Джейн Остен - Нортенгерское аббатство

Далее их ожидал огород, расположившийся за небольшой рощей.

Узнав о том, сколько в нем акров, она с ужасом подумала, что это вдвое больше всей площади, имеющейся как у мистера Аллена, так и у ее отца, даже если прибавить территорию кладбища и фруктового сада. Многочисленные стены, казалось, уходили в бесконечность; среди них возвышался целый город теплиц, в которых не переставали сновать рабочие. Генерал был доволен ее удивленным видом, ясно говорившем ему о том, что вскоре она сказала и сама: о том, что никогда раньше не видела таких огромных садов. В ответ он лишь скромно заметил, что это еще не значит, что они не имеют себе равных во всем королевстве. Просто к садам он испытывает особую страсть. Ему здесь нравится все. Отнюдь не считая себя гурманом, он, тем не менее, должен признать, что обожает вкусные фрукты, которыми, кстати, не прочь полакомиться как его друзья, так и дети. Однако, видите ли, содержание такого сада доставляет немало хлопот. Иногда даже самый внимательный уход не гарантирует хорошего урожая. В прошлом году, например, в ананасной теплице им удалось собрать лишь сто плодов. Мистер Аллен, предположил он, должно быть, тоже не защищен от таких досадных неприятностей.

– Что вы! Мистера Аллена сад нисколько не тревожит; он даже почти никогда не заходит в него.

Самодовольно улыбнувшись, генерал посетовал на то, что не может относится к своим фруктовым деревьям с таким же равнодушием. Каждый раз что-нибудь да огорчает его.

– А как у мистера Аллена обстоят дела с приусадебными постройками? – спросил он, подробно описывая собственные.

– У мистера Аллена имеется только одна небольшая теплица, в которой миссис Аллен разводит зимой цветы. Время от времени в ней растапливают печь.

– Им повезло, – заметил генерал с легким оттенком презрения на лице.

Пройдя по каждой тропинке, постояв у каждой стены, Кэтрин настолько утомилась, что уже едва ли могла получать удовольствие от прогулки. Оказавшись, наконец, у главного выхода из сада, она с облегчением вздохнула. Генерал, намеревавшийся проверить результаты кое-каких недавних изменений, сделанных на чайной плантации, предложил заглянуть и туда, если мисс Морланд, конечно, не устала.

– А куда это ты идешь, Элеанора? Почему ты решила выбрать эту холодную сырую аллею? Мисс Морланд вся промокнет. Будет лучше всего, если мы пойдем через парк.

– Это моя любимая тропинка, – ответила мисс Тилни. – Мне всегда казалось, что так ближе. Но, наверное, она на самом деле сырая.

Кэтрин посмотрела на узкую извилистую тропу, угрюмо уходящую вглубь густой рощи из старых шотландских елей, и почувствовала, что даже неодобрение генерала не сможет заставить ее отказаться от этой аллеи. Он заметил ее желание пойти по кратчайшему пути, а потому из вежливости своей не стал возражать, лишь извинился, что не сможет составить им компанию. Ему нельзя много бывать на солнце, но позже он обязательно к ним присоединится. Генерал повернулся и направился к другой дорожке. Кэтрин к своему стыду обнаружила, что, стоило ему оставить их, как у нее заметно поднялось настроение. Но ощущение стыда вскоре прошло, и она оживленно принялась рассказывать о чудесной меланхолии, которую навеивает эта рощица.

– Да, мне это место особенно нравится, – согласилась ее подруга и тяжело вздохнула. – Моя мать тоже любила эту тропинку.

Кэтрин никогда прежде не слышала, чтобы кто-нибудь из членов семьи упоминал в своем разговоре миссис Тилни. Изменившееся выражение лица Элеаноры, выдержанная ею пауза говорили о том, что последует продолжение нежных воспоминаний.

– Мы так часто здесь вместе гуляли, – добавила она, – хотя мне тогда эта аллея не казалась такой милой. В то время я и сама удивлялась ее выбору. Но с годами память о ней внушила мне любовь к этой роще.

– Интересно, – подумала Кэтрин вслух, – почему же тогда память о жене не подействовала так же и на твоего отца? Он, кажется, не слишком хорошо отзывался об этой тропинке.

Поскольку мисс Тилни продолжала молчать, она позволила себе еще одно замечание:

– Ее смерть, должно быть, стала для вас таким несчастьем!

– Да, – чуть слышно ответила Элеанора. – Когда это случилось, мне было лишь тринадцать. Хотя горе заставило меня пролить столько слез, тогда я еще не знала, какая это, на самом деле, большая утрата.

Она на секунду задумалась, затем продолжила уже более решительным тоном:

– У меня, видишь ли, совсем нет сестер; хотя Генри – хотя мои братья очень ко мне привязаны и Генри проводит здесь много времени, за что я ему особенно признательна, я все-таки часто ощущаю себя слишком одинокой.

– Я прекрасно тебя понимаю.

– Мать всегда бы была рядом. Она могла бы быть моей лучшей подругой. Ее мнение было бы для меня превыше всех остальных суждений.

Была ли она красивой женщиной? Была ли она обаятельной? Сохранился ли в аббатстве ее портрет? Почему ей пришлась по душе именно эта роща? Могло ли это быть следствием унылого настроения? – Вот вопросы, которые завертелись в голове у Кэтрин. На первые три, скорее всего, можно было ответить положительно; остальные же два пока оставались загадкой. Однако интерес Кэтрин к покойной миссис Тилни возрастал с каждой минутой. Она даже не сомневалась в том, что та была несчастна в своем браке. Генерал, наверняка, оказался не самым чутким мужем. Ему даже не нравилась ее аллея. Если так, то мог ли он по-настоящему любить ее? Кроме того, каким бы красивым он не был, в его чертах просматривалась какая-то тень, которая давала все основания считать, что с ней он обращался плохо.

– Ее портрет, я полагаю, – начала Кэтрин, покраснев от своего слишком уж высокопарного тона, – весит в комнате отца?

– Нет. Еще совсем давно его собирались повесить в гостиной, но отцу тогда не понравились ни краски, ни качество самого портрета, поэтому какое-то время ему никак не могли найти подходящего места. Однако вскоре после ее смерти я взяла его к себе, и сейчас он висит у меня в спальне. Буду рада показать его тебе. Она выглядит на нем как живая.

Вот еще одно доказательство. Пренебрегчь портретом умершей жены! Он, должно быть, вообще обходился с ней очень жестоко!

Кэтрин больше не боялась признаться себе в том, какие низкие чувства испытывает по отношению к генералу, даже несмотря на все его любезности и внимание. То, что прежде было благоговением и боязнью, теперь превратилось в настоящее отвращение. Да, именно отвращение! Его жестокое обращение с такой очаровательной женщиной делало его невероятно подлой личностью. Она часто читала о таких отрицательных героях; героях, гнусные качества которых мистер Аллен обычно называл слишком преувеличенными и надуманными; но вот перед ней человек, который был явным доказательством обратного.