обоего пола, сам посланник, его жена и дочь, и гостившая у них подруга этой дочери, английская девушка двадцати двух лет, по имени Порция Лэнгам, в которую я влюбился в две минуты, а она в меня — я мог заметить это без труда. Был тут еще один гость, американец… Но я немного забежал вперед. Когда собравшееся общество находилось еще в гостиной, нетерпеливо ожидая вкусного обеда и холодно осматривая запоздавших, лакей доложил:

— Мистер Ллойд Гастингс.

После обмена обычных приветствий, Гастингс бросил на меня мимолетный взгляд и прямо подошел ко мне, дружески протянул мне руку; затем, готовясь пожать мою, вдруг остановился и вымолвил в смущении:

— Прошу извинения, сэр, мне показалось, что я вас знаю.

— Ну да, вы меня знаете, старый дружище!

— Нет! неужели это вы… вы…

— «Жилетный карман монстр?» Это я, действительно. Не бойтесь называть меня моим шутливым прозвищем; меня уже приучили в нему.

— Ладно! чудесно! вот так сюрприз! Раз или два я встретил ваше имя в связи с этим прозвищем, но никогда мне и в голову не приходило, что вы и есть Генри Адамс, о котором упоминалось. Ведь не прошло и шести месяцев с тех пор, как вы служили письмоводителем на жалованьи у фирмы Блак Гопкинс в Сан-Франциско и просиживали целые ночи за добавочные, помогая мне сводить и проверят различные счеты и деловые бумаги. Подумать только, что вы в Лондоне, обладатель миллионов и выдающаяся знаменитость! Ну просто сказка из «Тысячи и одной ночи»! Голубчик, я не могу придти в себя от удивления, не в силах представить себе реальную сущность этого. Дайте мне время опомниться от этого головокружительного известия.

— Дело в том, Ллойд, что я сбит с толку не менее вашего. Я сам не в состоянии представить себе реальность моего нового положения.

— Боже мой! Это поразительно! не так ли? Постойте, сегодня ровно три месяца, как мы с вами пошли в трактир «Рудокопов».

— Нет, в трактир «Веселие».

— Верно, это был трактир «Веселие»; пошли мы туда в два часа утра и вам подали баранью котлетку и кофе после кропотливой шестичасовой возни со всей этой канцелярщиной, а я еще старался уговорить вас отправиться со мною в Лондон и предлагал раздобыть для вас отпуск и уплатить все ваши дорожные расходы, да еще дать вам кое-что сверх этого, если мне посчастливится в моем деле, вы же не хотели и слушать меня, говорили, что мне не удастся это дело, и что вам нельзя терять нить работы по возвращении, потратить Бог знает сколько времени, чтобы снова очутиться в курсе дела. И однако я нахожу вас здесь. Как все это странно! Каким образом вы попали сюда и что дало вам такой беспримерный толчок в гору?

— О, чистейшая случайность. Это длинная история… Каждый назовет это романом. Я вам все расскажу, только не теперь.