Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 87

Письмо ваше получилъ. 2Не отвѣчаю, но помню, что все тамъ хорошо.

На обороте: Петербургъ. Гавань, б[ольшой] просп[ектъ], 79.

Владиміру Григорьевичу Черткову.

Полностью печатается впервые. Напечатано (почти полностью) в Б, III, стр. 249. Написано на бланке закрытого письма. На подлиннике черным карандашом рукой Черткова: «№ 392 М. 23 (?) фев. 95». Почтовый штемпель «Москва 24 февраля 1895 г.». Письмо датируется 24 февраля, так как Ваничка, о смерти которого пишет Толстой, что она произошла «вчера вечером», умер в 11 часов вечера 23 февраля.

1Младший сын Толстого, Иван Львович Толстой, р. 31 марта 1888 г., ум. 23 февраля 1895 г. О нем, в связи с его матерью, см. записи в Дневнике С. А. Толстой от 22 и 23 февраля 1895 г. и приложение к ее дневникам «Смерть Ванички» — «Дневники С. А. Толстой, 1891—1897» изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1929, стр. 110, 199—206, записи в Дневнике Толстого от 26 февраля, 12 марта 1895 г. (т. 53) и письма Толстого к Н. Н. Ге-сыну от 4 марта, Г. А. Русанову от 5 марта, Н. Н. Страхову от 8 марта, Д. А. Хилкову от 12 марта и А. А. Толстой от 31 марта 1895 г. (т. 68).

2Письмо Черткова от 21 февраля 1895 г. Чертков пишет в этом письме, что духовная жизнь его за последнее время идет очень вяло в «спячке» «физической» и «душевной», сообщает, что получил и переписал предисловие Толстого к биографии Дрожжина.

1895 г. Марта 8? Москва.

Уже нѣсколько дней собираюсь писать вамъ, милый другъ, но не удосужусь. Получилъ ваше доброе сердечное письмо и заплакалъ, читая его, почуявъ то, чтò соединяетъ насъ и всѣхъ людей между собою и съ Богомъ.

Мнѣ бываетъ минутами жаль, что нѣтъ больше здѣсь съ нами этого милаго существа, но я останавливаю это чувство и могу это сдѣлать (знаю, что жена не можешь этого), но основное, главное чувство мое — благодарности за то, чтó было и есть, и благоговѣйнаго страха передъ тѣмъ, чтò приблизилось и уяснилось этой смертью.

1Жена, какъ я писалъ вамъ, переносить тяжело, но очень хорошо. Въ особенности первые дни я былъ ослѣпленъ красотою ея души, открывшейся вслѣдствіи этаго разрыва. Она первые дни не могла переносить никакого кого нибудь къ кому нибудь выраженія нелюбви. Я какъ то сказалъ при ней про лицо, написавшее мнѣ безтактное письмо соболѣзнованія: какой онъ глупый. Я видѣлъ, что это больно рѣзнуло ее по сердцу, такъ же и въ другихъ случаяхъ. Но 2иногда этотъ свѣтъ начинаетъ 3слегка заслоняться, и я ужасно боюсь этого. Но все таки жизнь этаго ребенка, ставшая явной при его смерти, произвела на нее и, надѣюсь, и на меня самое благотворное вліяніе. Увидавъ возможность любви, не хочется уже жить безъ нея.

Порадовало меня очень ваше письмо дѣвочкамъ. 4Еще до полученія его я хотѣлъ писать вамъ и описывая ихъ горе, а онѣ очень живо почувствовали его и вдвойнѣ за мать и за меня, хотѣли написать вамъ, что онѣ любящія васъ сестры ваши, и вамъ нельзя не любить ихъ. 4

Что Галя? Вы пишете, что ей лучше. Какова она теперь?

