Виктор Гюго - Ган Исландец

Съ восходомъ солнца онъ былъ уже на ногахъ, но отъ Спіагудри нашелъ только котомку и плащъ, забытые имъ въ башнѣ и указывавшіе, съ какой поспѣшностью рѣшился онъ на побѣгъ. Потерявъ всякую надежду встрѣтиться съ нимъ по крайней мѣрѣ на Оельмскомъ утесѣ, Орденеръ рѣшился отправиться въ дальнѣйшій путь безъ проводника, тѣмъ болѣе, что на слѣдующій день долженъ былъ застать Гана Исландца въ Вальдергогской пещерѣ.

Изъ первыхъ главъ этого разсказа можно было понять что Орденеръ съ давнихъ поръ уже привыкъ къ утомительной скитальческой жизни искателя приключеній. Нѣсколько разъ уже посѣтивъ сѣверныя провинціи Норвегіи, онъ не нуждался въ проводникѣ особенно теперь, когда зналъ, гдѣ найти разбойника. Одиноко направился онъ къ сѣверо-западу, ощущая отсутствіе Бенигнуса Спіагудри, который сказалъ бы ему, сколько кварца или шпата содержатъ тѣ или другіе холмы, какое преданіе сохранилось о каждой развалинѣ, объяснилъ бы ему, отчего произошелъ тотъ или другой разрывъ въ почвѣ, отъ наводненія ли, или отъ какого либо древняго вулканическаго изверженія.

Цѣлый день бродилъ онъ въ горахъ, которыя, подобно ребрамъ, отходят на извѣстномъ разстояніи отъ главной горной цѣпи, пересѣкающей въ длину всю Норвегію, тянутся, постепенно понижаясь, вплоть до моря, гдѣ и скрываются. Вотъ почему берега этой страны представляютъ собою рядъ мысовъ и заливовъ, а внутренность — непрерывную смѣну горъ и долинъ, такъ что эта странная конфигурація почвы позволяетъ сравнивать Норвегію съ огромнымъ рыбьимъ хребтомъ.

Путешествіе по этой странѣ не представляетъ большихъ удобствъ. Приходится то идти вмѣсто дороги по каменистому руслу высохшаго потока, то перебираться по зыбкимъ мостамъ изъ древесныхъ стволовъ, перекинутыхъ черезъ дорогу, которая превратилась въ русло только-что зародившагося потока.

Орденеръ шелъ иной разъ по цѣлымъ часамъ, не встрѣчая слѣда человѣческаго присутствія въ этихъ дикихъ мѣстахъ и изрѣдка лишь примѣчая крылья вѣтряной мельницы на вершинѣ холма или прислушиваясь къ отдаленному стуку кузницъ, дымъ которыхъ клубился по вѣтру подобно черному султану.

Изрѣдка попадался крестьянинъ верхомъ на низенькой сѣрой лошади, съ понуренной головой, менѣе дикой однако, чѣмъ ея хозяинъ; или торговецъ пушнымъ товаромъ на дровняхъ, запряженныхъ двумя оленями, позади которыхъ болталась длинная узловатая веревка, стучавшая по каменистой дорогѣ и пугавшая этимъ волковъ.

Если Орденеръ просилъ торговца указать дорогу къ Вальдергогской пещерѣ, кочующій купецъ, знавшій только названія и мѣстоположеніе селеній, которыя ему приходилось проѣзжать, отвѣчалъ равнодушно:

— Ступайте все къ сѣверо-западу, пройдите деревню Гервалинъ, минуйте Додлисакскую лощину и къ ночи вы доберетесь до деревушки Сурбъ. Въ двухъ миляхъ отъ нея находится Вальдергогская пещера.

Если-же Орденеръ обращался съ тѣмъ-же вопросомъ къ крестьянину, тотъ, пропитанный насквозь преданіями и легендами страны, качалъ головой и останавливалъ свою сѣрую клячу, бормоча:

— Вальдергогъ! Вальдергогская пещера! Тамъ поютъ камни, тамъ пляшутъ кости и живетъ исландскій демонъ! Навѣрно не Вальдергогскую пещеру ищетъ ваша милость?

— Нѣтъ, именно ее, — отвѣтитъ Орденеръ.

— Ну, стало быть у вашей милости померла матушка, или сгорѣла ферма, а то можетъ быть сосѣдъ укралъ жирнаго борова?

