Юз Алешковский - Собрание сочинений Т 3

И вот, ваша честь, ужинаете вы однажды с супругой на Старый Новый год. Впереди – приятные перспективы высокодуховного убивания времени вплоть до воскресенья, как это бывало в застойные годы. Старый, значит, Новый год. Свечи. Я саморучно запек в духовке вырезку, обвалянную в немецкой горчице и в травах кавказской национальности. И вдруг случайно замечаю, что мадам что-то там подсыпает мне в фужер, наполненный виски с шампанским. Я этот коктейль-незатейль, как его, поговаривают, именует сам Президент, душевно обожаю. Автоматом делаю вид, что никакого вредительского акта не секу, но внутренне готовлюсь к торжеству разоблачения и наказания. Это мое чувство должно быть понятным всем вам.

Благодаря перестройке мы ведь все стали юридически грамотными дамами и господами. И мы ведь узнали наконец, как можно избавляться от мужей и жен, как растворять богатых бабушек в соляной кислоте, торговать детскими почками, когда не на что опохмелиться, выкидывать целые семьи из окна и мало того что пропускать через мясорубку свидетелей обвинения, но и предлагать их в виде вторых блюд в различных вагонах-ресторанах или в пристанционных хитрых буфетах, где человеку не до анализа быстро заглатываемой продукции.

Я, короче говоря, мгновенно допер, что в фужере растворяется снотворное. Ах вот, думаю, почему я дрых и храпел, а разбудить свою половину утром с тою же пылкой вечернею целью не решался!!!

Заговорив ей язык, ухитряюсь выпить только половину предательской отравы. Остальное вылил в вазу с такими безумно дорогими хризантемами, что хоть Родину продавай. Затем в сортире бесшумно эвакуирую из себя все ранее выпитое. Поддаю еще полбутылки виски, как бы вдребадан валюсь прямо на пол и осовело хлопаю ресницами по системе Станиславского.

Ровно через пятнадцать минут вы слышите, ваша честь, лежа на моем лобном месте, лирическое примурлыкивание супруги и подбалдовый монолог на тему верности до гроба. Наконец он затихает под аккомпанемент характерного электрожужжания. Затем вы чуете характерный элемент в разных вздохах, постанываниях и особенно зубовном скрежете. Вы постепенно, так сказать, невменяезируясь, ползком добираетесь до чулана, чтобы взять в руку туристский топорик из «Тыщи мелочей». Под руку вашу сама собой попадает бейсбольная бита производства нашего дочернего предприятия. С этой битой, ваша честь, вы неслышно подбираетесь к дверям собственного алькова. Тут раздаются ее визги и кряхотливые выкрики, которые вы по запарке принимаете за торжество оргазма в одной отдельной вашей постели. Врываетесь в спальню, почернев от ревности вроде Отелло. А когда после лживых аргументов развратницы вы к тому же догадались бы, что измена совершалась не просто с раздетой догола мужской единицей, что было бы вполне естественно, но с выпускаемой вами же сексуально-подсобной продукцией, то разве не бросились бы вы первым делом разрывать на части проклятого вашего технического соперника, который во время близости забарахлил, что и с людьми бывает?

Я по выражению вашего лица, ваша честь, чую, что непременно бросились бы и, может быть, наломали бы дров еще больше, чем я или тот же Отелло. Да, признаюсь еще раз, я топтал удовлетворитель ногами и сорвал люстру в порядке ликвидации в квартире всей проводки, чтобы не повадно было спаивать меня снотворным, а потом заниматься электроразвратом.

Вообще, но не в порядке наглости, мне хотелось бы сделать следующее логическое заявление с этой скамьи. Неужели вы не найдете никакого причинного места преступления в моих оправданиях? Неужели на мне одном надо теперь вымещать законное недовольство народа падением рубля и ростом преступности? Что я, по-вашему, такого совершил, что вы это считаете равносильным поджогу пары рейхстагов, в том числе Белого дома, развалу Союза, аварии в Чернобыле, миллиардной афере с авизовками или отравлению грибами одной из областей средней полосы? Ничего похожего я не совершал!

Вы только полистайте, прошу вас, тысячи писем, присланных с разных концов планеты дамами всех возрастов, полностью удовлетворенных продукцией нашего предприятия, а ведь в этом успехе есть и мой вклад.

В остальном да здравствует ВПК, решительно поставивший свои мощности на рельсы выполнения многих бытовых претензий нашего народа к гонке вооружений, которую всем нам навязал Пентагон совместно с бывшим умом, бывшей честью и бывшей совестью нашей эпохи – дорогой и любимой КПСС. Руки прочь от демократических реформ! На этом кончаю и жду с нетерпением вашего вердикта.

Кромвель, 1994

1950