Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 78

Лев Толстой.

28 я. 3 февр. 1908.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 100.

Очевидно, Толстой предполагал датировать письмо старым и новым стилем, как он сделал это в тот же день с письмом к Георгиеву (см. № 27), но в дате нового стиля ошибся.

Ответ на письмо Б. Сахатова от 24 декабря н. ст. 1907 г. Сахатов, полгода живший среди духоборов «свободников», описывал их жизнь. Движение «свободников», начавшееся в 1902 г., являлось формой протеста против канадского правительства, отвергнувшего отказ духоборов от частной формы владения землей. «Свободники» прогнали скот на свободу, в лес, перестали носить кожаную обувь, а впоследствии отказались и от шерстяной одежды. Землю обрабатывали без лошадей, на себе. Когда движение достигло крайней степени экзальтации (оно захватило тысячу семьсот человек), «свободники» покинули дома и стали ходить по селам и городам, проповедуя свою веру. Одно время они пытались ходить без всякой одежды («голый поход»). В начале 1903 г., после приезда в Канаду П. В. Веригина, это движение стало затихать. Под влиянием Веригина духоборы выполнили формальные требования правительства, и восстановилась нормальная трудовая жизнь. Только небольшая группа духоборов не подчинилась общему настроению, продолжала вести страннический образ жизни и мечтала переехать в теплую страну, где могли бы питаться «одною фруктою». «Свободники» считали, что Веригин изменил духоборческим идеалам, и боролись против его влияния. Веригин в свою очередь боролся со «свободниками».

По поводу письма Сахатова Толстой сказал о духоборах «свободниках» 19 января 1908 г.: «Очень интересные люди. Тут есть некоторое педантство, внешнее: не пользоваться трудом животных» (ЯЗ).

Писал ли вторично Сахатов Толстому, редакции неизвестно.

1908 г. Января 28. Я. П.

Петр Аркадьевич,

В первый раз хотя я и писал о деле важном, нужном, общем, но я писал и для себя: я знал, что есть один шанс из тысячи, чтобы дело сделалось, но мне хотелось сделать, что можно для этого. Теперь же я пишу о том же, но уже совсем не для себя и даже не для общего дела, а только для вас , для того, что желаю вам добра, истинного добра, потому что люблю вас.

За что, зачем вы губите себя, продолжая начатую вами ошибочную деятельность, не могущую привести ни к чему, кроме к[ак] к ухудшению положения общего и вашего? Смелому, честному, благородному человеку, каким я вас считаю, свойственно не упорствовать в сделанной ошибке, а сознать ее и направить все силы на исправление ее последствий. Вы сделали две ошибки: первая, — начали насилием бороться с насилием и продолжаете это делать, всё ухудшая и ухудшая положение; вторая, — думали в России успокоить взволновавшееся население, и ждущее и желающее только одного: уничтожения права земельной собственности (столь же возмутительного в наше время, как полстолетия тому назад было право крепостное), успокоить население тем, чтобы, уничтожив общину, образовать мелкую земельную собственность. Ошибка была огромная. Вместо того, чтобы, воспользовавшись еще жившим в народе сознанием незаконности права личной земельной собственности, сознанием, сходящимся с учением об отношении человека к земле самых передовых людей мира, вместо того, чтобы выставить этот принцип перед народом, вы думали успокоить его тем, чтобы завлечь его в самое низменное, старое, отжившее понимание отношения человека к земле, которое существует в Европе, к великому сожалению всех мыслящих людей в этой Европе.

Милый Петр Аркадьич, можете, дочтя до этого места, бросить письмо в корзину и сказать: как надоел мне этот старик с своими непрошенными советами, и, если вы поступите так, это нисколько не огорчит, не обидит меня, но мне будет жаль вас. Жизнь не шутка. Живем здесь один раз. Из-за partie pris 1нельзя неразумно губить свою жизнь. Вам в вашей ужасной суете это, может быть, не видно. Но мне со стороны ясно видно, что вы делаете и что вы себе готовите и в истории — но история бог с ней — и в своей душе.

Я пишу вам п[отому], ч[то] нет дня, чтобы я не думал о вас и не удивлялся до полного недоумения тому, что вы делаете, делая нечто подобное тому, что бы делал жаждущий человек, к[отор]ый, видя источник воды, к к[отор]ому идут такие ж жаждущие, шел бы прочь от него, уверяя всех, что это так надо.

Обе ваши ошибки: борьба насилием с насилием и не разрешение, а утверждение земельного насилия, исправляются одной и той же простой, ясной и самой, как это ни покажется вам странным, удобоприменимой мерой: признанием земли равной собственностью всего народа и установлением соответствующего сравнительным выгодам земель налога, заменяющего подати или часть их. Одна только эта мера может успокоить народ и сделать бессильными все усилия революционеров, опирающихся теперь на народ, и сделать ненужными те ужасные меры насилия, к[отор]ые теперь употребляются против насильников. Не могу, не могу понять, как в вашем положении можно хоть одну минуту колебаться в выборе: продолжать ту и мучительную, и неплодотворную, и ужасную теперешнюю вашу деятельность, или сразу привлечь на свою сторону три четверти всего русского народа, всех передовых людей России и Европы и сразу стать, вместо препятствия к движению вперед, напротив, передовым деятелем, начинающим или хоть пытающимся осуществить то, к чему идет и готово всё человечество, и даже Китай, и Япония, и Индия.

Знаю я, что вы не отократический 2владыка и что вы связаны отношениями и с государем, и с двором, и с Думой, но это не может мешать вам попытаться сделать всё, что вы можете. Ведь приведение в исполнение земельного освобождения совсем не гак страшно, как это обыкновенно представляют враги его. Я очень живо могу представить себе, как можно убедить государя в том, что постепенное наложение налога на землю не произведет никакого особенного расстройства, а, между прочим, будет более могущественным ограждением от усилий революционеров, чем миллионы полиции и страж. Еще живее могу себе представить, как этот проект может захватить Думу и привлечь большинство на свою сторону. Вам же в этом деле предстоял бы le beau rôle. 3Вы, пострадавший так жестоко от покушений 4и почитаемый самым сильным и энергичным врагом революции, вы вдруг стали бы не на сторону революции, а на сторону вечной, нарушенной правды 5и этим самым вынули бы почву революции.

Очень может быть, что, как бы мягко и осторожно вы ни поступали, предлагая такую новую меру правительству, оно не согласилось бы с вами и удалило бы вас от власти. Насколько я вас понимаю, вы не побоялись бы этого, п[отому] ч[то] и теперь делаете то, что делаете, не для того, чтобы быть у власти, а п[отому], ч[то] считаете это справедливым, должным. Пускай 20 раз удалили бы вас, всячески оклеветали бы вас, всё бы было лучше вашего теперешнего положения.