Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 80

Мне, стоящему одной ногой в гробу и видящему все те ужасы, которые совершаются теперь в России, так ясно, что достижение той цели умиротворения, к которой вы, вместе с вашими соучастниками, как будто бы стремитесь, возможно только совершенно противоположным путем, чем тот, по которому вы идете: во-первых, прекращением насилий и жестокостей, в особенности казавшейся невозможной в России за десятки лет тому назад смертной казни, и, во-вторых, удовлетворением требований с одной стороны всех истинно мыслящих, просвещенных людей, и с другой — огромной массы народа, никогда не признававшей: и не признающей право личной земельной собственности.

Да, подумайте, подумайте о своей деятельности, о своей судьбе, главное, о своей душе, и или измените всё направление вашей деятельности, или, если вы не можете этого сделать, уйдите от нее, признав ее ложной и несправедливой.

Письмо это пишу я только вам, и оно останется никому неизвестным в продолжение, скажем, хоть месяц. С первого же октября, если в вашей деятельности не будет никакого изменения, письмо это будет напечатано за границей.

Печатается по машинописной копии. Продиктовано секретарю. Впервые опубликовано под датой: «июль 1907 г.» в юбилейном сборнике: «JI. Н. Толстой», Гиз, М. — Л. 1928 [1929], стр. 89—90. Основания датировки: запись об этом письме в Дневнике Толстого 31 августа 1909 г. (см. т. 57, стр. 129); дата подтверждается последней фразой письма: «...оно останется никому неизвестным в продолжение, скажем, хоть месяц. С первого же октября... письмо это будет напечатано за границей».

О Петре Аркадьевиче Столыпине (1862—1911) см. т. 77.

Столыпинской реакционной аграрной политике, вызывавшей негодование Толстого, особенно в 1908—1909 гг., когда правительство в проведении реформы стало прибегать к самым грубым формам насилия, Толстой безуспешно пытался противопоставить систему единого земельного налога Генри Джорджа. Он писал Столыпину, старался заинтересовать знакомых членов Государственной думы. 27—28 сентября 1909 г. он обдумывал письмо царю о земле, которое не написал. И это письмо к Столыпину, вероятно написанное под впечатлением разговоров с В. В. Тенишевым и В. А. Маклаковым, Толстой не закончил, вспомнив, вероятно, что и предыдущие его письма к Столыпину никакого результата не дали. В тот же день, 30 августа, Толстой в разговоре заметил, что «ему непонятно, как можно серьезно обращаться к царю, к Столыпину, их слушаться» (дневник Д. П. Маковицкого). См.письма к П. А. Столыпину 1907 и 1908 гг., тт. 77 и 78 и в настоящем томе письма №№ 255 и 270.

1Отец П. А. Столыпина — Аркадий Дмитриевич Столыпин (1822—1899), тульский помещик, генерал от инфантерии. В Крымскую кампанию был сослуживцем Толстого. Подобное выражение о нем Толстой употребил в письме к брату П. А. Столыпина, А. А. Столыпину, от 20 декабря 1908 г. по поводу его статьи в защиту смертной казни. См. т. 78.

2Набросок этого незаконченного письма сделан в Записной книжке 20 июля 1909 г. См. т. 57, стр. 227—228.

3На Столыпина было произведено покушение 12 августа 1906 года. В 1911 г. был убит в Киеве Д. Г. Богровым.

4Закон 9 ноября 1906 г. о выходе крестьян из общины (столыпинская земельная реформа), по которому предоставлялось крестьянам право закреплять за собой в собственность общинные надельные земли и выделяться на хутора и отруба. Этим законом правительство стремилось создать себе в деревне опору в лице кулачества и подавить крестьянские волнения.

1909 г. Августа 30. Я. П.

30 августа 09 г. Ясная Поляна.

1Получение таких писем, как ваше, составляет лучшую радость моей жизни. Посылаю вам то, что у меня есть. Всегда буду рад общению с вами.

Лев Толстой.

Печатается по дубликату подлинника, подпись воспроизводится по машинописной копии с подлинника.

В письме из г. Ливны Орловской губернии от 28 августа 1909 г. крестьянин Иван Фомин (р. 1885) восторженно благодарил Толстого за его деятельность, главное, за толкование евангелия, и писал о своем стремлении к самосовершенствованию.

1 В черновике зачеркнуто: Письмо ваше было мне оч[ень] радостно.

В письме от 21 октября (почт. шт.) И. Фомин благодарил за ответ и писал о том, что его затрудняют при чтении евангелия греческие слова, которые он не понимает. На конверте пометка Толстого: Хор[ошее] письмо. Не удовлетворит ли Д. П. [Маковицкий] его просьбу о греч[еских] словах?Пометки об ответе нет.

1909 г. Августа 31 — сентября 1? Я. П.

Милая и близкая мне по духу, а потому искренно любимая сестра Мария Михайловна, прочел ваше письмо сестре и был тронут вашим добрым чувством ко мне. Но, простите меня, милая Мария Михайловна, меня огорчило в нем то, что противно моему духу и жизни вашей и что дороже всего на свете как для меня, так и для вас, и именно, разумеется, невольное с вашей стороны, но все-таки больное мне нарушение любви. Из письма вашего видно, как из многих писем, которые я получаю от добрых, религиозных, православных лиц, сожаление о том заблуждении, незнании истины, в котором я нахожусь. Вот это-то мне и больно. Ведь то, во что человек верит, чем живет, как вы это хорошо знаете, для него дороже всего, дороже матери, жены, детей, дороже самого себя. И вот люди, веруя иначе, чем тот, к которому они обращаются, прямо говорят или дают ему чувствовать то, что он — во лжи, а они — в истине. Ведь больнее этого нельзя делать оскорбления. Скажу хоть про себя по отношению к православию. Я был легкомысленным, дрянным, ни во что не верующим человеком. Пришло время, когда я почувствовал неизбежно необходимость веры, и я принял ту веру православия, в которой родился и был воспитан, принял ее всем сердцем, всеми силами души, всячески старался утвердить себя в ней, исполнял все ее требования, изучал ее. Но, увы, всегда находя ответ на все мои вопросы души в учении Христа, я не находил их в том, что называется церковной верой. Не только не находил их, но они мешали мне вполне отдаться учению Христа, которое он сам так определенно и кратко выразил в ответе фарисею, что весь закон в одной заповеди любви к богу и ближнему.

Милая Мария Михайловна, я не говорю, что я один в истине и что все верующие иначе заблуждаются, но прошу и всех других относиться ко мне так же. Не de gaieté de coeur 1или из тщеславия я отделился от православия, а с болью и страданием. Отделился потому, что не мог иначе. Основа моей веры — в тех написанных стихах послания Иоанна, которые прилагаю. Внешние же проявления моей веры все в одном — в старании проявления любви: в делах, словах и мыслях, как я выразил это тоже в прилагаемой краткой молитве. 2Я не говорю, что вера в божественность Христа, в искупление им грехов, в таинства и пр. несправедлива или ошибочна, я знаю только то, что всё это мне совершенно не нужно, когда я знаю заповедь любви, как единую заповедь закона бога, и все силы моей души употребляю на ее исполнение. Твердо же верю я в истину этой заповеди, во-первых, потому, что она согласна не только с моим разумом, но и с разумом мудрецов и святых людей всего мира: браминов, Будды, Конфуция, Лаоцзе и др., а также и всех, всех простых людей мира, всегда согласных с этой заповедью и законом любви.