Кармен Лафорет - Ничто. Остров и демоны

Пино заговорила сквозь истерический смех:

— …Здорово придумали! Пино спит себе, как дура. А братик с сестричкой уже обо всем сговорились. Откуда ей догадаться? Но я сплю чутко… Слышу, шаги на чердачной — лестнице… Хосе нет в постели. И это уже не первый раз. Говорит, у него бессонница… Бессонница! Бессонница у всей семейки! Сволочи! Где он?

Последний вопрос был обращен непосредственно к Марте. Пино схватила ее за плечи.

Теперь Марта все поняла. По-видимому, Хосе пришла в голову та же мысль, что и ей, и он поднялся с постели. Если бы Пино не была так возбуждена, Марта рассмеялась бы. Она подумала, насколько изменилась Пино с тех пор, как они познакомились прошлой весной, вскоре после свадьбы. В последнее время все раздражало ее. Марта ответила очень спокойно:

— Я не знаю, где Хосе. Почему ты думаешь, что я должна знать? Мне не надо было подниматься на чердак… Пойдем.

Звук ее голоса не успокоил Пино.

— Ах, не знаешь? А окно? Что ты там разглядывала? Нет, ты знаешь, конечно, знаешь!.. Старуха тебе все рассказывает.

— Какая еще старуха? Я не понимаю тебя.

Пино смерила ее взглядом.

— Ах, да… Ты у нас ангелочек… Думаешь, я маленькая?.. Ты знаешь все и сейчас же, слышишь, сию же минуту все мне расскажешь!

— Не кричи!

— Нет, буду кричать. Почему мне не кричать? Что, я не у себя дома?

Марта пожала плечами.

— Ну, как угодно… Я пошла спать.

Марта действительно повернулась спиной к Пино и направилась к лестнице. Невестка растерялась. Она отчаянно закричала, требуя, чтобы девочка вернулась. Марта остановилась, напуганная. По правде говоря, совесть у нее была не совсем чиста. Она чувствовала себя виноватой, что ее застали ночью на чердаке. Слово «вдохновение», которое ей так нравилось, сейчас для Пино прозвучало бы насмешкой.

Пино задыхалась. Она внезапно прислонилась к стене, точно боялась упасть, и закрыла лицо руками, тяжело дыша, дрожа всем телом, готовая разрыдаться.

Марта сразу остыла, почувствовав себя маленькой и беспомощной. Озабоченно прислушивалась она, не идет ли кто-нибудь снизу, хотя знала, что это маловероятно.

— Пино, — сказала она, — тебе плохо, ты больна.

Вдруг Пино снова бросилась к окну и попыталась открыть его, но неудачно. Она твердила, что задыхается. Рвала на себе рубашку, словно та мешала ей дышать. Наконец она разрыдалась, силы оставили ее. Марте показалось, что Пино вот-вот упадет. Она схватила ее за плечи и усадила на ящик, где недавно сидела сама. Разговаривая с ней, она думала, что всегда ей приходится заниматься людьми, которые ее ничуть не интересуют. В интернате ей вечно поручали успокаивать девчонок-истеричек. Она вспомнила свои методы.

— Пино, ну скажи мне, что с тобой? Мы вели себя, как две сумасшедшие… Откуда же мне знать, где мой брат?

Пино молча куталась в кимоно. Ее знобило. Подавленная, она снова закрыла лицо руками. Наконец она решилась и заговорила своим обычным жалобным голосом:

— Тут не знаешь, что и подумать. Если я слышу шаги на лестнице, а мужа нет в постели… Месяц назад я приказала, чтобы все три служанки спали вместе в одной комнате. Старуха Висента хорошо сторожит их, но меня эта чертовка терпеть не может. Вдруг она притворяется, что ничего не замечает, а одна из девчонок ходит к нему… И я даже не знаю, которая! То ли бесстыдница Кармела, то ли другая, Лолилья, эта бледная немочь…

Марта слушала Пино, широко раскрыв глаза. Было совершенно невозможно поверить, что ее брат ходит по ночам на свидания к служанкам. Действительно, непостижимо. Марта знала, есть мужчины, способные на такое, но считала, что это какие-то порочные, ужасные существа, которые не живут в приличных домах. Хосе страшно скучен, вульгарен, но представить его в роли сатира было слишком трудно. Да и как вообразить себе какую-то связь, какие-то шутки между ним и толстухой Кармелой или Лолильей, которая выглядела так непрезентабельно, что ее приходилось прятать от гостей, приезжавших в усадьбу… Как вообразить, что Хосе, который почти годится Марте в отцы, целовал в темноте Кармелу, вдыхая запах ее пота, слушая ее идиотские смешки, что он ходил на чердак встречаться с ней!..

Марта нахмурилась: эта мысль при всем своем неправдоподобии причиняла ей боль. Пино продолжала говорить:

— Как это называется — бросать молодую жену одну в постели… Когда я решила подняться сюда, голова у меня уже не варила. Открываю дверь и вижу, что ты босиком торчишь у окна. Да, тут есть от чего сойти с ума!

У Марты слегка кружилась голова, но смятение Пино придавало ей силы, позволяя сохранять спокойствие.

Пино побледнела, лицо ее приобрело зеленоватый оттенок. Взяв руки невестки в свои, Марта почувствовала, какие они холодные и влажные. Сдавленным голосом Пино говорила, что после припадка у нее совершенно нет сил. Было видно, что так оно и есть.

Наконец, поддавшись уговорам, Пино оперлась на Мартину руку и позволила отвести себя в спальню. Если б девочка в эту минуту посмотрела на себя со стороны, увидела бы свою тонкую фигурку в длинной, расширяющейся книзу ночной рубашке, увидела свое испуганное лицо и растрепанные волосы, — ей стало бы смешно. Дорогой ее прошиб пот. Вести Пино, почти волоча ее на себе по этой лестнице, было очень трудно. Каждую минуту обе могли упасть. «Как в страшном сне», — думала Марта.

Свет на чердаке все еще горел, освещая им путь. Но под порывами ветра чердачная дверь раскачивалась и вскоре захлопнулась совсем. Спускаться в темноте стало опасно. Дрожь Пино передалась шатким перилам.

Через несколько минут, показавшихся девочке бесконечными, они с большим трудом добрались до коридора. Хосе в спальне не было. Марта помогла Пино лечь в постель, укрыла ее пуховым одеялом. Пино вся тряслась, на нее было страшно смотреть. Она сама велела Марте принести электрическую грелку, находившуюся в ванной комнате, и уклончиво объяснила, что уже не в первый раз переносит такой припадок. Потом попросила, чтобы Марта села рядом с ней. Марта подумала, что им обеим после такой встряски не помешал бы глоток вина, и сказала об этом. Она не раз слышала, что вино очень помогает в таких случаях. Пино отрицательно покачала головой.

— За вином тебе придется спуститься в столовую, а я не хочу, чтобы ты уходила до прихода Хосе.

Итак, отвязаться от нее было невозможно. Усевшись на край кровати, Марта стала рассказывать что-то, а Пино слушала с полузакрытыми глазами. Девочка сама не знала, что говорит, она только хотела успокоить невестку. Порой Пино делала нетерпеливый жест. Марта ощущала, как тяжело, как медленно тянется время.

Прошел длинный, темный час в жизни Марты. Эта комната Пино и Хосе, дышавшая холодом, была непохожа на другие комнаты их дома. Пино, выйдя замуж, сама выбрала себе спальню из никеля и стекла, подобную тем, какие показывали в фильмах в тот 1938 год. В комнате с толстыми стенами и высокими потолками низенькая мебель блестящего металла выглядела странно и мертво.