Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1

— Успокойтесь, милая Нелли, онъ скоро оправится и будетъ такой-же веселый, какъ и прежде.

— Дай-то Богъ, дай Богъ! говорила Нелли, заливаясь слезами. — Но вѣдь онъ ужъ давно… право, мнѣ кажется, что дверь зашевелилась.

— Это такъ, отъ вѣтра, еле слышно промолвила хозяйка, — вы говорите, онъ ужъ давно…

— Да, онъ ужъ давно такой скучный, задумчивый. A прежде какъ мы пріятно проводили съ нимъ вечера! Бывало, я читаю ему вслухъ, — онъ сидитъ у камина и слушаетъ, а когда чтеніе на чемъ нибудь оборвется, мы разговариваемъ съ нимъ. Онъ возьметъ меня къ себѣ на колѣни и начнетъ разсказывать про мою матъ: что я очень похожа на нее и лицомъ, и голосомъ, что она не въ могилѣ, а въ раю, и что тамъ никто не старѣетъ и не умираетъ. Ахъ, какое это было хорошее время! и дѣвочка опять заплакала.

— Не плачьте, не плачьте, милая Нелли, я не могу видѣть вашихъ слезъ, невольно вырвалось у ея собесѣдницы.

— Это, вѣрно, оттого, что мнѣ уже давно не съ кѣмъ было подѣлиться горемъ, а можетъ быть я и не совсѣмъ здорова, поэтому не могу удержаться отъ слезъ — а то я рѣдко плачу. Съ вами я говорю откровенно: я увѣрена, что вы никому не перескажете.

М-съ Квильпъ молча отвернулась.

— Бывало, мы гуляемъ съ нимъ за городомъ, по лужку, по лѣсу, а вернемся усталые домой — такъ пріятно отдохнуть. Нѣтъ нужды, что домъ у насъ мрачный — мы еще съ большимъ удовольствіемъ вспоминаемъ о нашей прогулкѣ и мечтаемъ о будущей. Теперь мы ужъ съ нимъ никогда не гуляемъ и у насъ въ домѣ стало еще мрачнѣе и скучнѣе, чѣмъ когда либо.

Она на минуту остановилась и хотя дверь проскрипѣла не одинъ разъ, м-съ Квильпъ не проронила ни слова.

— Вы, пожалуйста, не думайте, что дѣдушка сердится на меня или что онъ мною недоволенъ, съ увлеченіемъ говорила Нелли. — Напротивъ, онъ все больше и больше привязывается ко мнѣ. Вы не знаете, какъ онъ меня любитъ.

— Я знаю, что онъ горячо васъ любитъ.

— Онъ такъ же горячо меня любитъ, какъ и я его. Но я вамъ не разсказала самаго главнаго. Только объ этомъ вы ужъ никому не говорите ни слова: онъ совсѣмъ не спитъ, только днемъ немного отдыхаетъ въ креслѣ, а ночью уходить изъ дому и почти всегда возвращается на разсвѣтѣ.

— На разсвѣтѣ? Что вы говорите, Нелли!

— Тсс! дѣвочка приложила палецъ къ губамъ и, оглянувшись вокругъ, продолжала почти шопотомъ. — Вѣдь я сама отворяю ему дверь, когда онъ возвращается до мой. Въ прошедшую ночь онъ пришелъ очень поздно — уже совсѣмъ разсвѣло — лицо у него было блѣдное, какъ полотно, глаза налиты кровью, онъ едва держался на ногахъ. Я вернулась въ свою комнату и легла въ постель. Вдругъ слышу, онъ стонетъ. Я поскорѣе вскочила и подошла къ нему, а онъ-то не видитъ меня и говоритъ: «Ахъ, Боже мой, какъ тяжко! Я, кажется, не вынесу этой пытки. Если бы не Нелли, я бы молилъ Бога, чтобы Онъ поскорѣе прибралъ меня». — Мнѣ было такъ больно это слышать… Боже мой, что мнѣ дѣлать? чѣмъ бы мнѣ помочь моему бѣдному дѣдушкѣ?

Ея переполненное сердечко не выдержало и она залилась слезами на груди у м-съ Квильпъ, которая съ такимъ горячимъ участіемъ выслушала ея первое, тяжелое признаніе.

Минуту спустя, вошелъ самъ Квильпъ и очень искусно разыгралъ комедію, притворяясь, что крайне удивленъ, видя Нелли въ слезахъ. Притворство давалось ему легко: оно вошло у него въ привычку.

— Что съ тобой, Нелли? ахъ, бѣдненькая! вѣрно она черезчуръ устала. Карликъ скосилъ глаза на жену: дескать она должна ему вторить, — сегодня ей пришлось сдѣлать порядочный таки конецъ отъ дома до пристани, а тутъ еще поганые мальчишки перепугали ее своей дракой, да, пожалуй, и переплывать рѣку было страшно. Все это вмѣстѣ утомило и разстроило ее.