— Ничуть не бывало, — возразитъ молодой человѣкъ.

— Такъ значитъ колдунъ заворожилъ вашу милость.

— Добрый человѣкъ, я спрашиваю у тебя, какъ пройти къ Вальдергогу.

— Я и отвѣчаю вамъ, сударь. Ступайте все къ сѣверу! Я знаю, какъ вы пойдете, но интересно знать какъ-то вы вернетесь.

Съ этими словами крестьянинъ удалялся, осѣняя себя крестнымъ знаменіемъ.

Трудность и печальное однообразіе дороги увеличилъ мелкій пронизывающій дождь, который сталъ накрапывать съ полудня. Ни одна птица не рѣшалась подняться въ воздухѣ, и Орденеръ, иззябнувъ подъ своимъ плащемъ, видѣлъ только какъ кружились надъ его головой коршуны, кречеты или соколы-рыболовы, которые при шумѣ его шаговъ стремительно вылетали изъ озернаго тростника съ рыбою въ когтяхъ.

Пройдя осиновый и березовый лѣсъ, примыкавшій къ Додлисакской лощинѣ, молодой путешественникъ въ глухую ночь прибылъ въ деревушку Сурбъ, гдѣ, какъ помнитъ читатель, Спіагудри намѣревался расположить свою главную квартиру.

Запахъ смолы и дымъ отъ каменнаго угля предупредили Орденера, что онъ приближается къ рыбачьему селенію. Онъ пошелъ къ первой хижинѣ, примѣченной имъ въ темнотѣ. Низкій, тѣсный входъ былъ завѣшанъ по норвежскому обычаю большою прозрачной рыбьей кожей, освѣщенной въ эту минуту красноватымъ дрожащимъ пламенемъ пылающаго очага. Орденеръ постучалъ въ деревянную раму двери, закричавъ:

— Путешественникъ!

— Войди, войди, — отвѣтилъ чей-то голосъ изнутри.

Въ ту-же минуту услужливая рука подняла дверной кожухъ. Орденеръ вошелъ во внутренность жилища норвежскаго рыбака. Это былъ родъ круглой землянки. Посрединѣ пылалъ костеръ, въ которомъ красное пламя торфа смѣшивалось съ блѣдноватымъ пламенемъ ели.

Близъ очага за столомъ, уставленнымъ деревянными тарелками и глиняными кружками сидѣлъ рыбакъ, жена его и двое дѣтей въ лохмотьяхъ. На противоположной сторонѣ межъ сѣтей и веселъ спали два оленя на подстилкѣ изъ листьевъ и кожъ, которая въ то же время служила постелью хозяевамъ хижины и гостямъ, какихъ Богъ пошлетъ. Съ перваго взгляда невозможно было различить внутреннее устройство хижины, такъ какъ ѣдкій, густой дымъ, съ трудомъ пробивавшійся въ отверстіе, продѣланное на вершинѣ кровли, застилалъ всѣ предметы густымъ волнующимся покровом.

Лишь только Орденеръ переступилъ порогъ, рыбакъ и его жена поднялись изъ за стола и радушно привѣтствовали посѣтителя. Норвежскіе крестьяне любятъ принимать путешественниковъ, быть можетъ столько-же по живой любознательности ихъ, сколько по врожденной склонности къ гостепріимству.

— Вы, сударь, должно быть проголодались и порядкомъ прозябли, — началъ рыбакъ: — посушите вашъ плащъ у огня, а превосходный риндебродъ утолитъ вашъ голодъ. А потомъ, ваша милость, удостойте сообщить намъ, кто вы такой, откуда и куда держите путь и какія сказки разсказываютъ старыя бабы на вашей сторонкѣ.

— Да, сударь, — подхватила женщина: — а къ куску превосходнаго риндеброда, какъ сказалъ мой муженекъ, вы можете присоединить лакомый кусочекъ соленой трески, приправленной китовымъ жиромъ. Садитесъ за столъ, господинъ чужестранецъ.

— А если ваша милость не жалуетъ мяса святого Усуфа [22] Святой Усуфъ — покровитель рыбаковъ. , - продолжалъ рыбакъ: — обождите минутку, ручаюсь, что вы отвѣдаете мяса самой лучшей козули или по крайней мѣрѣ крылышко королевскаго фазана. Мы поджидаемъ самаго искуснаго охотника во всѣхъ трехъ округахъ. Не такъ ли, добрая Маасъ?