Л. Н. Толстой - Полное собрание сочинений. Том 38.

<���Мы хотимъ противодѣйствовать величайшему злу, удручающему человѣчество, величайшему грѣху, войнѣ, хотимъ противодѣйствовать тому преступленію убійства человѣка человѣкомъ, которое съ самой глубокой древности считалось необходимыми условіемъ жизни народовъ, участіе въ которомъ считалось <���доблестью, добродѣтелью и> священной обязанностью, главные участники котораго считались <���и считаются> величайшими людьми, героями и которое до сихъ поръ не только существуешь, но все больше и больше захватываетъ народы, раззоряетъ ихъ, губитъ ихъ жизнь и самымъ дѣйствительнымъ способомъ развращаетъ ихъ.>

Знаю я, что мнѣ скажутъ многіе, даже и съ тѣхъ здѣсь засѣдающихъ, что безъ государства, т.-е. власти государственной, было бы еще гораздо больше зла во внутренней жизни народовъ, чѣмъ то, которое производятъ войны. Но такое возраженіе само по себѣ произвольно и несправедливо, такъ какъ зло, которое происходило бы среди людей при отсутствіи государства и государственной власти, мы не можемъ опредѣлить, и предположенія наши о томъ, что оно будетъ велико или мало, совершенно произвольны. Зло же, производимое войнами, какъ убійства, калѣченія миліоновъ, растрата богатствъ народовъ на приготовленіе къ убійствамъ и главное развращеніе людей, пріучаемыхъ и обучаемыхъ тому, что есть положеніе, при которомъ убійство допустимо, зло это очевидно и огромно.

Разсужденіе о томъ, что государственная власть, порождающая войны, такъ благотворна, что своей благотворностью выкупаетъ зло войнъ, такое же какъ разсужденіе о томъ, что зло пытокъ или смертныхъ казней выкупается той пользой, которую онѣ приносятъ обществу, въ которомъ существуютъ. Исторія показываетъ намъ, что всегда были и не могутъ не быть всегда явленія въ жизни народовъ, которыя когда-то соотвѣтствовали сознанію народовъ, но которыя съ развитіемъ сознанія стали въ разрѣзъ съ разумомъ и главное съ нравственными требованіями народовъ. Такова и война, а если война, то и та основная причина, которая ее производитъ, государство съ его патріотизмомъ.

Такъ это естественно представляется намъ, но не это одно произносить рѣшающее слово въ дѣлѣ войны и государства.

Допустимъ, что государство съ своимъ патріотизмомъ, войсками, затратой силъ народа, властью нѣкоторыхъ надъ всѣми, что все это необходимо и есть наименьшее зло. Допустимъ, что безъ государства не могутъ жить народы, допустимъ, что это такъ, но есть другое соображеніе, безповоротно рѣшающее дѣло, соображеніе, которое должно бы прежде всего приходить намъ людямъ христіанамъ, разсуждающимъ о войнѣ. Соображеніе это то, что та вѣра. которую мы исповѣдуемъ, которую исповѣдуютъ съ особенной подчеркнутостью всѣ властвуюіщіе государственные люди, завѣдующіе войсками и готовящіеся къ войнѣ, что вѣра эта, сущность которой есть не только признанiе закона не убій, т.-е. уваженія къ жизни всякаго человѣка, но прощеніе обидъ, любовь къ врагамъ, что вѣра эта, какъ бы ни извращали ее тѣ, кто этимъ занимаются, не можетъ быть совмѣстима съ войной, приготовленіями къ ней, поощреніемъ людей къ убійству своихъ ближнихъ.

Если я ошибаюсь, 64 64 Зачеркнуто: прошу васъ, любезные братья, указать укажите мнѣ мою ошибку, но если справедливо то, что я говорю, думаю, чувствую всѣми силами души, то соединимтесь всѣ, чтобы сдѣлать то усиліе, которое никогда не пропадаетъ, если оно совершается только во имя добра и истины.