Онъ подошелъ къ ней и ласково потрепалъ ее по головкѣ. Прикосновеніе его руки произвело, помимо его воли, магическое дѣйствіе: дѣвочка мгновенно отрезвилась отъ слезъ. Ей такъ хотѣлось избавиться отъ него, что она тотчасъ же стала прощаться; ей, молъ, пора домой.

— Да чего ты спѣшишь, Нелли, лучше бы осталась и пообѣдала вмѣстѣ съ нами, уговаривалъ ее карликъ.

— Нѣтъ, благодарю васъ, я и такъ ужъ засидѣлась, говорила Нелли, утирая слезы.

— Не хочешь, какъ хочешь. Вотъ тебѣ письмо. Отдай его дѣдушкѣ и скажи ему, что я постараюсь повидаться съ нимъ завтра или послѣзавтра. Сегодня я никакъ не могу исполнить его порученіе. Эй, ты, молодецъ, крикнулъ онъ Киту, проводи барышню, да смотри у меня, чтобы съ ней ничего не случилось по дороги, слышишь?

Китъ не счелъ нужнымъ отвѣчать на такое неумѣстное наставленіе. Замѣтивъ, что у Нелли глаза заплаканы, онъ грозно взглянулъ на Квильпа. Онъ готовъ былъ бы выцарапать ему глаза, если бы оказалось, что она плакала по его, Квильпа, винѣ.

— Нечего сказать, вы большая мастерица допрашивать, напустился Квильпъ на жену, когда они остались вдвоемъ.

— Что же я еще могла сдѣлать? кротко возразила жена.

— A что вы такое сдѣлали? нюни распустили, и больше ничего. Этакая…

— Мнѣ и такъ жаль бѣдную дѣвочку: я невольно заставила ее высказаться, открыть всѣ свои тайны. Она была увѣрена, что мы однѣ, а вы тутъ же стояли и подслушивали. Господи, прости мнѣ это прегрѣшеніе!

— Заставила высказаться, передразнивалъ ее карликъ.- A дверь-то чего скрипѣла? Ну, да счастье ваше, что она сама кое-что выболтала, а то бы я васъ поблагодарилъ.

Жена молчала, зная очень хорошо, что на этотъ разъ онъ не лгалъ, а онъ со злостью продолжалъ:

— Счастье ваше, что я напалъ на слѣдъ старика, а то бы… Ну да теперь уже все кончено, и чтобъ я больше не слыхалъ объ этомъ ни слова. Слышите? Къ обѣду не покупать ничего лишняго, я ухожу изъ дому на весь день.

Онъ ушелъ, а жена заперлась у себя въ комнатѣ и, бросившись на постель, зарыдала. И долго рыдала она, проклиная свою слабость, допустившую ее разыграть такую постыдную роль передъ невиннымъ ребенкомъ. Она горько раскаивалась въ своемъ невольномъ проступкѣ, не въ примѣръ прочимъ, менѣе ея чувствительнымъ людямъ, которые совершаютъ и не такія преступленія и далеко такъ не мучаются, какъ она мучилась. Надо и то сказать, совѣсть очень растяжима и легко приноравливается ко всякимъ обстоятельствамъ. Иные осторожные люди избавляются отъ нея понемногу, такъ сказать по частямъ, подобно тому, какъ мы постепенно сбрасываемъ лишнюю одежду, чуя приближеніе лѣта. Другіе же прекрасно обходятся и безъ этихъ градацій, и этотъ послѣдній способъ обращенія съ своей совѣстью, какъ наиболѣе удобный, пользуется правомъ гражданства.

— Фредъ, припомни старинную пѣсню «Оставь всякія заботы», раздуй угасающее пламя веселья крыломъ дружбы, и да здравствуетъ розовое вино!

Вотъ какой поэтической рѣчью знакомый намъ Дикъ Сунвеллеръ старался развеселить своего хмураго пріятеля.

Квартира Дика имѣла свои удобства. Она находилась по сосѣдству съ Друриленомъ и какъ разъ надъ табачной лавкой, что избавляло его отъ расходовъ на покупку табаку: ему стоило только выйти на лѣстницу, чтобы начать чихать. Поэтическая рѣчь его, упомянутая выше, отличалась, по обыкновенію, иносказательнымъ характеромъ. Такъ, вмѣсто розоваго вина, на столѣ стоялъ штофъ грога изъ можжевеловой водки съ водой, который друзья и распивали, то-и-дѣло наполняя единственный стаканъ, замѣнявшій имъ бокалы, что, впрочемъ, неудивительно, такъ какъ Дикъ жилъ на холостую ногу. Вѣроятно, въ силу все той же поэтической вольности и любви къ преувеличенію, его единственная комната называлась квартирой.