Джейн Остен - Эмма

Эти мысли очень подбодрили ее, а выглянув в окно и увидев, что за ночь все занесло снегом, она обрадовалась еще больше. Казалось, сама природа способствует тому, чтобы им троим какое-то время не встречаться.

Погода благоприятствовала ей и далее: несмотря на первый день Рождества, можно было не ходить в церковь. Мистер Вудхаус очень расстроился бы, услышав подобное предложение от нее, но теперь Эмма не волновалась: ей ни к чему просить батюшку остаться дома и выслушивать его укоризненные замечания. Снежные сугробы, ненастье – то мороз, то оттепель – самое неподходящее для прогулок время; утром то дождь, то снег, а по вечерам подмораживает. Таким образом, Эмма много дней находилась словно под почетным домашним арестом. Никакого общения с Харриет, кроме переписки; никакой церкви по воскресеньям, так же как в день Рождества; никакой необходимости выдумывать, почему мистер Элтон перестал к ним ходить.

В такую погоду всяк покойно сидит дома; хотя Эмма полагала и надеялась, что мистер Элтон, скорее всего, не сидит в одиночестве, а утешается в обществе друзей, ей приятно было живописать мистеру Вудхаусу, как он совершенно один сидит в своем домике и благоразумно не выходит на улицу. Она не без удовольствия слушала, как батюшка говорит мистеру Найтли, которого никакие капризы погоды не могли удержать надолго от посещения Хартфилда:

– Ах, мистер Найтли, почему вы не остаетесь дома, подобно бедному мистеру Элтону?

Вообще, если бы ее не тяготили неприятные мысли, она с удовольствием провела бы эти дни вынужденного заточения, так как уединение прекрасно соответствовало характеру ее зятя, чье настроение оказывало большое влияние на его родственников. Кроме того, на ужине в Рэндаллсе он уже спустил пар и потому в оставшиеся дни пребывания в Хартфилде буквально лучился добродушием и дружелюбием. Он ни разу ни с кем не повздорил, был любезен и снисходителен и благосклонно отзывался обо всех знакомых. Однако, невзирая на все надежды на лучшее будущее, невзирая на настоящую, пришедшуюся очень кстати отсрочку, над головою Эммы все еще висел дамоклов меч – близился час объяснения с Харриет, и поэтому она не могла полностью чувствовать себя покойной и веселой.

Мистер и миссис Джон Найтли не задержались в Хартфилде надолго. Вскоре погода наладилась настолько, что те, кому нужно было ехать, могли ехать; попытавшись, как обычно, уговорить дочь с детьми остаться, мистер Вудхаус вынужден был смириться с отъездом своих гостей. Стоило им уехать, и он снова начал сокрушаться над судьбой бедняжки Изабеллы; в это время страдалица Изабелла, проводя жизнь с обожаемыми существами, уверенная в их достоинствах, слепая к их недостаткам и всегда поглощенная невинными домашними делами, могла являть собой образец подлинного женского счастья.

Вечером того самого дня, как они уехали, мистеру Вудхаусу принесли записку от мистера Элтона; если быть точным, викарий прислал длинное, вежливое и церемонное письмо, в котором мистер Элтон, засвидетельствовав свое нижайшее почтение, сообщал, что он собирается на следующее утро уехать из Хайбери в Бат, где он, уступив настояниям своих друзей, намеревается провести несколько недель. Он очень сожалеет, что вследствие неудачного стечения обстоятельств – обилие дел перед отъездом и неблагоприятные погодные условия – он лишен возможности лично попрощаться с мистером Вудхаусом, чье дружеское расположение он навсегда сохранит в своем сердце. К мистеру Вудхаусу он питает чувство величайшей признательности, и, если у мистера Вудхауса найдутся к нему какие-либо распоряжения или поручения, он будет счастлив исполнить их.

Эмма была приятно удивлена: она сама именно сейчас не могла бы придумать для мистера Элтона ничего лучше. Она порадовалась, что он сам нашел наилучший выход из создавшейся ситуации, хотя способ сообщать о своих намерениях не делал ему чести. Трудно более открыто выразить свое презрение к ней, чем выказав подчеркнутую любезность по отношению к ее отцу, а о ней самой не упомянуть ни единым словом. Он даже не написал ее имени в обращении! Имя мисс Вудхаус не встречалось в его письме ни разу – словом, во всем его поведении ощущалась разительная перемена. Прощальное же письмо было написано в таких возвышенных выражениях, так напыщенно, что Эмма испугалась. Вдруг батюшка что-то заподозрит?

Однако мистер Вудхаус ничего не заподозрил. Он был настолько ошеломлен внезапным отъездом викария и так опасался, что мистер Элтон не доберется в безопасности до цели своего путешествия, что не заметил в письме ничего странного и необычного. Послание мистера Элтона, напротив, сослужило хорошую службу, ибо дало пищу для нескончаемых бесед и предположений на весь долгий вечер, который им предстояло провести одним. Мистер Вудхаус, по обыкновению, высказывал опасения, а Эмма прилагала все свои силы, дабы решительно отмести их прочь.

Она решилась не держать более Харриет в неведении. Скорее всего, ее подруга успела выздороветь; теперь желательно, чтобы она проводила с Эммой как можно больше времени, дабы до возвращения мистера Элтона излечить ее от сердечных ран. Поэтому на следующее же утро она явилась в пансион миссис Годдард, чтобы понести заслуженную кару; надо признаться, она со страхом ждала этой минуты. Ей предстояло разрушить все надежды, которые она прежде так щедро внушала своей подруге, раскрыть ей глаза на неприглядное поведение ее избранника и признаться в собственных ошибках, ибо она неверно судила о предмете воздыханий мисс Смит. Все ее наблюдения, все убеждения, все пророчества последних шести недель оказались никуда не годными.

Признание стоило Эмме многих сил; при виде слез на глазах Харриет ей снова стало стыдно, и на решила, что уже никогда не сможет жить в ладу с самой собой.

Харриет перенесла удар на удивление стойко: она никого не винила и при этом была настолько бесхитростна и невзыскательна, что с той минуты стала еще дороже своей подруге.

Эмма была настроена превыше всего ценить простоту и скромность, она склонна была приписывать Харриет все мыслимые и немыслимые добродетели. Харриет, а не она должна была стать объектом всеобщего восхищения. Харриет не считала себя вправе жаловаться. Привязанность такого человека, как мистер Элтон, была бы для нее слишком высокой честью. Она никогда не заслуживала этого, и никто, кроме такого искреннего и доброго друга, как мисс Вудхаус, не считал их союз возможным.

Слезы ручьями текли у нее из глаз, и горе ее было настолько безыскусно, что никакое достоинство не могло бы увеличить его ценность в глазах Эммы; она терпеливо выслушивала излияния подруги и как могла утешала ее. Сердце у нее разрывалось. К тому времени она была уже искренне убеждена в том, что из них двоих Харриет является высшим существом и что для нее самой было бы куда полезней и лучше походить на свою подругу, чем полагаться на собственный ум и таланты.