<���А чтобы сдѣлать это усиліе мы должны здѣсь прямо составить <���тотъ> манифестъ>. Воззваніе наше должно быть обращеніе ко всѣмъ людямъ, страдающимъ отъ этого зла, которое всѣ сознаютъ зломъ — какъ къ властвующимъ, такъ и къ подвластнымъ. Къ властвующимъ, главнымъ виновникамъ убійствъ, обращеніе можетъ быть троякое: то, которое теперь есть во Франціи къ М. de Paris 65 65 [палачу] и вездѣ къ королевскимъ особамъ — восторженное поклоненіе, 2-е — такое же, какое есть вездѣ и особенно въ Россіи, отвращеніе и презрѣніе и 3-е — братское человѣческое отношеніе, указа[нія], заблужденія и любовн[аго] убѣжденія. Къ подвластнымъ же можетъ быть только одно, разъясненіе грѣха всякаго участія>

Мы говоримъ и думаемъ, что войска, т.-е. убійства, необходимы, потому что есть государства, патріотизмъ, правительства. На дѣлѣ же только потому что есть войска и возможность законнаго убійства, необходимы и государства и патріотизмъ и правительства.

Государство или христіанство, убійство или любовь?

Хотимъ мы или не хотимъ этого, дилемма эта, уже давно стоявшая передъ христіанскимъ человѣчествомъ, теперь съ особенной рѣзкостью стоитъ передъ нами и все настоятельнѣе и настоятельнѣе требуетъ того или иного разрѣшенія.

Сражаются вѣдь правительства не сами собой: не Николай съ Вильгельмами и Эдуардами, а сражаются люди, разными сложенными, установившимися, древними преданіями и новыми внушеніями и обманами приведенные къ тому, чтобы противно исповѣдуемому ими закону любви къ древнему закону не убій становиться солдатами, т.-е. покорными орудіями убійства въ рукахъ своихъ повелителей. И мы, люди мыслящіе, <���люди могущіе руководить общественнымъ мнѣніемъ, главное> люди, исповѣдующіе христіанскій законъ, имѣя возможность изъять это орудіе изъ рукъ 66 66 Зачеркнуто: правительства сражающихся, не заботясь о томъ, какъ изъять это орудіе изъ рукъ ослѣпленныхъ своимъ положеніемъ правительствъ, хотимъ придумать такія мѣры, при которыхъ правительства, существующiя этими вооруженіями, отказались бы отъ того, что даетъ имъ жизнь, рѣшились бы на самоубійство. Развѣ не ясно, что правительства, пока будутъ правительствами, никогда не откажутся отъ вооруженія. И потому надо 67 67 Зач.: не уговаривать ихъ, а лишить ихъ возможности воевать и готовиться къ войнамъ. А для того чтобы лишить ихъ этой возможности, обращать наши слова не къ правительствамъ, а къ людямъ, какъ къ тѣмъ немногимъ, которые составляютъ правительства, показавъ имъ всю преступность ихъ дѣятельности, такъ и къ тѣмъ милліонамъ обманутымъ, которые губятъ не только свои тѣла, но и души, повинуясь правительствамъ. И для этого намъ надо не придумывать какія либо 68 68 Зач.: новыя истины. хитромудрыя соображенія о средствахъ уничтоженія войнъ, надо только не скрывать ту истину, которую знаютъ, признаютъ всѣ люди міра, не говорю ужъ христіанскаго, истину столь простую, что совѣстно повторять ее, истину о томъ, что никакому человѣку de gaieté de coeur, 69 69 [с легким сердцем]. какъ говорятъ французы, не надо и нельзя убивать другого такого же какъ онъ, не сдѣлавшаго ему никакого вреда неизвѣстнаго ему человѣка только потому, что наряженные въ панталоны съ красными лампасами и въ глупой блестящей шапкѣ велятъ ему дѣлать это преступленіе противъ всѣхъ законовъ божескихъ и человѣческихъ. Вѣдь только представить себѣ, что къ человѣку 70 70 Зач.: который будетъ наряженъ въ дурацкій мундиръ. прежде того, какъ онъ будетъ забранъ въ солдаты, придутъ люди и скажутъ ему поди убей вотъ этого незнакомаго тебѣ человѣка. Едва ли найдется хоть одинъ человѣкъ изъ тысячи, который бы даже подъ самыми сильными угрозами согласился на такое дѣло. Но этого же самаго человѣка возьмутъ въ солдаты, одѣнутъ въ дурацкое платье, промуштруютъ годъ, даже мѣсяцы и онъ бьетъ, рѣжетъ своихъ ближнихъ, не только не противясь, но гордясь этимъ.