Про отца Сергія я думаю, что это былъ пересказъ содержания, сдѣланный кѣмъ нибудь на словахъ, а не переводъ. 5

6Копію съ катехизиса не могу сдѣлать, п[отому] ч[то] онъ весь въ передѣлкѣ. 7

Хотѣлъ бы очень быть въ состояніи помочь вамъ, но до сихъ норъ не могу ничѣмъ, кромѣ желанія вамъ силы духовной к вѣры въ то, что она есть въ васъ.

Л. Толстой.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в Б, III, стр. 249. На подлиннике надпись черными чернилами рукой Черткова: «№ 393 8(?) мр. 95». Письмо это было получено Чертковым 10 марта, что подтверждает его датировку.

Ответ на письмо Черткова от 28 февраля 1895 г., написанное Чертковым в связи с известием о смерти сына Толстого Ванички. В этом письме Чертков писал: «Дорогой Лев Николаевич, мы с Галей были совершенно поражены неожиданным известием о постигшем вас горе. Под первым впечатлением я послал вам многословную телеграмму; но потом пожалел об этом, потому что словами нельзя определить то, что думаешь и чувствуешь в подобных случаях, и главное, — что то, чтò происходит в душе наиболее близких к умершему, гораздо глубже и значительнее всего того чтó могут сказать люди далекие, хотя бы и самые преданные друзья. — По этой же самой причине я и теперь стесняюсь словами касаться вашего горя. — Бедная Софья Андреевна, мы не можем без содрогания думать о тех невыразимых страданиях, которые она переживает. Ей, конечно, не до писем соболезнования и рука просто не поднимается ей написать; но мне очень хотелось бы, чтобы при удобном случае вы ей сказали, что Галя и я, мы всем нашим существом сочувствуем ее горю и что большая неподдельная любовь притягивает нас к ней....

Я хорошо понимаю то, чтò вы и Поша пишете о прибыли любви между всеми членами вашей семьи. Это не могло быть иначе, и мы от души радуемся этому вместе с вами. Как странно думать, что этого милого добренького мальчика нет больше между вами во плоти. Просто не верится. Но и сердце и сознание мое решительно отказываются допустить, что произошло какое-либо действительное разобщение между им и теми, кто его любил. Я не умею выразить это словами, но, как было при плотской смерти нашей маленькой девочки, так и теперь, я несомненно сознаю, что то, чтò было оно — это отошедшее от наших плотских глаз, любимое существо — осталось тем, чем было, без всякого умаления; и что мы нe только не отрезаны от него, но и не удалены, и можем, приближаясь к богу и единяясь с богом, всё больше и больше соединяться с тем, кто во плоти нас оставил, и общение с которым видоизменилось, но никак не прерывалось.... Впрочем опять таки словами всего не выскажешь. Мысли всё время с вами.

Галя опять заболела, на этот раз инфлуэнцией, и один день ей было совсем плохо.... Но теперь ей получше. О деле Хилковых еще ничего не известно. Вероятно, выяснится через несколько дней. Поша пишет, что за границей, повидимому, появился перевод вашего «Отца Сергия», и спрашивает, не могла ли эта повесть дойти туда через меня. Спешу сообщить вам, что это решительно невозможно, так как все неоконченные ваши писания я не только никогда никому не давал в руки, но и не читал никому постороннему. Один список их находится постоянно при мне и всегда под замком; другой — в ящике, который я здесь отдал на сохранение одному другу и ключ от которого у меня же; за границу же на сохранение я ничего не посылал, кроме «Царства божия», и потому я могу отвечать за то, что от меня никто не мог заимствовать этой вещи. Но мне помнится, что в свое время я дал вам копию с «Отца Сергия». Сохранена ли она? Кроме того мы как-то прошлым летом слышали, кажется, что у Кузминских был список этой повести. Сообщите, пожалуйста, этот мой ответ Поше, и скажите ему, чтобы он не беспокоился относительно других ваших неизданных писаний, так как осторожнее их охранять от переписки, нежели я это делаю, положительно невозможно.