Эмма Донохью - Падшая женщина

Тонкие пальцы Мэри погладили шрам у нее на ладони.

— Как это случилось? — прошептала она. — Я знаю, что это был нож, но как это произошло на самом деле? Это было давно?

Эби тихонько вздохнула. В глубине души она надеялась, что, если промолчит достаточно долго, Мэри просто уснет. Но рука, сжимавшая ее ладонь, так и не ослабела.

— Я вошла в дом, — начала она.

— В этот дом?

— Нет, нет. Большой дом, на Барбадосе. Была из домашних рабов тогда. Легче. Осталась жива, знаешь. Работала в поле — не осталась бы.

— Продолжай.

Эби поежилась. Она никогда не облекала эту историю в слова — а уж тем более в английские слова.

— И вот. Дверь открыта.

— Да?

— И хозяин на полу, весь в крови.

Мэри слегка присвистнула.

— В глазу большой нож. Страшно. Очень ужасно.

— И что ты сделала?

— Хотела вытащить, но он застрял. Крепко сидел.

— Фу!

Эби болезненно усмехнулась.

— Прибежали соседние мужчины и нашли меня с кровью.

— На руках?

— Везде.

— И они подумали, что это сделала ты? — Мэри приподнялась на локте.

— Они уверены, — поправила Эби. — Из-за крови. И они хотели… как это? После убийства?

— Суд?

Эби замотала головой.

— Они хотели «да». «Да», что я убила.

— Признание?

— Да, это слово. Но я не сказала «да». Я не убивала. Была не я.

— И они тебя отпустили?

Эби посмотрела в черный потолок. Какой смысл ворошить прошлое, если эта девчонка даже не представляет себе, какая жизнь была там, на островах?

— А дальше? — требовательно спросила Мэри, как ребенок, которому недорассказали сказку на ночь.

— Они положили меня на кухонный стол, — с усилием выговорила Эби. — И сказали: сейчас они воткнут нож в одно место, потом в другое, потом в другое, пока я скажу «да». А потом убьют меня быстро.

Повисла тишина. Мэри была потрясена.

— Господи, — прошептала она.

— Начали с руки, — закончила Эби и наконец высвободила свою ладонь.

— Что же помешало им закончить?

— Пришел еще другой соседний мужчина и сказал: они поймали мужчину с кровью на рубашке.

— Какого еще мужчину?

— Кто убил. Был хозяйский кошелек у него в кармане.

— Он поспел вовремя!

Эби хмыкнула.

— Ты ничего не знаешь.

— Ну так расскажи мне!

— Потом они отвезли меня на торги, продать и заплатить за похороны хозяина.

— И сколько за тебя дали?

— Двадцать фунтов, — сообщила Эби.

Почему она молчит — потому что сумма произвела на нее впечатление или, наоборот, показалась пустяковой?

— Могла больше, — добавила она. — Но была кровь из руки.

Мэри ничего не ответила. Кажется, она все же уснула.

В конце концов Эби была рада, что рассказала эту старую историю. Так она казалась менее страшной, и было гораздо легче завернуть ее в слова и убрать подальше. Она улеглась поудобнее, засунула голову под подушку и принялась ждать, когда придет сон.

В день рождения Мэри случилось так, что в Монмут со скачек вернулся мистер Ченнинг и полностью заплатил Джонсам по всем счетам, которые ждали его целых девять месяцев. Чтобы отпраздновать оба события, мистер Джонс велел жене достать бутылку лучшего порто, что хранилась в кладовой. Мистер Ченнинг выпил всего одну рюмку и уехал, но мистер Джонс еще долго сидел за столом и провозглашал тосты за короля, за свою страну, заказчиков и за всю свою семью.

— За нашу служанку Мэри, лучшую из всех юных дев, с самыми сердечными поздравлениями в ее шестнадцатый день рождения.

Все подняли стаканы.

— За Генриетту Джонс, — объявил мистер Джонс немного погодя. — Молодую леди, которую ждет оглушительный успех!

— Почему оглушительный? — спросила Гетта, дергая отца за рукав.

— Потому что ты слишком много шумишь, — заметила миссис Эш, не отрывая глаз от Библии.

— Нет, моя дорогая, — поправил мистер Джонс и усадил девочку на колени. — Это означает, что ты вырастешь очень красивой и все будут тебя любить.

И в самом деле, подумал он, с нежностью глядя на белокурую головку. Он не смог бы желать лучшей дочери. И для большинства мужчин этого было бы более чем достаточно. Имея такую дочь, они не просыпались бы среди ночи от снов, как они едут в карете рядом со своим красивым взрослым сыном.

Гетта запрыгала.

— Папа, куда подевалась твоя нога?

Это была ее любимая игра.

Мистер Джонс удивленно посмотрел на дочь.

— Разве я тебе не говорил? Однажды ночью я крепко уснул, и ее отгрызла большая крыса.

Гетта завизжала от страха и восторга.

— Нет!

— Да. Ты никогда не чувствовала, как по ночам кто-то гложет твои маленькие пальчики?

— Не пугай ребенка, — с улыбкой вмешалась миссис Джонс.

После девятой рюмки мистер Джонс почувствовал, что его голову окутал приятный туман. Слова выливались из него будто сами по себе. Он даже настоял на том, чтобы и Гетте смочили губы порто — «чтобы она ощутила вкус к самому лучшему». Миссис Джонс и миссис Эш ушли, чтобы уложить девочку в постель, но мистер Джонс чувствовал, что у него нет сил подняться со своего кресла. Оно казалось невероятно, сказочно удобным; каждый волосок набивки будто бы льнул к его телу. В конце концов возле стола остались только он и служанка Мэри. Подперев щеку кулаком, она слушала разглагольствования хозяина.

— О, у меня большие планы, Мэри. Поистине грандиозные. Через несколько лет я приобрету еще и мануфактурную лавку. И тогда Джонсы из Монмута будут известны как самые крупные поставщики портновских услуг к западу от Бристоля. — Он с удовольствием прислушался к собственным словам.

— Через несколько лет — сколько это? — спросила Мэри.

Он беззаботно пожал плечами.

— К тому времени, как родится наш сын.

Она как будто бы насторожилась, но он продолжил:

— Умные люди говорят, наше дело должно вырасти в цене раза в три.

— В самом деле, сэр?

Кажется, в ее голосе прозвучало сомнение? Иногда Мэри отвечала слишком сухо, почти резко — совсем как ее мать, Сью Рис. Чего мистер Джонс не позволял себе в присутствии супруги — так это вспоминать о том, что ему никогда не нравилась ее лучшая подруга.

— Гетту мы отправим в школу для молодых леди, а мой сын вырастет настоящим джентльменом, — заявил он.

— Как вы можете быть в этом уверены? — с любопытством спросила Мэри.

— Я найму ему лучших учителей и…

— Нет, я… — Она явно не знала, как выразить это по-тактичнее. — Откуда вы знаете, что у вас еще будут дети?

Мистер Джонс широко улыбнулся. Порто бурлило у него в крови, и все тело как будто бы пело.

— Моя жена еще молода. С Божьей помощью… — Он облокотился о стол и придвинулся совсем близко. — Он мне должен, — прошептал он.

Мэри откинулась назад.

— Ты понимаешь? — Мистер Джонс никогда не говорил об этом вслух. Единственный раз, когда он попытался объяснить свою теорию жене, она заткнула уши и сказала, что это чистое святотатство. — Это нечто вроде… сделки.