Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 72

Переѣхавшіе въ Канаду Духоборы едва ли не больше (въ особенности тѣ, которые выѣхали на островъ Кипръ) 1перенесли бѣдствій за границей, чѣмъ въ Россіи. Многіе изъ нихъ умерли. А между тѣмъ примѣръ ихъ жизни былъ потерянъ для русскихъ людей, a чужіе люди въ Канадѣ не понимаютъ ихъ. Кромѣ того, нѣкоторые изъ нихъ теперь, на свободѣ, стали жить не лучше, а много хуже, предаваясь всякимъ слабостямъ, чѣмъ они жили в Россіи. 2 Претерпѣвый до конца спасенъ будетъ . 3И потому мой совѣтъ вамъ, любезные братья изъ Павловокъ и другихъ селеній, тотъ, чтобы стараться усиливать въ себѣ вѣру въ истину, вести жизнь, согласную съ этой истиной, и съ твердостью и смиреніемъ, ничего не предпринимая и не покидая своей родины, нести тѣ гоненія, которыя васъ постигаютъ, и безъ которыхъ не могутъ [...] 4среди мірской жизни [...] 5

Печатается по листам копировальной книги, хранящимся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Публикуется впервые.

Письмо адресовано сектантам с. Павловки Сумского у. Харьковской губ., последователям кн. Д. А. Хилкова, в начале 1899 г. подавшим прошение о выезде из России. Они предполагали в количестве двухсот шестнадцати человек эмигрировать в Канаду к духоборам и просили Толстого о содействии (см. письма №№ 34 и 40). Кн. Д. А. Хилков, принимавший самое близкое участие в судьбе павловцев, вначале сочувствовал этой идее, так как жизнь их на родине из-за преследования местными властями была крайне тяжелой, но потом, учтя все трудности переселения, стал предостерегать крестьян и советовал отложить отъезд, по крайней мере, до весны 1900 года. Он писал Толстому: «Теперь, осенью, ехать уже поздно и не для чего. Ибо прибыть могут в Канаду только в октябре — конце, чтò совсем не имеет смысла. Значит, если ехать, то только весной [...] Они поедут на общем иммигрантском основании, что значит, что проезд до места, т. е. до земли, им обойдется сто рублей с взрослого, пятьдесят с детей между пятью и двенадцатью годами; ниже пяти лет поедут даром. Кроме этих денег у них должно быть достаточно денег на содержание себя один год, по тридцать шесть рублей на каждую душу [...] О земле для павловцев просить никого не надо. По законам Канады, каждый достигший восемнадцатилетнего возраста по уплате двадцати рублей может занять дым (homestead) в пятьдесят три русских десятины или сто шестьдесят акров. Поселенец сам выбирает землю, и если она не занята, то и занимает. Где именно павловцам занять землю, опять-таки зависит от средств, которыми они располагают. Это потому, что лучшая земля около железных дорог уже занята, вдали от железных дорог, верстах в семидесяти — ста есть прекрасная. Всё дело в том, имеют ли они достаточно средств, чтобы обзавестись достаточными перевозочными [средствами] для подвоза себе провианта и переправы себя и своего багажа. Итак, главное дело в средствах, и, когда они мне скажут, сколько их душ (взрослых мущин, женщин и детей) и сколько рублей, я им скажу, в какой части Канады и в какой губернии и уезде они могут поселиться. Еще мне надо знать, свалят ли они деньги в кучу, или каждое семейство будет себя кормить и хозяйничать отдельно. Это громадная разница. Если будете писать павловцам, то, пожалуйста, внушите им, что переселение — дело очень трудное. Чтобы не забывали, что они языка не знают, а потому работа их будет оплачиваться вдвое дешевле, чем работа местных рабочих, что, едучи на общем положении, взять много багажа не придется». — «Мне кажется, что при их средствах нельзя им ехать в Канаду. Для переселения в Канаду требуется известный минимум средств, без которых туда ехать нельзя. Мне кажется, что у Павловцев нет этого минимума» (письма от 12 ноября и 28 июля н. ст. 1899 г.).

Павловские крестьяне из России не уехали. Мужчинам призывного возраста и состоявшим в запасе (т. е. до сорока лет) выезд был воспрещен, и таким образом переселение не состоялось. Переехало в Канаду лишь несколько семейств.

