Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

Это пробудило, наконец, деятельность мистера Боба Сойера, который до сих пор был, казалось, совершенно парализирован внезапным бешенством своего товарища и друга. При содействии этого джентльмена мистер Пикквик скоро поставил на ноги Бена Аллена. Мистер Мартин, находя неудобным оставаться на полу, встал сам и бросил вокруг себя бессмысленно равнодушный взор.

— Мистер Аллен, — сказал мистер Пикквик, — что с вами, сэр?

— Ничего, ничего, сэр, вот мы увидим! — отвечал мистер Аллен свирепым тоном.

— Да что такое? — спросил мистер Пикквик, бросая взгляд на Боба Сойера. — Здоров ли он?

Прежде чем Роберт собрался произнести ответ, Бен Аллен схватил мистера Пикквика за руку и пробормотал болезненно печальным тоном:

— Сестра моя, почтеннеший, сестра моя.

— О, только-то? — сказал мистер Пикквик. — Мы легко можем уладить это дело, к общему благополучию, я надеюсь. Сестрица ваша здорова и счастлива, почтеннейший, и я приехал сюда именно затем, чтобы…

— Жалею, господа, что я должен некоторым образом задержать ход этих приятных переговоров, как выразился однажды король, распуская парламент, — перебил мистер Уэллер, смотревший тем временем на стеклянную дверь, — но здесь вот происходит перед вашими глазами другой медицинский эксперимент. Какая-то старушка растянулась на ковре и желает, вероятно, чтобы ей сделали ампутацию или спринцовку, или что-нибудь в этом смысле.

— Ах, я и забыл, — сказал мистер Бен Аллен. — Это моя тетка.

— Великий боже! — воскликнул мистер Пикквик. — Что ж вы стоите, господа? Бедная леди! Тихонько, Самуэль, тихонько.

— Странное положение для бабушки почтенных лет! — заметил Самуэль, приподнимая тетку и усаживая ее в кресла. — Эй, ты, шаромыжник! Принеси-ка уксуса или спирта.

Это приказание относилось к мальчику в сером балахоне, который в это время, поручив надзор за каретой уличному сторожу, воротился назад, чтобы быть свидетелем происходившей суматохи. Благодаря общим усилиям этого мальчишки, Самуэля и двух молодых врачей, старая леди была, наконец, приведена в чувство.

— Теперь, сэр, потрудитесь объяснить, что вам угодно было сказать, — начал мистер Бен Аллен обращаясь к мистеру Пикквику.

— Я хотел изъяснить вам, сэр, — отвечал мистер Пикквик, — что сестрица ваша живет в Лондоне. Она здорова и счастлива.

— Какая мне нужда до ее счастья? — сказал мистер Бенжамен Аллен, выделывая грозные жесты обеими руками.

— Дайте мне вот только добраться до ее мужа: увидим, кто счастлив и кто несчастлив, — сказал Боб Сойер, — пусть этот негодяй сойдется со мной на двенадцати шагах: раздавлю его, уничтожу, размозжу…

— Остановитесь, сэр, — прервал мистер Пикквик. — Вы должны знать наперед, к кому обращаются ваши угрозы, и прошу вас иметь в виду прежде всего, что почтенный джентльмен, которого вы злословите без всякого основания и причины, был, есть и будет моим искренним другом.

— Кто же он? — сказал мистер Боб Сойер.

— Его имя, сэр, его имя! — закричал Бен Аллен.

— Мистер Натаниэль Винкель! — отвечал мистер Пикквик с удовольствием и твердостью.

Мистер Бенжамен Аллен, пораженный как громом этой неожиданной вестью, вдребезги разбил очки о каблук своего сапога, тщательно подобрал осколки и положил их в три свои кармана. Затем, скрестив руки на груди, он закусил губы и бросил свирепый взгляд на кроткие черты мистера Пикквика.

— Так это вы, сэр, изволили устроить эту свадьбу? — спросил, наконец, мистер Бенжамен Аллен, скрежеща зубами.

— И вот, если не ошибаюсь, — подхватила старая леди, — камердинер этого джентльмена беспрестанно шлялся вокруг моего дома и подговаривал моих слуг войти в их общий замысел, противный моей воле. Мартин!

— Что угодно? — сказал угрюмый джентльмен, выступая вперед.

— Это ли тот джентльмен, которого вы видели в нашем переулке? Вы еще говорили мне о нем сегодня поутру.

Мистер Мартин, в жизнь свою не любивший терять лишних слов, осмотрел Самуэля с ног до головы и сквозь зубы промычал:

— Он и есть.

Мистер Уэллер, не питавший никогда предосудительной гордости в своем сердце, улыбнулся на угрюмого джентльмена и проговорил учтивым тоном, что он имел честь видеть его один раз перед господской конюшней.

— Стало быть, я напрасно хотел задушить этого верного челядинца? — воскликнул мистер Бен Аллен. — Потрудитесь объяснить мне, мистер Пикквик, зачем и по какому поводу вздумалось вам употребить вашего слугу для выполнения злонамеренных планов против моей сестры? Я требую от вас объяснения, сэр.

— Да, сэр, объясните нам это, — сказал Боб Сойер.

— Это настоящий заговор! — прибавил мистер Бен Аллен.

— Злонамеренный план, — дополнил Боб Сойер.

— Бесчестный обман! — заметила старая леди.

— Чистейшее надуванье! — заключил мистер Мартин.

— Прошу вас, выслушайте меня, милостивые государи, — хладнокровно и без гнева начал мистер Пикквик, когда Бен Аллен растянулся, наконец, в креслах, в которых он обыкновенно пускал кровь своим пациентам. — Помощь моя молодым людям ограничивалась только тем, что я один раз позволил себе быть свидетелем назначенного свидания между ними, и это я считал со своей стороны неизбежно необходимым, так как, в противном случае, репутация молодой девушки подвергалась некоторой опасности, между тем как присутствие старого джентльмена отстраняло всякие оскорбительные подозрения. Больше я не принимал никакого участия в этом деле, и мне тогда в голову не приходило, что молодые люди могут быть так скоро соединены неразрывными узами брака. При всем том прошу заметить, милостивые государи, — заключил мистер Пикквик с особенной энергией: — я бы не противопоставил ни малейших препятствий этому браку, если бы знал о нем заранее.

— Слышите вы это? — сказал мистер Бенжамен Аллен, озирая всю компанию.

— Надеюсь, все это слышат, — заметил мистер Пикквик кротким тоном, — и все поймут, сэр, что, в качестве единственного родственника своей сестры, вы не имели ни малейшего права делать насилие нежному чувству, принуждая ее вступить в брак без всякого влечения и склонности сердечной. Это было слишком неделикатно и жестоко с вашей стороны. Что ж касается моего молодого друга, супруга сестры вашей, сэр, он стоит с вами на одной ступени, если не выше, в лестнице общественных отношений, и если вы не будете в моих глазах оказывать ему приличное уважение, я готов заранее отказаться от всяких дальнейших объяснений по этому предмету.

— Ко всему этому, почтенные господа, позволю себе и я прибавить малую толику, — сказал мистер Уэллер, выступая вперед. — Прибавление мое состоит вот в чем: один из вас назвал меня плутом. За что, позвольте спросить? Разве я похож на плута?