Николай Лейкин - Вне рутины

— И вообще хорошая у него обстановка? Богато онъ живетъ? — допытывалась Манефа Мартыновна у кухарки.

— А вотъ какъ… Четыре у ней комнаты и восемь часовъ всякихъ разныхъ стоятъ и висятъ и онъ, генералъ то-есть, все ихъ подгоняетъ, чтобы сразу били. Ужасно любитъ. Богато, богато живетъ. Ковры бархатные на полу… Буфетъ въ столовой — и четыре самовара на немъ. А ложки, барыня, только серебряныя. Мельхіоровыхъ нѣтъ.

Манефа Мартыновна продолжала сидѣть въ кухнѣ. Она хотѣла еще кое-о-чемъ спросить Ненилу, но стѣснялась. Она встала, попробовала изъ кастрюльки супъ ложечкой, потомъ взяла съ полки рѣшето, посмотрѣла его на свѣтъ, положила обратно и задала вопросъ кухаркѣ:

— Ну, а какъ слышно, настоящій онъ вдовецъ, скромный? Скромный или у него?..

— Да вѣдь кто Богу не грѣшенъ и царю не виноватъ… — засмѣялась кухарка. — Дарья ихняя сказывала, что будто у него какая-то мамулечка есть на сторонѣ изъ повивальныхъ бабокъ. Есть… И ходилъ онъ къ ней, но накрылъ у ней какого-то офицерика молоденькаго, поругался и покончилъ къ ней ходить.

— Но теперь-то, все-таки, прикончилъ и стало быть у него ужъ никого нѣтъ, — сказала Манефа Мартыновна.

— Кажется, прикончилъ. Ну, да если вы такъ интересуетесь, то я у Дарьи спрошу. Она скажетъ.

— Не надо, не надо… Съ какой стати! Какое мнѣ дѣло! Я такъ только…

— Спрошу, спрошу, барыня…

Манефа Мартыновна повертѣлась еще въ кухнѣ и ушла въ комнаты.

За обѣдомъ Манефа Мартыновна не упоминала дочери о Іерихонскомъ. Она стѣснялась жильца. Съ ними обѣдалъ жилецъ ихъ, медицинскій студентъ послѣдняго курса Хохотовъ, который ежедневно столовался у нихъ. Это былъ коренастый, не ладно скроенный, но крѣпко сшитый черный въ усахъ, съ гладко стриженной щетиной на головѣ, человѣкъ лѣтъ двадцати шести, очень много ѣвшій и говорившій на «о». Онъ разсказывалъ о прелести жизни въ глухой деревнѣ, объ охотѣ, о рыбной ловлѣ и закончилъ такъ:

— Какъ только кончу курсъ и получу лекаря — сейчасъ буду искать себѣ мѣсто земскаго врача, чтобы жить въ такой деревнѣ. Тамъ и жить на половину дешевле.

— Холостому въ такой деревнѣ скучно будетъ жить, — замѣтила ему Соняша.

— Женюсь, — отвѣчалъ Хохотовъ.

— Тамъ и женитесь? — спросила она.

— Именно тамъ. Здѣшнія петербургскія барышни не годятся. Онѣ будутъ тяготиться такой жизнью.

— Отчего?

— Оттого, что очень ужъ избалованы. Имъ нуженъ театръ, гостиный дворъ, прогулка по Морской, посѣщеніе Зоологическаго сада, музыка въ Павловскомъ вокзалѣ, а тамъ ничего этого нѣтъ. Возьмите себя. Вы не согласились-бы на такую жизнь.

— Почему вы такъ думаете? Почему вы меня считаете усердной посѣтительницей Зоологическаго сада? — спросила Соняша. — Нынѣшнимъ лѣтомъ я только два раза въ Зоологическомъ саду и была съ маменькой, — отвѣчала Соняша. — Въ Павловскѣ три раза.

— И все-таки были. А тамъ ничего этого нѣтъ. Даже красокъ для расписыванія тарелокъ не найдете. По части музыки — развѣ аристонъ себѣ заведете.

— Зачѣмъ-же аристонъ? Можно и піанино.

— И при піанино вы оттуда сбѣжите.

Студентъ умолкъ и принялся уписывать жареный ломоть говядины съ соленымъ огурцомъ.

— А знаете у меня женихъ объявился?

— Ну!? — протянулъ студентъ. — Когда-же это?

— Сегодня.

Мать мигнула дочери, чтобы она молчала, но та не обратила на это вниманія.

— Кто такой, — поинтересовался студентъ.

