Джон Голсуорси - В ожидании

На станции их никто не встретил, поэтому они сдали вещи на хранение и двинулись в Кондафорд пешком по тропинке, ведущей через поле.

— Удивляюсь, — неожиданно заговорила Динни, — как плохо мы, современные люди, переносим волнение. Но была бы я счастлива, если бы провела тут всю жизнь, как наши старые фермеры? Вот Клер — той здесь не нравится. Ей нужно всё время быть в движении. Наверное, в каждом человеке обязательно сидит какой-то чёртик.

— Я не замечала, чтобы он выглядывал из вас, Динни.

— Жаль, что я была совсем маленькой во время войны. Когда она кончилась, мне едва стукнуло четырнадцать.

— Вам повезло.

— Не знаю. Вы, должно быть, испытали тогда много волнующего, Диана.

— Когда она началась, я была в вашем теперешнем возрасте.

— Замужем?

— Только-только обвенчалась.

— Он, наверное, прошёл всю войну?

— Да.

— Это и послужило причиной?

— Вернее, поводом.

— Дядя Эдриен упоминал о наследственности. Дело в ней?

— Да.

Динни указала на крытый соломой коттедж:

— В этом домике живут двое стариков — мои любимцы. Эта пара провела здесь пятьдесят лет. Способны вы на такое, Диана?

— Теперь да. Я хочу покоя, Динни.

До поместья они дошли молча. Там их ожидало сообщение от Эдриена. Ферз в лечебницу не вернулся, но они с Хилери полагают, что напали на верный след.

Диана побыла с детьми и ушла к себе в комнату, а Динни отправилась в гостиную к матери.

— Мама, я должна об этом рассказать. Я молилась, чтобы он умер.

— Динни!

— Ради него самого, ради Дианы, ради детей, ради всех, ради меня самой, в конце концов.

— Конечно, если он безнадёжен…

— Безнадёжен он или нет — мне всё равно. Это слишком страшно. Провидение — пустой звук, мама.

— Дорогая!..

— До него слишком далеко. Наверно, у творца был план, когда он создавал вселенную, но нам, как личностям, он уделил столько же внимания, сколько комарам.

— Тебе нужно выспаться, родная.

— Да. Но я и потом буду думать так же.

— Не позволяй таким мыслям укореняться, Динни. Это портит характер.

— Не вижу связи между убеждениями и характером. Я не начну вести себя хуже оттого, что перестану верить в провидение или загробную жизнь.

— Конечно, Динни, но…

— Нет, я начну вести себя даже лучше. Если я порядочная, то лишь потому, что быть порядочным — хорошо, а не потому, что я на этом выигрываю.

— Но чем же хороша порядочность, если бога нет?

— О дражайшая и нежная матушка, я ведь не сказала, что бога нет. Я только сказала, что до него слишком далеко. Представь себе, как творец вопрошает: «А что, этот шарик — Земля ещё вертится?» И ангел ответствует: «О да, сэр, и вполне исправно». — «Надо взглянуть, не заплесневел ли он и не водятся ли на нём чрезвычайно беспокойные маленькие паразиты…»

— Динни!

— «Понятно, сэр. Вы имеете в виду людей?» — «Вот именно. Мне помнится, мы их так и назвали».

— Динни, это ужасно!

— Нет, мама, если я порядочна, то лишь потому, что порядочность завещана людьми на благо людям, как красота завещана людьми на радость людям. Я ужасно выгляжу, правда, дорогая? У меня такое состояние, словно я ослепла. Пойду прилягу. Не знаю, мама, почему меня все это так расстроило. Наверное, потому, что я видела его лицо.

Динни повернулась и вышла с подозрительной быстротой.

Исчезновение Ферза было праздником для чувств того, кому его возвращение причинило столько страданий. Даже мысль о том, что он положил конец этому празднику, взяв на себя поиски Ферза, не мешала Эдриену испытывать облегчение. Он был исполнен почти энтузиазма, когда сел в такси и направился к Хилери, раздумывая по дороге, как разрешить задачу. Боязнь огласки закрывала для него такой прямой и естественный путь, как обращение к полиции, радио и прессе. Эти институты пролили бы чересчур яркий свет на судьбу Ферза. Размышляя о средствах, остающихся в его распоряжении, Эдриен чувствовал себя так, словно перед ним один из тех кроссвордов-головоломок, которыми он, как и все люди с развитым интеллектом, сильно увлекался в своё время. Рассказ Динни не позволял точно, в пределах нескольких часов, установить, когда ушёл Ферз. Чем дольше откладывать опрос соседей по Оукли-стрит, тем меньше шансов наткнуться на тех, кто его видел. Не повернуть ли обратно в Челси? Эдриен, продолжая ехать к Лугам, подчинялся скорее инстинкту, чем разуму. Хилери был его вторым «я», а когда на человека возлагается такая задача, две головы бесспорно лучше одной. Он подъехал к дому священника, не наметив определённого плана и решив просто порасспросить людей на набережной и Кингз-род. Ещё не было половины десятого, и Хилери сидел за своей корреспонденцией. Выслушав новость, он позвал в кабинет жену и предложил:

— Давайте подумаем три минуты и обменяемся выводами.

Все трое стояли треугольником перед камином. Мужчины курили, женщина нюхала октябрьскую розу.

— Ну, Мэй, надумала? — спросил наконец Хилери.

— Только одно, — ответила миссис Хилери, наморщив лоб. — Если бедняга действительно был в таком состоянии, как описывает Динни, следует поискать в больницах. Я позвоню в те, куда он мог скорее всего попасть, если с ним что-нибудь стряслось. Таких немного — три или четыре. К тому же сейчас так рано, что вряд ли туда успели многих понавезти.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая. Полагаемся на тебя: ты сумеешь скрыть его имя.

Миссис Хилери вышла.

— Эдриен?

— У меня есть одно соображение, но я лучше сперва послушаю тебя.

— Я вижу две возможности, — объявил Хилери. — Во-первых, нужно выяснить в полиции, может быть, кого-нибудь вытащили из реки. Во-вторых, это вероятнее, — остаётся спиртное.

— Но где же он мог напиться так рано?

— А гостиницы? У него были деньги.

— Что ж, я готов попробовать, если не подойдёт мой план.

— Какой?

— Я попытался поставить себя на место бедняги Ферза. Знаешь, Хилери, дойди я сам до такой крайности, я бежал бы в Кондафорд — вернее, не само поместье, а куда-нибудь поблизости, где мы играли мальчишками, — словом, туда, где жил, пока судьба не обрушилась на меня. Раненое животное ползёт домой.

Хилери кивнул.

— Где был его дом?

— В западном Сэссексе, к северу от Меловых холмов, около станции Петуэрт.

— Да ну! Эта местность мне знакома. До войны мы с Мэй частенько ездили прогуляться в Богнор. Мы заглянем на вокзал Виктория и выясним, не садился ли в поезд кто-нибудь похожий на Ферза. Но раньше я всё-таки справлюсь в полиции насчёт реки. Скажу, что исчез один из моих прихожан. Какого роста Ферз?

— Примерно пять футов десять дюймов, коренастый, крупная голова, широкие скулы, твёрдый подбородок, тёмные волосы, синевато-стальные глаза, синие костюм и пальто.