Чарльз Ливер - Семейство Доддов за границей

Говоря о лордѣ Джорджѣ, прибавлю, что не могу замѣтить, за которою онъ ухаживаетъ: за Мери Анною или за Кери. Постоянно слѣжу за нимъ и ничего не могу рѣшить; но вѣрно то, что онъ ухаживаетъ за одною изъ нихъ, и для окончанія этого-то дѣла, нѣсколько дней назадъ, онъ вдругъ простился съ нами и ускакалъ въ Англію, говоря:

«Нѣтъ, въ перепискѣ мало проку; поѣду самъ, переговорю съ отцомъ лично».

Я не хотѣла спрашивать, о чемъ переговорить онъ ѣдетъ; но я видѣла, какъ мои дочери потупили глаза при этихъ словахъ, и этого было мнѣ довольно, чтобъ отгадать, съ которой стороны вѣтеръ.

Отъ души желаю, чтобъ предложеніе было сдѣлано до возвращенія К. Дж. Мнѣ хотѣлось бы доказать этимъ, какъ превосходно я устроиваю семейныя дѣла; потому-что, нечего и говорить, Молли, у К. Дж. никогда не было тѣни надежды отдать дочь за лорда; а если онъ возвратится до рѣшенія дѣла, то непремѣнно скажетъ, что содѣйствовалъ успѣху.

Джемсъ вполнѣ соотвѣтствуетъ желаніямъ безъ памяти любящей матери: шесть футовъ и два съ половиною дюйма росту — на полдюйма онъ выросъ заграницею; черные глаза, усы и бакенбарды, которымъ здѣсь нѣтъ подобныхъ; самый фешёнэбльный костюмъ, брильянтовыя запонки на рубашкѣ, опаловыя пуговицы на жилетѣ, черное бархатное пальто съ бирюзовыми пуговицами — вотъ его вечерній костюмъ. Весь залъ смотритъ на него, когда онъ идетъ, потому-что онъ, какъ-будто первое лицо въ обществѣ, идетъ всегда прямо, не уступая дороги никому въ мірѣ. Поэтому можете видѣть, милая Молли, какъ мало въ немъ сходства съ К. Дж. Я часто слышала это замѣчаніе, когда мы жили въ Боннѣ.

Я поручила Мери Аннѣ составить списокъ аристократическихъ знакомыхъ, бывшихъ здѣсь у насъ съ визитомъ; но теперь раздумала посылать его вамъ: вы не умѣли бы даже прочитать этихъ фамилій. Однакожь посылаю мѣсто, вырѣзанное изъ Galignani's Messenger, гдѣ вы увидите насъ поименованными въ числѣ «знатныхъ посѣтителей Баденъ-Бадена», слѣдующимъ образомъ: «Madame Maccarthy Dodd съ семействомъ и сопровождающими». Я думаю, что теперь К. Дж., возвратившись съ робостью въ душѣ, легче прежняго согласится принять это имя. Джемсъ говоритъ, что это легко: «стоитъ просто напечатать имя на визитныхъ карточкахъ, вызвать и убить перваго, кто осмѣлится тому улыбнуться — и дѣло кончепо». Можетъ-быть, такъ и устроится; но я сомнѣваюсь въ возможности исполненія при жизни К. Дж.

Въ послѣдній разъ я, кажется, нѣсколько-жестко писала Уагерсу; теперь я вижу, что наслѣдство принято во владѣніе. Напомните Порселю, что деньги нужны мнѣ здѣсь; скажите также П. Бельтону, что съ нынѣшняго года я прекращаю свой взносъ въ Больницу для Неимущихъ: я убѣдилась, что старая система леченія, которой тамъ слѣдуютъ, убійственна. По обилію медикамента и по средствамъ ирландскаго простонародья, мнѣ кажется лучшею для него системою гидропатія; въ бѣдной странѣ дешевизна — первое условіе.