— Угадайте. Вы его знаете. Нѣсколько разъ встрѣчали на лѣстницѣ.

— Недоумѣваю. Ужъ не тотъ-ли конторщикъ изъ страхового общества, который жилъ у васъ въ той комнатѣ, гдѣ теперь живетъ этотъ учитель или воспитатель изъ гимназіи?

— Нѣтъ. Вы старика Іерихонскаго на нашей лѣстницѣ видали? У него квартира надъ нами.

— Какъ-же, какъ-же… Сколько разъ встрѣчалъ. У него племянникъ студентъ.

— Ну, такъ вотъ онъ, — объявила Соняша.

— То-есть старикъ или его племянникъ? — спросилъ студентъ.

— Старикъ, старикъ Іерихонскій. Сегодня онъ сдѣлалъ мнѣ черезъ маму письменное предложеніе, то-есть прислалъ письмо, гдѣ проситъ моей руки.

— Вовсе не такъ… Совершенно не такъ… — вмѣшалась въ разговоръ Манефа Мартыновна. — Онъ просто ищетъ нашего знакомства. Вдовецъ онъ, ему скучно — и вотъ онъ прислалъ письмо.

— Зачѣмъ вы, маменька, скрываете! Письмо прямо съ предложеніемъ мнѣ руки и сердца черезъ васъ. Человѣкъ даже пишетъ, что онъ не преслѣдуетъ никакой корыстной цѣли — и не разсчитываетъ на приданое. Еще-бы онъ-то разсчитывалъ! Что вы на это скажите, Викторъ Матвѣичъ? — обратилась Соняша къ студенту.

Студентъ пожалъ плечами.

— Да что-жъ я могу сказать, — проговорилъ онъ. — Жениться никому не возбраняется, если онъ холостъ или вдовъ. Вѣдь онъ сдѣлалъ только предложеніе.

— Ну, а на предложеніе надо отвѣчать. Какъ-бы вы отвѣтили на моемъ мѣстѣ?

— Да вовсе онъ и не проситъ отвѣта. Онъ проситъ только назначить день и часъ, если для насъ будетъ не противно его посѣщеніе. Человѣку, очевидно, скучно… — говорила Манефа Мартыновна, стараясь затуманить дѣло.

— Что-же-бы вы отвѣтили, Викторъ Матвѣичъ, будучи на моемъ мѣстѣ? — приставала Соняша…

— Да вѣдь вы все равно меня не послушаете, Софья Николаевна, — уклонялся студентъ отъ отвѣта.

— Да говорите, говорите.

— Извольте. Іерихонскій этотъ — старикъ съ деньгой. Это я знаю отъ его племянника. Онъ скупенекъ, но при извѣстныхъ условіяхъ можетъ растаять…

— Генералъ. Въ чинѣ дѣйствительнаго статскаго совѣтника, — прибавила мать.

— Это тоже у насъ имѣетъ большое значеніе, — согласился студентъ. — Да и не у насъ однихъ, а даже и въ иностранныхъ земляхъ.

— Но вѣдь онъ старъ и физіономія у него… — начала Соняша съ гримаской.

— А слыхали вы мудрое изреченіе, что мужчина немножко покраше чорта, такъ и хорошъ, — отвѣчалъ студентъ.

— Вотъ, вотъ… — подхватила Манефа Мартыновна. — Это хорошее изреченіе. Да и вовсе этотъ Іерихонскій ужъ не такъ некрасивъ собой. Правда, онъ не красавецъ, но мужчина, какъ мужчина… И насчетъ лѣтъ. Соняша называетъ его все старикомъ. Пожилой человѣкъ — вотъ и все.

— Да… Онъ еще не старикъ, — улыбнулся студентъ. — Племянникъ его мнѣ разсказывалъ про него… «Мой дядя, говоритъ, еще молодого за поясъ заткнетъ».

Студентъ подмигнулъ. Соняша слушала.

— Вы такъ говорите, Викторъ Матвѣичъ, какъ будто хотите посовѣтовать мнѣ принять предложеніе этого стараго генерала Іерихонскаго, — сказала она студенту.

— А что-жъ изъ этого? Вѣдь вы все равно меня не послушаете.

— А вы, будучи на моемъ мѣстѣ, пошли-бы за него? Пошли? — приставала Соняша.

— Ахъ, ты Боже мой! — засмѣялся студентъ и отвѣтилъ:- Будучи на вашемъ мѣстѣ, конечно-же пошелъ.

Слова «будучи на вашемъ мѣстѣ» онъ произнесъ съ подчеркиваніемъ. Соняша опять спросила: