Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1

Этотъ повѣренный или вѣрнѣе стряпчій, по имени Брассъ, пользовавшійся сомнительной репутаціей въ Сити, былъ высокаго роста, худой; красновато-рыжіе волосы, чрезмѣрно выпуклый лобъ, впалые глаза и носъ въ видѣ набалдашника не придавали особенной прелести его физіономіи. На немъ былъ черный сюртукъ, спускавшійся чуть не до щиколотокъ, короткія панталоны такого же цвѣта, высокіе башмаки и голубовато-сѣрые бумажные чулки. Онъ производилъ самое непріятное впечатлѣніе своими подобострастными манерами, заискивающими, льстивыми рѣчами, которыя вовсе не шли къ его грубому голосу; при этомъ онъ улыбался такъ слащаво, противно, что при взглядѣ на него руки чесались; такъ и хотѣлось чѣмъ нибудь вывести его изъ терпѣнія, разсердить его, лишь бы не видѣть этой отвратительной улыбки.

Квильпъ потиралъ руки отъ удовольствія, глядя, какъ его помощникъ щурился, отмахивался отъ табачнаго дыма, какъ онъ всякій разъ вздрагивалъ, когда невзначай затягивался.

— Кури ты, щенокъ, крикнулъ онъ на мальчика, — набей трубку и выкури ее до послѣдней крошки, а не то я расколю конецъ трубки и сургучомъ припечатаю тебѣ языкъ.

Къ счастью для мальчика, онъ былъ большой охотникъ до табаку; онъ выкурилъ бы цѣлую печь, если бы ему предложили; поэтому онъ втихомолку выругался и продолжалъ курить.

— Не правда-ли, какой славный, ароматическій табакъ! Я думаю, самъ султанъ не побрезгалъ бы имъ, подтрунивалъ Квильпъ надъ Брассомъ. Тотъ поневолѣ долженъ былъ согласиться съ своимъ патрономъ, хотя въ душѣ посылалъ къ чорту и его, и султана, и всѣхъ курящихъ.

— Это самое лучшее средство противъ заразы и вообще противъ всѣхъ бѣдъ житейскихъ, продолжалъ Квильпъ;- мы будемъ курить все время, пока не выберемся изъ этого дома. Вотъ я тебѣ, окрикнулъ онъ мальчика, — кури, не то я тебя заставлю проглотить трубку.

— A какъ долго мы будемъ здѣсь жить? спросилъ стряпчій.

— Вѣроятно, до тѣхъ поръ, пока не умретъ старикъ.

— Хи, хи, хи, смѣялся Брассъ, — отлично, отлично.

— Чего же вы перестали курить, закричалъ Квильпъ, — точно нельзя говорить и курить въ то же время. Курите, не теряйте золотого времени.

Брассъ снова захихикалъ — но ужъ нѣсколько потише, принимаясь за противную трубку.

— A если онъ выздоровѣетъ?

— Тогда мы вмѣстѣ съ нимъ выберемся отсюда.

— Какъ вы, погляжу я, добры, сэръ. Другіе, сэръ, не обратили бы вниманія на старика, и ужъ давно продали бы и вывезли бы всѣ вещи; другіе, сэръ, были бы тверды и непоколебимы, какъ гранитъ, другіе, сэръ…

— Другіе, вѣроятно, избавили бы себя отъ удовольствія слушать болтовню такого попугая, какъ вы, перебилъ его карликъ.

— Хи, хи, хи, какой вы, право, шутникъ!

— Дѣвочка идетъ сверху, не вынимая трубки изо рта, процѣдилъ сквозь зубы мальчикъ.

— Кто такой? Ты такъ говоришь, что тебя не разберешь, дьяволенокъ!

— Я сказалъ, — дѣвочка спускается съ лѣстницы; что вы оглохли, что ли?

— A! — и карликъ съ наслажденіемъ потянулъ въ себя воздухъ, точно захлебывался супомъ. — Будетъ туга, ты только приготовляйся, дружокъ, пробормоталъ онъ. — Ну, что, какъ его здоровье, голубушка моя драгоцѣнная? обратился онъ къ Нелли.

— Ему очень плохо, отвѣчала она.

Слезы катились по ея щекамъ.

— Какая она милашка! воскликнулъ карликъ.

— Да, просто прелесть, поддакнулъ Брассъ.

— Не хочешь ли отдохнуть, Нелли? Пойди, присядь на колѣни къ своему другу или, быть можетъ, тебѣ хочется соснутъ въ твоей комнаткѣ?

Карликъ старался придать какъ можно больше нѣжности своему голосу.

— Какъ онъ мило обращается съ дѣтьми, даже слѣдитъ пріятно, пробормоталъ Брассъ, будто про себя, глядя въ потолокъ.

— Я-я здѣсь не останусь, я только возьму кое-какія вещи изъ моей комнаты и пойду наверхъ, отвѣчала дѣвочка, смутившись.

— A какая у нея хорошенькая комнатка, точно бесѣдка, сказалъ карликъ, сунувъ носъ въ дверь, когда Нелли ее отворила. — Такъ ты рѣшительно не хочешь здѣсь спать, Нелли!

— Я больше никогда, никогда сюда не приду.

И схвативъ узелокъ съ бѣльемъ и какое-то платье, Нелли торопливо побѣжала наверхъ.

— Очень жаль, что она такая чувствительная, замѣтилъ Квильпъ ей вслѣдъ. — Эта кроватка какъ будто нарочно для меня была заказана, она какъ разъ по моему росту. Кажется, я поселюсь въ этой комнаткѣ.

И, недолго думая, онъ рѣшилъ, что ночью будетъ спать на Неллиной кроваткѣ, а днемъ она будетъ ему служить вмѣсто дивана и, чтобы обновить ее, онъ разлегся на ней, поднялъ ноги кверху и въ такой позѣ выкурилъ трубку. Брассъ пришелъ въ восторгъ отъ этой живой картины и, воспользовавшись удобной минутой, когда карликъ былъ еще весь поглощенъ своей новой затѣей, улизнулъ на улицу подышать чистымъ воздухомъ — у него отъ табаку голова кружилась и мысли путались.

Когда, оправившись, онъ возвратился назадъ, лукавый карликъ заставилъ его курить до тѣхъ поръ, пока ужъ онъ не въ состояніи былъ держаться на ногахъ и какъ снопъ свалился на кушетку, гдѣ и проспалъ всю ночь.

Вотъ какія штуки выкидывалъ Квильпъ, помѣстившись въ домѣ старика; хорошо еще, что, хоть въ первые дни, онъ такъ былъ занятъ дѣломъ, что у него не хватило времени на подобные пустяки. Вмѣстѣ съ Брассомъ, онъ дѣлалъ подробную опись вещамъ, находившимся въ лавкѣ, часто на цѣлый день отлучался изъ дому по дѣламъ и только на ночь возвращался, боясь, чтобы въ его отсутствіе не вывезли чего изъ лавки. Онъ сталъ повременамъ выказывать нетерпѣніе и ворчалъ, что болѣзнь старика слишкомъ затянулась.

Нелли, какъ огня, боялась любезностей Квильпа: издали заслышавъ его голосъ, она опрометью бѣжала въ комнату дѣдушки и не отходила отъ него ни на шагъ; развѣ только поздно ночью, когда всѣ въ домѣ спали и она была увѣрена, что не встрѣтить гдѣ нибудь на лѣстницѣ, или въ коридорѣ, ни карлика, ни Брасса, съ его вѣчно слащавой улыбкой, она выходила въ какую нибудь пустую комнату, чтобы хотъ минутку подышать болѣе чистымъ воздухомъ.

Какъ-то разъ ночью, когда она пригорюнившись сидѣла у своего любимаго окошечка — дѣдушкѣ ея въ этотъ день было хуже — ей показалось, что кто-то окликнулъ ее. Она высунула голову въ окно. На тротуарѣ стоялъ Китъ.

— Миссъ Нелли, миссъ Нелли, звалъ онъ ее чуть слышно.

— Я здѣсь, что тебѣ надо? отвѣчала она, сама не зная, слѣдуетъ ли ей слушать прежняго любимца; она все еще была къ нему расположена, послѣ того какъ дѣдушка обвинилъ его въ какомъ-то ужасномъ поступкѣ.

— Я давно хотѣлъ поговорить съ вами, да меня не пускаютъ въ домъ, въ шею гонять. Миссъ Нелли, скажите, вѣдь вы не вѣрите, чтобъ я въ самомъ дѣлѣ былъ виноватъ?

— Поневолѣ будешь вѣрить, а то зачѣмъ бы дѣдушка сердился на тебя?

— Ума не приложу, чѣмъ это я могъ его прогнѣвать. Знаю только, что ни передъ нимъ, ни передъ вами я рѣшительно ни въ чемъ не грѣшенъ: я вамъ говорю это отъ чистаго сердца. И за что вытолкали? За то, что пришелъ узнать, какъ здоровье моего стараго хозяина.