Разъ навсегда позвольте сказать вамъ, милая Молли, что я не понимаю, къ-чему вы надоѣдаете намъ толками о состояніи нашего дома въ Додсборо, извѣстіями, что въ такомъ-то мѣстѣ проваливается потолокъ, въ другомъ мѣстѣ пошатнулась стѣна? Отъ души надѣюсь, что скоро онъ совершенно развалится, потому-что, какъ ужь я писала, не желаю возвратиться въ Додсборо. Часто я думаю, что недурно было бы К. Дж. ѣхать Домой и жить тамъ. Я увѣрена, что еслибъ онъ самъ собиралъ доходы, а не поручалъ этого Порселю, мы могли бы много выиграть. Вы пишете, что зима будетъ дурна для землевладѣльцевъ, что они опять могутъ подвергнуться опасностямъ отъ голодной сволочи; еслибъ съ К. Дж. и случилось что-нибудь, я готова мужественно перенесть все — я такъ привыкла къ непріятностямъ! Во всякомъ случаѣ опасности ирландской жизни показываютъ бойкость и мужество ирландцевъ. Этого могутъ не понимать, это могутъ осуждать только трусливые англичане. На вопросъ: «почему вы не покупаете помѣстій въ Ирландіи?» у нихъ всегда одинъ отвѣтъ: «страшно»; я много разъ слышала его своими ушами. Но ихъ невѣжество всему причиною; еслибъ они знали, какъ обращаться съ удалыми ирландцами, то увидѣли бы, что бояться ровно нечего. Я сама помню, когда мы жили въ Клаумепосѣ, разъ поутру Джиль, нашъ слуга, вошелъ въ комнату и доложилъ, что пришли изъ Лэгинча двое молодцовъ застрѣлить мистера Додда. «Они теперь сидятъ въ кухнѣ», прибавилъ онъ; «у нихъ записка отъ ихъ атамана, чтобъ кормить ихъ безплатно; отказать нельзя».

— Штука скверная, Джиль, сказалъ К. Дж. — сколько имъ обѣщано въ награду?

— Пять фунтовъ, если исполнятъ дѣло какъ должно, сказалъ Джиль.

— Не возьмутъ ли они трехъ, чтобъ не убивать меня? сказалъ К. Дж.

— Не знаю, сэръ; но если угодно, спрошу.

— Пожалуйста спроси, сказалъ К. Дж.

Джиль пошелъ и переговорилъ съ ними. Оба они были ребята умные, честные, и съ перваго слова согласились; получили деньги, попріятельски позавтракали на кухнѣ и потомъ К. Дж. пошелъ проводить ихъ, толкуя о всходахъ и урожаѣ; прощаясь, они дружески пожали руки другъ у друга. А между-тѣмъ англичане называютъ насъ варварами! Но знаки симпатіи, которыми осыпаютъ насъ за границею, достаточно вознаграждаютъ за эти клеветы

Вашу преданную навѣки

Джемиму Доддъ Мэк-Керти.

P. S. Слѣдующее письмо къ вамъ будетъ написано рукою одной изъ дочерей моихъ, потому-что, при возвращеніи К. Дж., чувства мои будутъ такъ взволнованы, что не буду въ состояніи держать пера.

Иногда я думаю, что должна буду при этомъ лечь въ постель и быть при смерти, потому-что — вы понимаете, милая Молли, упреки получаютъ особенную торжественность и силу, когда произносятся умирающими устами. Какія горькія истины можно высказать, Молли, когда предполагается, что слабость упрекающаго не допускаетъ возраженій! Но я ужь дѣлала это, раза два или три; К. Дж. привыкъ и ожесточился духомъ.

Лордъ Дж. говоритъ: «Пріймите его, какъ-бы ничего между вами не произошло; какъ-бы вы съ нимъ видѣлись наканунѣ. Будьте истинно-великосвѣтскою дамою». Еслибъ мой характеръ могъ допустить такое послабленіе, быть-можетъ, я послѣдовала бы его совѣту; но потворствовать пороку значитъ быть въ немъ соучастницею, а мои нравственныя правила не допускаютъ этого.

Джемсъ Доддъ Роберту Дулэну, Е. Б., въ Trinity College, въ Дублинъ.

Совершенная правда: я долженъ стыдиться своей неаккуратностію въ перепискѣ; я не отвѣчалъ тебѣ на три письма — это страшный проступокъ; но подумай хоть немного — и ты увидишь, что всѣ подобныя претензіи въ-сущности несправедливы: гдѣ ты найдешь двухъ пріятелей, которые по своимъ вкусамъ, привычкамъ и житейскимъ обстоятельствамъ были бы совершенно въ одинакомъ положеніи, такъ, чтобъ одному изъ нихъ было столько же удобства и времени заниматься перепискою, какъ другому? Подумай объ этомъ и увидишь, что ты, сидя въ своей тихой комнатѣ, можешь находить время для корреспонденціи гораздо-легче, нежели я среди шума, грома и столкновеній баденской жизни; и если твои мысли, подъ вліяніемъ спокойныхъ обстоятельствъ, текутъ плавно, то въ моихъ идеяхъ необходимо отражается жизнь, окрашенная всѣми разноцвѣтными оттѣнками счастья и неудачъ.