Аделаида Герцык - Из круга женского: Стихотворения, эссе

Моя осень с листьями пестрыми
Завершит без меня свой круг.
Уж не выйду за руку с сестрами
На вечерний, грустящий луг.

Без меня облетят багряные,
Мне последних цветов не жаль.
Не в них теперь необманная
Одинокость моя и печаль.

Я пойду и сяду, покорная,
На развилии трех дорог,
Буду мига ждать чудотворного
И глядеть в огневой восток.

Проплывет ли весть колокольная,
Разольется ль в мире свет, —
Те, кто знают, все богомольные,
Что содеют ему в ответ?

Не спрошу, где путь к сокровенному,
Пусть проходят, неся свой рок.
Я одна останусь блаженная
На развилии трех дорог…

Не всегда будет имя все то же —
Мне другое дадут потом.
Полнозвучней, сильнее, строже
Начертается путь мой в нем.

Оно будет в руке, как лампада.
Я увижу, где тьма и где свет,
И куда мне пойти теперь надо,
И простили ль меня, или нет.

Мы — слепые, живем, забывая,
Только слышим и кличем звук,
Наше имя, во тьме погасая,
Замыкается в мертвый круг.

И в названьи своем, как в темнице,
Мы недвижно, уныло ждем…
Трудно двери во тьме отвориться,
И безвыходен старый дом.

Я забыла. Теперь не забуду,
Кто мне светоч опять зажжет;
Я доверюсь ему, как чуду,
И пусть имя меня ведет.

Две их. Живут неразлучно,
Только меж ними разлад.
Любит одна свой беззвучный,
Мертвый, осенний сад.
Там все мечты засыпают,
Взоры скользят, не узнав,
Слабые руки роняют
Стебли цветущих трав.
Солнце ль погасло так рано?
Бог ли во мне так велик? —
Любит другая обманы,
Жадный, текущий миг.
Сердце в ней бьется тревогой:
Сколько тропинок в пути!
Хочется радостей много,
Только — их где найти?
«Лучше друг с другом расстаться!
Нет мне покоя с тобой!»
«Смерть и забвение снятся
Под золотою листвой!»
Вечер наступит унылый,
Грустной вернется она.
«Как ты меня отпустила?»
«Это твоя вина!»
Вновь разойдутся и снова,
Снова влечет их назад.
Но иногда они вместе
Спустятся в тихий сад.
Сядут под трепетной сенью,
В светлый глядят водоем,
И в голубом отраженьи
Им хорошо вдвоем.

Это ничего, что он тебе далекий,
Можно и к далекому горестно прильнуть
В сумерках безгласных, можно и с далеким,
Осенясь молитвой, проходить свой путь.

Это ничего, что он тебя не любит, —
За вино небесное плата не нужна.
Все мы к небу чаши жадно простираем,
А твоя — хрустальная — доверху полна.

Про тебя он многое так и не узнает,
Ты ему неясная, но благая весть.
Позабыв сомнения, в тихом отдалении
Совершай служение. В этом все и есть.

И дошла я до царства третьего,
Третьего царства, безвестного,
Знать, весной здесь распутье великое,
Не видать окрест ни дороженьки.
Аль туманы меня затуманили,
Аль цветы на пути одурманили,
Как из сердца-то все повымело,
Да из памяти все повышибло!
Чуть травинки по ветру колышатся,
Птицы малые где-то чирикают.
Сяду я посередь на камушке,
Да припомню заблудшую долюшку.
Помню, шла я широкой дорогою,
Было в сердце желанье мне вложено,
Была дума крепко наказана,
Впереди катился золотой клубок.
В руке была палочка-отпиралочка.
Так прошла я два первых царствия,
Голубое царствие, да зеленое.
Шла я, шла, по сторонкам поглядывая,
В разные стороны сердце разметывала.
Разметала, знать, душу единую,
Потеряла словцо заповедное.
Укатилось желанье в воды во глубокие,
В темные леса, да во дремучие.
Ты весна ль, разливная веснушка,
Ты скажи мне, куда да почто я шла?
Не на игрище ль, да на гульбище,
На веселое пированьице?
Аль кручину справлять великую?
Аль молитву творить запрестольную?
Вы послушайте, ветры шатучие,
Не со мной ли блуждали, блудячие?
Не за мной ли веяли, вейные?
Вы пройдите-ка путь мой исхоженный,
— Обронила я там мою долюшку!
Ты пади с небеси, звезда вечерняя,
Упади на дорожку замкнутую!
Вы развейтесь, травы муравые!
Ты раскуйся, страна безвестная,
Что сковала меня молчанием!
Хоть бы знать мне, что за сторонушка,
За царствие третье, безвестное,
Куда я зашла, горемычная бродяжница,
Во какие гости незнакомые?
Не видать ни прохожих, ни проезжих,
И сижу я с заранья до вечера,
С вечера до утра, припечалившись,
На катучем сижу белом камушке,
Слезно плачу во сыром бору
В темну ноченьку.
Долго ль мне тут быть-бытовать?
Наяву ли мне правда привидится?
Не во сне ль святая покажется?
Ты расти, тоска моя, расти травой незнаемой,
Процветай, тоска, лазоревым цветком,
Протянись стеблем к красну солнышку,
Умоли его себе в заступники.
Все сказала я по-своему, по-девически,
Это присказка была,
Не зачнется ли новая сказка?

Я на званый пир позвана,
Гости брагу пьют.
Я, наверно, им не равна,
Так зачем я тут?
На столе хрустали горят.
Как нарядны все!
На меня сейчас поглядят,
Не уйти ли мне?
Что случайная гостья я,
Все заметят вдруг…
Улыбаюсь притворно я
Всем вокруг.

Что это — властное, трепетно-нежное,
Сердце волнует до слез,
Дух заливает любовью безбрежною,
Имя чему — Христос?
Был ли Он правдою? Был ли видением?
Сказкой, пленившей людей?
Можно ль к Нему подойти с дерзновением,
Надо ль сойтись тесней?
Если б довериться, бросив сомнения,
Свету, что в мир Он принес,
Жить и твердить про себя в упоении
Сладостный звук — Христос!
Если бы с Ним сочетаться таинственно,
Не ожидая чудес,
Не вспоминая, что он — Единственный,
Или что Он воскрес!
Страшно, что Он налагает страдание,
Страшно, что Он есть искус…
Боже, дозволь мне любить в незнании
Сладкое имя — Иисус.

Опять, я знаю, возникнут все те же
Скудные, неумелые слова,
Только звучать они будут все реже
И угасать без следа.
Все труднее мне станет ткать одеянье
Из ненужных словесных оков,
И стих последний будет признаньем,
Что больше не нужно стихов.
Но в этом не боль, не бедность земная,
Здесь путь, уводящий на много лет…
И все бледнее, в песке теряясь,
Заснет человеческий след.