1См. письмо № 246.

2См. письма №№ 246 и 257.

3«Евангелие» Матфея, X, 22.

4В копировальном листе кусочек в 2(?) слова утрачен.

5В копировальном листе окончание письма — несколько слов и подпись — утрачено.

1900 г. Января середина. Москва.

Не переставая думаю о тебѣ. Такъ хотѣлосъ бы побыть съ тобой. Если будемъ живы — что становится все болѣе и болѣе сомнительно — то лѣтомъ. Болѣю твоимъ горемъ, хотѣлъ сказать, не меньше твоего, но это б[ыла] бы неправда, но очень сильно. 1Лиза 2сказала мнѣ, что ты сказалъ: легче будетъ умереть. Да вотъ я думалъ, что одни физич[ескія] страданія облегчаютъ это путешествіе, но оказывается, что для этого годятся и нравственныя страданія. Еще думалъ: что справедливо то грубое представленіе, что надо спасать душу. Я только понимаю подъ этимъ то, что надо улучшить душу, приготовить ее къ вступительному экзамену туда. И то, чтò ты пережилъ и переживаешь, должно быть, — навѣрное много способствовало этому. А думаютъ, что старикамъ дѣлать нечего: это приготовленіе къ экзамену, кот[орое] невольно отзывается и на другихъ, важнѣе всѣхъ дѣлъ на свѣтѣ. На Машу твою 3радуюсь. Радуюсь и на свою. 4Прощай пока. Бѣдную добрую М[арью] М[ихайловну] 5цѣлую и также объ ней думаю и за нее страдаю.

Л. Т.

Печатается но автографу, хранящемуся в ГТМ. Основание датировки: 1) Елизавета Валерьяновна Оболенская приехала в Москву из Пирогова 16 января 1900 г.; 2) мысль по поводу «представления, что надо спасать душу», выписана в Дневник 16 января 1900 г. (под № 5) из Записной книжки, в которую она намеком занесена была между 8 и 16 января (см. запись Дневника от 16 января 1900 г., т. 54). Публикуется впервые.

1Гр. С. Н. Толстой тяжело переносил сложные отношения в семье, создавшиеся вследствие нового семейного положения его дочерей, Варвары Сергеевны и Веры Сергеевны. См. письмо № 173.

2Елизавета Валерьяновна Оболенская, племянница Толстого.

3Мария Сергеевна Бибикова, дочь гр. С. Н. Толстого.

4Мария Львовна Оболенская.

5Гр. Мария Михайловна Толстая, жена гр. С. Н. Толстого.

1900 г. Января 20. Москва.

Чтò мнѣ тебѣ, уже не тебѣ одной, а вамъ обоимъ написать? Мамà все написала. Пишу только для автографа и еще, чтобъ сказать, что ваша жизнь была бы очень радостна, какъ я чувствую ее по письмамъ, если бы не послѣднее непріятное событіе и нерѣшенность вопроса о лбѣ, которая мнѣ сжимаетъ сердце всякій разъ, какъ вспомню. 1Въ нашей жизни хорошо то, что я живу очень дружно съ мамà, чтò главное, и также съ Сережей 2— все ближе и ближе и умилительнѣй и умилительнѣй. Когда онъ начинаетъ распрашивать о дѣйствіи моего желудка и съ робостью предлагаетъ мнѣ тереть спину въ банѣ, то это дѣйствуетъ особенно умилительно. Маша, 3какъ всегда, мила мнѣ, дорога и радостна, несмотря на ея болѣзнь. Также милъ мнѣ Коля. 4Андрюша 5порывами приближается и удаляется, въ особенности своей жестокостью безсознательной или скорѣе непроизвольной къ кроткой, умной и жалкой Олѣ. 6Миша 7далекъ и не переставая чѣмъ то пьянъ. Надѣюсь, что придетъ время, когда проспится. Но всякое пьянство оставляетъ слѣды. Саша 8очень мила, и всегда радостно ее видѣть. Цѣлую тебя и твоего стараго хорошаго Мишу. Прошу простить меня за то, что я не отвѣтилъ ему на его хорошее письмо. 9