Симадзаки Тосон - Нарушенный завет

Наступил день отъезда. С самого рассвета шёл мокрый снег, навевавший печаль на готовившихся к отъезду обитателей гостиницы.

Рано утром перед гостиницей остановились сани. Из саней вышел господин в дорогом драповом пальто и велел возчику саней доложить о себе адвокату, Адвокат вышел ему навстречу со словами: «А, Охината!» Охината явился точно, как было условлено, для чего ещё до рассвета выехал из Симо-Такаи. Несмотря на приглашение «войдите», он всё же не вошёл, а остался в прихожей и здесь же советовался с адвокатом по юридическому вопросу. Окончив дела, Охината высказал соболезнование по случаю смерти Рэнтаро и поспешно собрался уходить. Но адвокат задержал его и рассказал ему про Усимацу.

— Прошу вас, войдите… здесь и вдова Иноко-куна, и Сэгава-кун, о котором я вам сейчас говорил. Вам нужно непременно познакомиться с ним. Ведь тут разговаривать неудобно, — убеждал его адвокат. Но Охината только горько улыбался. Как его ни уговаривали, он ни за что не хотел войти. Он в скором времени будет в Токио и навестит жену Иноко-куна там. Тогда он увидится и с Усимацу. Раз уж дело касается человека такого склада, это устраивает обоих. Подробности же по приезде в Токио. Он был непоколебим.

— Вы сегодня так торопитесь?

— Я вовсе не тороплюсь, но…

При этих словах адвокат заметил на лице у Охинаты выражение затаённого страдания.

— Тогда сделайте так, — сказал он, подумав. — У Верхней переправы есть ресторанчик. Мы все условились встретиться там сегодня утром, чтобы проводить уезжающих. Должно быть, там будет и близкий друг Усимацу. Может быть, тогда Охината пойдёт вперёд и подождёт их там? Очень хочется всё же познакомить его с Усимацу. — Так снова и снова убеждал его Итимура.

— Ну, хорошо, я буду ждать вас там, — согласился наконец Охината и, так и не войдя в комнаты, ушёл.

— Охината, по-видимому, кое-что вспомнил, — сказал про себя адвокат и, вернувшись в комнату, где вдова и Усимацу занимались сборами в дорогу, смеясь рассказал им о своём госте.

Пришёл и Сё-дурак из Рэнгэдзи. Он сказал, что его послала оку сама передать прощальные подарки. Отдельно он вручил Усимацу пару соломенных сандалий и покрышки на носки для защиты от снега — свою собственную работу. «Примите от меня маленький подарок», — сказал он. Усимацу вспомнил дни, прожитые в Рэнгэдзи, и ему стало как-то грустно расставаться даже с Сётой. Вспоминаешь о том, что прошло, и видишь, как изменилась жизнь у всех обитателей Рэнгэдзи! И у настоятеля, и у окусамы, и у Осио, и у него самого. Единственный, у кого ничего не изменилось, — это Сёта, которого все почему-то зовут дураком. Вот о чём думал Усимацу, навсегда прощаясь с этим звонарём, не имеющим ни семьи, ни близких, до конца своих дней остающимся похожим на ребёнка.

Пришёл и Сёго. «Дайте я понесу ваши вещи», — попросил он. Уже была приготовлена кладь для одних саней. Туда поставили гладкий деревянный ящичек с прахом Рэнтаро, завёрнутый в белое полотно и покрытый сверху чёрным, чтобы он по возможности не бросался в глаза. На сани погрузили ещё разные вещи, оставшиеся от Рэнтаро, а также багаж Усимацу. Избегая встреч с кем бы то ни было, вдова и Усимацу решили до верхней переправы пройти пешком и нанять ещё пару саней у ресторанчика на противоположном берегу. Провожаемые возгласами: «Всего хорошего!» — они вышли из гостиницы.

Мокрый снег сыпал и сыпал. На возчиках были круглые шляпы из ивовых прутьев, синие полотняные штаны и стёганые перчатки. Один из них впрягся в сани, другой подталкивал сзади. «Хо! хо!» — подбадривающе покрикивали они. Усимацу вместе с остальными тихо шёл следом за прахом учителя и под скрип скользящих по снегу саней думал о своей жизни. Сомнения, страх — о, эти страдания, о которых он не мог забыть ни днём ни ночью, наконец-то они покинули его! Теперь он свободен как птица. Как радостно вдыхал он холодный утренний воздух. Ему казалось, что, сбросив с себя тяжесть, он словно воскрес. Как моряк, вернувшийся после долгого плавания домой, Усимацу готов был целовать родную землю. Нет, охватившее его чувство было ещё радостней. И ещё печальней. Он шёл по похрустывающему под ногами снегу, и весь этот мир казался ему теперь его миром.

На перекрёстке, где им предстояло свернуть, чтобы выйти к Верхней переправе, навстречу им показалась Осио. Оставив больного отца на попечение жены Отосаку, Осио с сопровождающим её Отосаку поджидали их здесь, чтобы проводить до переправы. Усимацу и Осио… их встреча глубоко тронула даже посторонних. Просто, сняв шляпу, молча поклонился ей Усимацу.

Подняв ясные и всё же влажные от слёз глаза, пристально смотрела на него Осио. Никакие слова не могли бы выразить те чувства, которые наполняли в эту минуту их сердца. Одно то, что они ещё живут на этом свете, казалось им проявлением непостижимой силы судьбы. А тут ещё им, столько пережившим, сейчас, в минуты прощания перед долгой-долгой разлукой, дана возможность с любовью посмотреть друг на друга.

Усимацу познакомил Осио с вдовой и адвокатом. Как все женщины, они сразу же разговорились и дальше уже шли вместе. Отосаку же стал рассказывать адвокату и Усимацу о Кэйносине. Преданный своему прежнему хозяину, он говорил о семье Кэйносина с грубоватой крестьянской искренностью; что, если с больным что-нибудь случится, он всё возьмёт на себя, а зато просит помочь Осио и Сёго. Что ж, детей у него нет, разрешение хозяин дал, так что Осуэ он оставит у себя и воспитает в память о хозяине.

По длинному понтонному мосту у Верхней переправы перешли на тот берег и скоро добрались до ресторанчика. Там с раннего утра ждал Гинноскэ. Вышел навстречу и тот богач из Симо-Такаи — Охината. Адвокат познакомил его с Усимацу. Внешность у Охинаты была довольно невзрачная, заурядная, он был похож на захолустного лекаря китайской медицины; никак не верилось, что этот человек намерен перебраться в Америку и начать там новое дело. Но, беседуя с ним, Усимацу скоро почувствовал, что это человек с твёрдым, сдержанным характером, в котором таились, видимо, многие скрытые возможности. Охината рассказал Усимацу о японском посёлке в Техасе, о людях, уехавших из Кита-Саку далеко за океан и живущих ныне там. Рассказал, что среди них есть юноша из зажиточной семьи, окончивший среднюю школу в Токио в квартале Адзабу; он тоже присоединился к этим переселенцам.

— Ах, вот как, — засмеялся Охината, когда Усимацу напомнил ему о происшествии в пансионе в Токадзёмати. — Вы тоже там жили. Да, мне солоно пришлось. Вот этот случай и заставил меня затеять нынешнее дело. Теперь я говорю об этом со смехом… Но тогда… тогда было очень невесело.

Среди сидевших в ресторанчике раздался взрыв смеха. Охината заметил, что предался воспоминаниям в неподходящем месте, и, с горечью засмеявшись, сел с Усимацу за столик.