Виктор Гюго - Ган Исландец

— А кто тебѣ сказалъ, что онъ самоубійца? Что онъ не самъ покончилъ съ собой, это также вѣрно, какъ то, что крыша вашего собора не загорѣлась сама собой.

Подобно тому, какъ обоюдоострый мечъ наноситъ двойную рану, такъ и эти слова породили два отвѣта.

— Нашъ соборъ! — повторилъ Ніэль: — Его кроютъ теперь мѣдью. Говорятъ, что это злодѣй Ганъ поджегъ его, чтобы доставить работу рудокопамъ, среди которыхъ находился его любимецъ Жилль Стадтъ.

— Что за чортъ! — вскричалъ въ свою очередь солдатъ: — Кто смѣетъ спорить со мной, со мной, вторымъ стрѣлкомъ Мункгольмскаго гарнизона, что этотъ человѣкъ не пустилъ себѣ пулю въ лобъ?

— Этотъ человѣкъ былъ убитъ, — холодно возразилъ малорослый субъектъ.

— Скажите на милость, какой оракулъ! Отваливай, твои маленькiе сѣрые глазки видятъ такъ же зорко, какъ и руки въ этихъ длинныхъ перчаткахъ, въ которыя ты прячешь ихъ среди лѣта.

Глаза незнакомца сверкали.

— Ну, служба, моли своего патрона, чтобы эти руки не оставили въ одинъ прекрасный день своего отпечатка на твоей рожѣ.

— А, посмотримъ! — вскричалъ солдатъ, вспыхнувъ отъ гнѣва, но вдругъ сдержалъ себя и добавилъ: — Нѣтъ, не слѣдъ говорить о поединкѣ при мертвыхъ.

Малорослый человѣкъ пробормоталъ что-то на незнакомомъ языкѣ и замѣшался въ толпу.

— Его нашли на Урхтальскихъ берегахъ, — произнесъ чей-то голосъ.

— На Урхтальскихъ берегахъ? — повторилъ солдатъ: — Капитанъ Диспольсенъ долженъ былъ высадиться тамъ сегодня утромъ, возвращаясь изъ Копенгагена.

— Капитана Диспольсена еще нѣтъ въ Мункгольмѣ.

— Говорятъ, что Ганъ Исландецъ скитается на этихъ берегахъ.

— Въ такомъ случаѣ весьма возможно, что это капитанъ, замѣтилъ солдатъ: — если Ганъ отправилъ его на тотъ свѣтъ. Кому неизвѣстна проклятая манера Исландца убивать свои жертвы такъ, чтобы онѣ имѣли видъ самоубійцъ.

— Каковъ изъ себя этотъ Ганъ? — спросилъ кто-то изъ толпы.

— Великанъ, — отвѣчалъ одинъ.

— Карликъ, — поправилъ другой.

— Развѣ его никто не видѣлъ?

— Тотъ, кто видѣлъ его въ первый разъ, видѣлъ его въ послѣдній.

— Шш! — сказала старая Олли. — Говорятъ, только троимъ удалось перекинуться съ нимъ человѣческимъ словомъ: это окаянному Спіагудри, вдовѣ Стадтъ и бѣднягѣ Жиллю, который лежитъ теперь здѣсь. Шш!

— Шш! — послышалось со всѣхъ сторонъ.

— Ну, — вдругъ вскричалъ солдатъ: — теперь я убѣжденъ, что это капитанъ Диспольсенъ. Я узнаю стальную цѣпь, которую подарилъ ему при отъѣздѣ нашъ узникъ, старый Шумахеръ.

Молодой человѣкъ съ чернымъ перомъ поспѣшно вмѣшался:

— Ты дѣйствительно увѣренъ, что это капитанъ Диспольсенъ?

— Клянусь Вельзевуломъ, это онъ! — отвѣтилъ солдатъ.

Молодой человѣкъ быстро вышелъ изъ Спладгеста.

— Ступай, найми лодку въ Мункгольмъ, — приказалъ онъ слугѣ.

— Но, сударь, а какъ же генералъ?

— Ты отведешь къ нему лошадей, завтра же я самъ буду у него. Кажется, я воленъ поступить, какъ мнѣ заблагоразсудится… Ступай, скоро ужъ вечеръ, а мнѣ дорога каждая минута. Лодку!

Слуга повиновался и нѣсколько минутъ слѣдилъ глазами за своимъ юнымъ господиномъ, который удалялся отъ берега.

Читатель знаетъ уже, что дѣйствіе нашего разсказа происходитъ въ Дронтгеймѣ, одномъ изъ четырехъ наиболѣе значительныхъ городовъ Норвегіи, хотя и не служившемъ резиденціей вице-короля.

