Карел Полачек - Дом на городской окраине

Как и его отец, Людвик Марган привык служить господам. В эту минуту он отчетливо увидел отца: его чопорную бритую физиономию, украшенную светло-русыми бакенбардами. Тот сидел, выпрямившись на козлах блестящего экипажа. На голове его красовался цилиндр с пестрой пряжкой. Вид отца внушал уважение; он всегда восседал, не глядя ни направо, ни налево, а на приветствия вежливых горожан отвечал, притрагиваясь к цилиндру рукой в белой перчатке. Это был гордый человек, который кроме своих хозяев чтил одного себя, причем настолько, что не вступал в разговоры даже с собственной женой. Мать в его присутствии не осмеливалась раскрыть рот. Услышав чуть громче сказанное слово, он недовольно морщился. В усадьбе его господ шум и беготня были запрещены. Слуги говорили приглушенными голосами, передвигались, словно тени, их ноги в туфлях на войлочной подошве едва касались земли.

По примеру своего отца Людвик тоже умел молча сидеть за рулем и долгими часами неподвижно ожидать перед мраморным порталом банка, директором которого был его хозяин. Когда господин Гартенегг выходил из дверей, он вскакивал — руки по швам — и открывал дверцу. Хозяин сообщал, куда ехать, лаконичным, для других непонятным полусловом. Шофер знал: спрашивать не положено; лишние разговоры утомляли директора.

Марган стряхнул воспоминания и еще раз просмотрел объявление. Приглашается шофер для мотоцикла. Странное дело! Что это за люди, если они ездят на мотоцикле с наемным шофером? Сходить туда? Марган колеблется. Если кто-нибудь из его бывших коллег увидит, как вымуштрованный шофер барского автомобиля управляет мотоциклом… Он уже слышит их грубые, ехидные замечания. Что бы сказал его гордый отец? Наверняка отрекся бы от недостойного сына, который пал так низко, что нанялся в услужение к какому-то плебею.

«И пускай! Сегодня у меня нет выбора. Надо хвататься за то, что предлагают. Нечего было преступать закон и связываться с этим пронырой Лагулеком. Хорошо, если получу это место. Надо хоть как-то устроиться! Потом, возможно, появится что-нибудь более путное…»

Пани Михелупова открыла дверь молодому человеку в элегантной шоколадного цвета форменной одежде и высоких шнурованных ботинках. Шофер представился. Показал бумаги, свидетельствующие о том, что он много лет служил личным шофером генерального директора Гартенегга. Пани Михелупова провела его в гостиную и предложила сесть. Молодой человек отказался, в его голосе звучало изумление: как может наемный слуга сесть в присутствии дамы?

— Благодарю вас, — с гордым смирением отказался он. — Я постою.

Этот молодой человек со слишком изысканными манерами беспокоил пани Михелупову.

— Прошу вас подождать, — нервно произнесла она, — я не знаю… что скажет мой муж…

— Не беспокойтесь, — вежливо отвечал он. — Я подожду.

Смущение пани Михелуповой растет. Господин в коричневой форме стоит неподвижно, чуть наклонившись вперед, свесив руки, с учтивым, выжидательным выражением лица. Она хотела завязать с ним беседу. Он отвечал на вопросы тихим, бархатным голосом. Говорил только то, о чем его спрашивали. И вновь умолкал, продолжая стоять в той же позе.

— Отчего это супруг не идет? — удивлялась пани Михелупова. Обычно она говорила о нем «мой», но в присутствии корректного молодого человека складывала губки бантиком и старалась выбирать изящные выражения. Нервно вскакивала, открывала дверь и прислушивалась, не раздадутся ли на лестнице шаги Михелупа.

— Отчего он так задерживается? Давно бы пора вернуться…

— Не беспокойтесь, милостивая пани, я подожду, — с неизменной учтивостью повторял молодой человек.

Наконец послышался звук поворачиваемого в замке ключа. Пани Михелупова обрадовалась. От сердца отлегло.

— Вернулся мой муж, — объявила она, — сейчас войдет. Извините, что заставила вас так долго ждать.

Молодой человек молча поклонился.

Слышно, как Михелуп протопал по кухне и за что-то громко побранил прислугу. Пани Михелупова зарделась.

«Ведет себя, как мужлан, — подумала она. — Что этот господин о нас подумает? Он служил в благородном семействе и не привык к таким нравам. Да и вообще не похож на шофера». Привлекательным лицом и стройной фигурой он скорее напоминал пани Михелуповой молодого пилота, который женится на дочери керосинового короля.

— Роберт! — позвала она.

— Чего тебе? — послышалось из кухни.

— Иди сюда. У нас гость.

— Иду!

Бухгалтер появился в гостиной без пиджака, вытирая полотенцем лицо.

Пани Михелупова снова зарделась.

«Ужасный человек. Ходит в жилете… Как это, скажите на милость, выглядит со стороны?»

— Мой супруг… — пан Марган… — представила она.

Михелуп повесил полотенце на спинку стула и поклонился:

— Очень рад. Чем могу быть полезен? — И протянул гостю руку.

Молодой человек, поколебавшись, пожал ее, но взглядом словно бы хотел сказать: господа не здороваются с обслуживающим персоналом за руку.

Пани Михелупова громко объяснила мужу, что пан Марган интересуется местом шофера.

— Ах так… — протянул Михелуп. — Это в общем-то… несколько… — Он вдруг засмущался перед этим изящным господином в коричневом форменном костюме и стал поспешно объяснять, что место у них скромное и вряд ли ему подойдет.

— Мы простая семья, — торопливо говорил он, — вы вряд ли к нам привыкнете. Да и платить много я не могу… видите ли, мы… я… мы не можем жить на широкую ногу… мы люди скромные…

Шофер, поклонившись, сказал, что счел бы за честь служить в этом доме. Больших претензий у него нет. Он настойчиво просил, чтобы бухгалтер взял его на службу, и обещал, что постарается удовлетворить все его требования.

Михелуп задумался, потом назвал ему сумму, какую мог бы платить. Он ждал, что молодой человек обидится и уйдет. Но тот без промедления согласился.

— Хорошо… А что касается того… Где вы живете? Видите ли, у нас нет лишнего места. Квартирка маленькая…

Шофер его успокоил. Он живет у матери. Каждый день будет являться сюда и ждать приказаний.

А как с едой? Михелуп предложил шоферу к небольшому жалованью еще и обеды за общим столом. Но молодой человек категорически отказался: объяснив, что, мол, обслуживающему персоналу не положено есть вместе с хозяевами. Он будет обедать с прислугой на кухне.

Они договорились, и бухгалтер, проводив шофера к дверям, поклонился и подал ему руку. Молодой человек, поколебавшись, пожал ее.

Каждый день появлялся шофер у Михелупов, неслышно возникал перед бухгалтером, щелкал каблуками и спрашивал тихим, бархатным голосом:

— Нет ли каких приказаний?

Михелуп приходил в замешательство, клал молодому человеку руку на плечо и беспричинно громко отвечал: