Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 79

На конверте письма Табакова Толстой пометил: Отвечать. Оч[ень] интерес[ное], религиозн[ые] вопросы; далее Н. Н. Гусев приписал: «Посланы книги».

1909 г. Июня 6. Я. П.

Ясная Поляна, 6 июня 1909 года.

Спасибо, что не забываете меня, милый Владимир. Интересен мне и ход вашей жизни. Не жалуйтесь на те заботы, которые захватили вас, это неминуемо, и надо делать то самое, что вы делаете: отдаваться им только настолько, насколько это необходимо, но не переставая всеми силами бороться с увлечением ими. Письмо Афанасьева прекрасно и именно, как вы пишете, своей наивностью. Желательно войти в сношения и с этим корреспондентом, а главное, с Александром. 1Мысли Голицына 2в высшей степени интересны; это не что иное, как бессознательное учение о любви и не только бессознательное, но старательно избегающее указаний на это единственное начало, которое может осуществить его практические планы. Я очень понимаю его страх и отвращение к слову «любовь»: слово это так изгажено, что совершенно понятно его старание избегать этого слова.

Лев Толстой.

Печатается по подлиннику. Отрывок впервые опубликован в журнале «Жизнь для всех» 1911, 5, стр. 592; полностью — в ПТС, II, № 536.

Ответ на письма В. А. Молочникова от 31 мая и 1 июня. В первом письме Молочников писал о своей жизни, во втором — сообщал, что препровождает Толстому недавно полученное им письмо от некоего Афанасьева (см. прим. 1).

На конверте второго письма Молочникова Толстой пометил: Отвечать.

1Афанасьев, знакомый Александра Соловьева (см. прим. к письму № 281), в письме от 24 мая из Демянска сообщал о своих встречах с Соловьевым в воинском присутствии в Демянске, куда был направлен арестованный Соловьев.

2Молочников писал об одном из своих знакомых по Новгородской тюрьме, бывшем студенте Московского технического училища Якове Сергеевиче Голицыне, привлекавшемся по политическому делу, указывал на анархический склад его мыслей.

1909 г. Июня 6. Я. П.

Ольга Сергеевна,

Я на днях уезжаю к дочери в Новосильский уезд, Кочеты, имение Мих. Серг. Сухотина. Посылаю вам те мои книги, которые скажут вам то же, что я мог бы сказать вам при свидании. В письме же прибавлю только то, что все трудности жизни, как то: недовольство окружающим, одиночество, даже телесные страдания — всё разрешается одним: перенесением интереса, центра тяжести своей жизни из жизни телесной: умственной, учебной, общественной..... 1в жизнь духовную, интерес которой один — увеличение в себе способности любви ко всем, всем без исключения людям. Очень советую вам испытать это. Желаю вам этого единственного истинного блага жизни.

Лев Толстой.

6 июня 1909.

Печатается по машинописной копии из AЧ.

Ответ на письмо слушательницы фельдшерских курсов Ольги Сергеевны Озеровой из Москвы от 2 июня (почт, шт.), в котором она писала о своем одиночестве и намерении покончить с собой и просила разрешения приехать к Толстому.

1Точки в копии.

1909 г. Июня 7. Я. П.

Ясная Поляна, 7 июня 09 года.

Прочел вашу статью и возвращаю ее вам. Я не могу согласиться с мыслью, выраженной в статье, потому что не вижу тех мотивов, которые могли бы заставить людей подчиняться тому справедливому устройству, которое вы предлагаете, 1а также не могу предположить тех необычайных административных способностей, которыми должны будут обладать те люди, которые установят все подробности этого устройства и будут его поддерживать.

Печатается по дубликату подлинника. Сверено с черновиком-автографом, написанным на конверте письма адресата.

Ответ на письмо П. Инфантьева (сведений о нем не имеется) из Валдая, Новгородской губ., от 2 июня, который сообщал о посылке Толстому своей статьи-«утопии» — «Более или менее отдаленное будущее». В АТ статьи этой нет. Судя по помете H. Н. Гусева на письме Инфантьева, она была отослана автору.

1В дубликате подлинника: «предполагаете». Исправлено по черновику.

1909 г. Июня 7. Я. П.

Ясная Поляна, 7 июня 09 года.

Дорогая Леонила Фоминишна,

Очень рад был получить от вас известие. Сказал бы, что сожалею о вашем трудном положении при любимом больном, но знаю, что вы переносите это положение с христианским терпением и, главное, любовью. Помогай вам бог.

Что касается до моих к вам писем, которые желает иметь Сергеенко, 1то я, разумеется, совершенно согласен на передачу их ему.

Передайте мой привет Константину Никаноровичу и, пожалуйста, не забывайте нас вперед так надолго. София Андреевна благодарит вас за память и очень любит вас, так же как и все, кто вас знает.

Печатается по дубликату подлинника.

Леонила Фоминична Анненкова (1845—1914) — жена курского помещика Константина Никаноровича Анненкова (1842—1910), близкая знакомая Толстых.

В письме от 4 июня спрашивала, согласен ли Толстой, чтобы она передала его письма к ней для сборника писем Толстого, составляемого П. А. Сергеенко, и сообщала о болезни ее мужа.

1Петр Алексеевич Сергеенко (1854—1930), литератор, автор нескольких статей о Толстом и книги «Как живет и работает Л. Н. Толстой» (2-е изд., М. 1908); собрал и опубликовал три тома писем Толстого.

1909 г. Июня 7. Я. П.

Очень сочувствую вашему положению, но, как ни странно вам это покажется, сочувствую более вашему духовно болезненному состоянию, чем телесному. Вопрос, который вы ставите и решение которого подтверждается авторитетами ученых, возможен, по моему мнению, только для людей, во внутреннем мире которых духовная болезнь уже совершила свое губительное действие. Все вопросы жизни каждого человека и людей вообще и в особенности решаются никак не соображениями о могущих быть последствиях от тех или других поступков, а только той самой «крайне опасной функцией мозга», о которой так поразительно, самоуверенно и невежественно рассуждает цитируемый вами Геккель. 1То, что вопросы эти не могут решаться доводами «чистого разума», т. е. предвидением событий будущего, очевидно и несомненно уже потому, что никакие усилия разума не могут предвидеть того простого и всем понятного, могущего произойти всякую минуту явления, разрушающего всякого рода разумные соображения, что человек не доживет до следующего часа. Понимают или не понимают этого люди, рассуждая о последствиях поступков, определяемых разумом, жизнь человеческая совершается вне времени, в момент настоящего, т. е. в безвременной точке соприкосновения прошедшего с будущим, и каждому человеку от рождения его и до смерти предстоит во всякий из этих безвременных моментов делать выбор того или иного поступка. А так как в этом выборе человек никак не может руководствоваться разумом, т. е. рассуждениями о будущих последствиях поступка, то он невольно поставлен в необходимость руководиться в самой важной деятельности жизни не деятельностью разума, а той «опасной функцией мозга», которая всегда всеми разумными и мудрыми людьми мира называлась духовным началом жизни и проявлялась и проявляется любовью. Хоть выбор поступка и зависит отчасти от предшествующих выводов разума, выводы-то разума, те или иные, произошли опять-таки не от разума, а от духовного начала, которое заставило разум избрать тот, а не иной предмет для обдумывания.