Владимир Жаботинский - Диана

— Что?

Я спросил:

— Если вы не любили, зачем все это?

Долго она думала, не отнимая руки у меня, потом сказала:

— А я откуда знаю?

И ушла, не оглядываясь, только на обороте еще раз улыбнулась и пропала с глаз.

В полдень я уложил свой чемодан и переехал к другому приятелю, не помню теперь, как его звали и кто был он такой, и был ли рад гостю, все равно. Помню только, что жил он в дальнем квартале, куда редко забредают люди из Борго. Оттуда я послал Гоффредо письмо: „Всего доброго. Если узнаешь мой адрес, не тревожь меня“. Сам я никуда не ходил и не помню, о чем думал и что делал; кажется, ничего.

Так ушло несколько недель, настало мне время ехать домой, и по стечению личных и семейных дел видно было, что я, должно быть, уж не вернусь обратно. Тогда ощутил я, что нет на свете места, где можно человеку жить после Рима; мило, как улыбка покойного друга, стало мне все, что я знал, видел и пережил в этом городе — дома, случаи, люди. В вечер накануне отъезда я взял коляску и объехал несколько любимых мест, только в Борго не велел ехать. Но меня на Корсо заметили молодые люди и закричали:

— Куда вы спрятались?

А один прибавил:

— Бедный сицилийский друг ищет вас по всем катакомбам.

Я им крикнул:

— Завтра еду в Россию, „чао!“

Никто не провожал меня. Кондуктора уже прокричали: „In vettura!“ [44] In vettura (итал.) — в вагон и захлопнули дверцу моей неуютной клетки. В это время я услышал знакомый свисток, на мотив припева Марсельезы.

Гоффредо шел вдоль поезда, заглядывая в окна третьего класса. Я не откликнулся. Жгучая горечь поднялась к моему горлу, прежнее, давно не испытанное чувство обиды и унижения прихлынуло к вискам.

Он меня увидел:

— Отчего ты не известил меня, что уезжаешь? — спросил он, бегая глазами.

Я ответил:

— Долго объяснять, сейчас тронется поезд.

Он сказал:

— Я узнал и пришел пожелать тебе счастливой дороги. Когда вернешься?

— Я больше не вернусь.

Он замолчал. Ему было не по себе. Я не понимал, зачем он пришел сюда, но видно было, что ему опять хочется заговорить со мною просто и задушевно, как прежде, только он не находит первого слова, и я должен начать. Оставалась минута или меньше, и вдруг это все мне показалось ужасно безразличным. Я внутренне махнул рукой и хотел сказать ему что-нибудь ласковое, но в эту секунду старший кондуктор закричал: „Partenza“ [45] Partenza (итал.) — отправление . И от этого слова мое чувство безразличия как будто еще углубилось и прошла даже охота сказать Гоффредо ласковое слово. Голос его дрожал:

— Ты сейчас уедешь. Ради всего святого!

Младшие кондуктора повторяли разными голосами на разных расстояниях от нас: „Partenza, Partenza!“ — и мне казалось, что все уже далеко, все расплылось в одном бесцветном пятне; я скверно провел ту ночь, спать мне хотелось, а не разговаривать.

— Ради нашей былой дружбы! — сказал Гоффредо, держась за раму. — Я живу без минуты покоя. Я так больше не могу. Я хочу знать, я тебе клянусь — я не скажу ей ни слова, я сейчас забуду все, что ты мне откроешь; только дай мне вздохнуть свободно, ради Господа Бога!

Поезд пошел, и Гоффредо пошел с поездом, не выпуская рамы. Он смотрел на меня с отчаянием и растерянностью и повторил еще два раза:

— Я сейчас забуду, только скажи.

Поезд пошел скорее.

— Прими руку, милый, — сказал я торопливо и отогнул его пальцы осторожным движением. Маленькая заботливость его тронула, дала ему какую-то надежду, радость, почти жадность мелькнула в его глазах; он сложил руки и заговорил, ускоряя шаг вровень с вагоном:

— Ну? Одно слово. Если что было, скажи да, если ничего не было, скажи нет. Я остановлюсь, если тебе неловко, ты мне крикнешь издали, только крикни громко. Только крикни! Я тебя умоляю. Ты меня отравил, ты меня придавил к земле, освободи меня…

Он остановился и протянул ко мне руки; поезд уходил; я облокотился и смотрел на него с любопытством. Его лицо померкло снова, между нами было уже несколько метров расстояния; он изо всей силы крикнул:

— Скажи!!!

Я невольно засмеялся и отодвинулся от окна, а поезд пошел еще скорее.

1910

Maßgebend (нем.) — авторитетный, влиятельный

Юхан Август Cтриндберг (1849–1912) — шведский прозаик, драматург и живописец

Марсель Прево (1862–1941) — французский писатель

Анатоль Франс (1844–1924) — французский писатель, лауреат Нобелевской премии

Фердинандо Боккони — основатель компании готовой одежды «Rinascente»

Корсо — одна из главных улиц Рима

Транстеверинский квартал (Транстевере, Трантевере, т. е. находящийся за Тибром) — старинный римский квартал на правом берегу Тибра

Сор (итал. sor) — господин

Монтечиторио — дворец резиденция палаты депутатов итальянского парламента

onorévole (итал.) — почетный, досточтимый (депутатский титул)

гоф маклер — главный маклер, наблюдающий за правильностью действий биржевых маклеров

Джозуэ Кардуччи (1835–1907), итальянский писатель и критик, лауреат Нобелевской премии

Ворота Пия — построены в Аврелианской стене в 1560-х гг. и названы в честь папы Пия IV, поручившего разработку проекта Микельанджело

Romanesco (итал.) — римский говор

Анкона — город на итальянском побережье Адриатического моря

Фиум (ныне Риека) — город в Хорватии

Santo diavolone (сицил.) — черт побери!

Гротта Феррата — вино, произведенное в аббатстве Гротта Феррара

Борго — район Рима на правом берегу Тибра, недалеко от Ватикана

Замок Св. Ангела — императорская усыпальница (построена в 130 г.); получила свое название после чудесного явления на том месте ангела, предвозвестившего прекращение чумы (590 г.)

Холм Януса — возвышенность на правом берегу Тибра, где в дохристианские времена находилось святилище бога Януса

Джузеппе Гарибальди (1807–1882) — народный герой, легендарный вождь национально освободительного движения за независимость и объединение Италии

Сouleur locale (франц.) — местный колорит

stornelli (итал.) — частушки, куплеты

Ливорно — город в Центральной Италии

Никколо Барабино (1832–1891) — итальянский художник

A la longue… (франц.) — в конце концов

Пьяцца Колонна — площадь Колонны, где установлена колонна в честь Марка Аврелия (121–180), римского императора, философа и последователя учения стоиков