Въ 1699 году — время дѣйствія нашего разсказа — Норвежское королевство было еще соединено съ Даніей и управлялось вице-королями, жившими въ Бергенѣ, столицѣ, далеко превосходящей Дронтгеймъ величиною, мѣстоположениемъ и красотой, не взирая на пошлое названіе, которымъ окрестилъ ее знаменитый адмиралъ Тромпъ.

Со стороны залива, отъ котораго Дронтгеймъ получилъ свое названіе, городъ представлялъ привлекательное зрѣлище. Гавань, достаточно широкая, хотя корабли и не всегда могли проникать въ нее безъ затрудненія, представляла собою родъ длиннаго канала, уставленнаго съ правой стороны судами датскими и норвежскими, съ лѣвой же — иностранными кораблями — дѣленіе, предписанное королевскимъ указомъ. Въ глубинѣ залива виднѣлся городъ, расположенный на прекрасно обработанной равнинѣ и высившійся надъ окрестностями длинными шпицами своего собора.

Эта церковь — одинъ изъ лучшихъ образцовъ готической архитектуры, насколько можно судить по книгѣ Шонинга, котораго съ такимъ ученымъ видомъ цитировалъ Спіагудри и который описалъ соборъ, прежде чѣмъ частые пожары успѣли обезобразить его, — церковь эта имѣла на своемъ главномъ шпицѣ епископальный крестъ — отличительный знакъ собора, принадлежавшего лютеранской епископіи Дронтгейма. Въ синеватой дали за городомъ рисовались бѣлоснѣжныя, льдистыя вершины Кольскихъ горъ, похожія на остроконечный бордюръ античной короны.

Посреди гавани, на разстояніи пушечнаго выстрѣла отъ берега одиноко высилась на грудѣ скалъ, омываемыхъ морскими волнами, крѣпость Мункгольмъ, мрачная тюрьма, заключавшая тогда въ своихъ стѣнахъ узника, знаменитаго блескомъ своего продолжительнаго могущества и своимъ быстрымъ паденіемъ.

Шумахеръ, вышедшій изъ низкаго сословія, былъ осыпанъ милостями своего монарха, затѣмъ съ кресла великаго канцлера Даніи и Норвегіи попалъ на скамью измѣнниковъ, былъ возведенъ на эшафотъ и изъ милости брошенъ въ уединенную темницу, вдали отъ обоихъ королевствъ. Тѣ люди, которыхъ онъ самъ вывелъ изъ ничтожества, теперь низвергли его, не давъ даже права жаловаться на неблагодарность. Могъ ли онъ жаловаться, видя какъ ломаются подъ его ногами тѣ ступени, которыя онъ самъ воздвигалъ для своего возвышенія?

Основатель дворянскаго сословія Даніи видѣлъ изъ глубины своей темницы, какъ вельможи, созданные имъ, дѣлили промежъ себя его собственныя почести. Графъ Алефельдъ, его смертельный врагъ, наслѣдовалъ его канцлерское достоинство; генералу Аренсдорфу, какъ великому маршалу, достались воинскія почести; епископъ Споллисонъ сдѣлался попечителемъ университета. Единственный изъ его враговъ, который не былъ ему обязанъ своимъ возвышеніемъ, — это графъ Ульрикъ Фредерикъ Гульденлью, вице-король Норвегіи, побочный сынъ короля Фредерика III. Онъ былъ великодушнѣе всѣхъ.

Къ этой-то мрачной Мункгольмской скалѣ медленно приближалась лодка молодаго человѣка съ чернымъ перомъ.

Солнце быстро опускалось къ горизонту за массу крѣпости, которая прерывала его лучи, падавшіе столь отлого, что крестьянинъ на отдаленныхъ восточныхъ холмахъ Ларсиниа могъ слѣдить за двигавшейся передъ нимъ по верестняку не ясной тѣнью часоваго, расхаживавшаго на самой высокой башнѣ Мункгольма.

Эндрю, распорядись, чтобы черезъ полчаса подали сигналъ къ тушенію огня. Серсиллъ смѣнитъ Дукнесса у главной подъемной рѣшетки, а Мальдивій пусть станетъ на платформѣ большой башни. Необходимъ строжайшій надзоръ со стороны башни Шлезвигскаго Льва. Не забудьте также въ семь часовъ выстрѣлить изъ пушки, чтобы подняли цѣпь въ гавани… нѣтъ, нѣтъ, я забылъ, что ждутъ капитана Диспольсена. Напротивъ, надо зажечь маякъ и посмотрѣть, горитъ ли Вальдерлонгскій; объ этомъ уже послано туда приказаніе, — а главное, чтобы была готова закуска для капитана. Ну теперь все, ахъ нѣтъ, чуть не забылъ посадить на два дня подъ арестъ втораго стрѣлка Торикъ Бельфаста, который пропадалъ гдѣ-то цѣлый день.