Дмитрий Григорович - Переселенцы

Вскоре сделалось ясным, что кто-то звал на помощь. – Сюда… сюда… эй… эй! – кричал голос. При этом прежний азарт мгновенно овладел Федором Ивановичем; он припал к шее лошади, гикнул и, не переставая действовать кулаками и каблуками, полетел туда стрелою.

Огненный столб в том краю, где находилась усадьба, видимо между тем уменьшался; зарево также бледнело в светлеющем небе. Мужичок Андрей из Панфиловки ловко распоряжался в начале пожара; но без него Иван также не тормозил рук; он теперь более всех способствовал к скорому прекращению опасности; им, точно так же как Карякиным, овладел азарт; но этот азарт был совсем другого рода: он не зажигал в нем бешеной, бестолковой злобы; азарт Вани исключительно обращался к пылающим бревнам; он помог ему забыть Карякина; Ваня видел одну только опасность, одну необходимость в помощи и лез в огонь, так что перед присутствующими поминутно мелькали обгорелая голова столяра и его улыбка. Деятельность Ивана мешала ему также заметить Егора, который хотя и не показывался подле амбара, но перебегал от одного угла дома к другому, покрикивал на работников или, притаившись за собачьей конурой, выглядывал оттуда на столяра. Наконец опасность совсем миновала, последнее бревно стащено было наземь и полито водою. Придя немного в себя, Иван ни в каком случае не мог уж заметить Егора, несмотря даже на то, что занимавшаяся заря начинала рассевать сумрак. Егор пропал и нигде теперь не показывался. Иван и остальные мужики сидели на обгорелом бревне и беседовали обо всем случившемся, когда раздались глухие, но постепенно продолжавшиеся говор и крики.

– Уж не поймали ли разбойника? Пойдем, братцы! – сказал один из мужиков, вскакивая на ноги.

Все последовали его примеру и торопливо пошли к дому. Поровнявшись с ним, они увидели, как горбун шмыгнул в околицу и, ковыляя, побежал по дороге. Дневной свет быстро распространился над степью; тучи, скоплявшиеся накануне, рассеялись: небо было ясно. Выйдя за околицу, Иван и товарищи его увидели нескольких человек, которые, сбившись плотною кучкой, приближались по дороге; позади вели лошадей. Впереди всех выступал Андрей и еще мужик; они держали за руки какого-то человека, который упирался ногами и отчаянно отбивался. Карякин поминутно подскакивал к нему, хватал его за ворот рубахи и начинал бить, причем тот огрызался, как зверь, и произносил страшные проклятия; подле мужик вел рыженького мальчика; шагах в двух шел другой мужик, мазавший слюною окровавленную руку. Крик и гам слышались непомерные.

Первым делом Егора, как только встретился он с толпою, было броситься на разбойника; но так как в эту минуту в рубаху разбойника снова вцепился Карякин, то Егор подбежал к мальчику и, ловко подобравшись к нему бочком, схватил его за волосы.

– Полно вам, Федор Иваныч! деньги свои получили, чего вам еще? В суде лучше вашего рассудят! – говорил Андрей, давая знак мужику, который держал мальчика, чтоб он отогнал горбуна.

– В суде там как знают, а я по-своему с ним расправлюсь! – вскричал Карякин, в котором один вид разбойника пробуждал неукротимую ярость. Он снова бросился было на него с поднятыми кулаками, но Андрей остановил его.

– Когда так, сами ведите его, – сказал он с досадою, – мне уж не под силу с ним бороться; я и так измучился.

По мере приближения к усадьбе разбойник начал выказывать столько сопротивления, что двум человекам действительно трудно было тащить его.

– Ваня, подь скорей сюда!.. скорей! – крикнул Андрей столяру, который вместе с другими мужиками стоял шагах в десяти от околицы.

Иван побежал навстречу к Андрею и вдруг остановился; улыбка пропала на губах его, которые раскрылись от удивленья; лицо его вытянулось и побледнело. Толпа между тем приблизилась.

– Ваня, что ж ты? – а? – спросил Андрей, подходя совсем близко.

Иван как будто онемел; он пялил глаза на разбойника, который силился отвернуть голову.

– Филипп!.. как это ты? – крикнул Иван, отступая с ужасом. Все остановились и обратили глаза на парня.

Не успел Иван произнести этих слов, как Егор крепко обхватил его сзади руками.

– Ребята, вяжи его! – раздалась в то же время проницательная фистула горбуна. – Федор Иваныч! я вам сказывал, не хотели меня слушать! что? – а? А! попался, мошенник!.. попался, разбойник! Они заодно действуют… заодно… Федор Иваныч!.. сюда!

– Хватай его, ребята! – крикнул в свою очередь Карякин, бросаясь на столяра с поднятыми кулаками, но в самую эту минуту Ивану удалось высвободить руку; Карякин отступил; Иван воспользовался случаем и начал бить наотмах горбуна, который продолжал держать его в обхват и колотил в спину головою.

Все это произошло так быстро, что Андрей едва успел передать Филиппа в другие руки.

– Стой, братцы! – произнес он мужикам, которые, переминаясь, подходили к столяру, – я все это дело знаю… Погоди, Федор Иванович, ты спроси прежде! Ты что, собака? прочь! – заключил Андрей, разнимая руки Егорки и посылая его кубарем за пять шагов.

– Ты что здесь распоряжаешься?.. Как ты смеешь!.. Ах ты! – вымолвил Карякин, подходя к Андрею с угрожающим жестом, – вяжи его, ребята! – присовокупил он, указывая на Ивана.

– Никто не тронь! – крикнул Андрей, становясь перед Ваней и защищая его обеими руками. – Сам ты, Федор Иваныч, много берешь на себя; тебе не показано вязать встречного и поперечного – да! Что ты этого подлеца-горбуна, собаку эту, слушаешь!.. Ты спроси прежде, разведай… Нет, этак не приходится, как ты делаешь, – да!.. Ты, стало быть, забыл, что этот парень, которого вязать хочешь не спросимши, обгорел весь, добро твое спасаючи!

– Мало ли что! видали мы это!.. Он, может, делал для виду… отвести хотел от себя… знаем мы!..

– Не слушайте их, Федор Иваныч, – пискнул Егор, высовываясь вперед и снова скрываясь, как только повернулся к нему Андрей, – они заодно, все заодно! друг дружке руку держат!..

– Ну, слушай же, Федор Иваныч, – подхватил Андрей, – я хлопотал для тебя, я и разбойника-то поймал и деньги тебе твои выручил… Коли ты помнишь добро, выслушай, что скажу: все это дело мне хорошо знакомо; Иван мне обо всем сказывал: он и вот этот [122], они из одной деревни; он у них беглый, никак пятый, никак шестой год бегает.

Андрей с помощью столяра, который немного оправился, рассказал в коротких словах историю Филиппа. Разбойник между тем от всего отпирался, клялся и божился, что в первый раз видит Ивана и в первый раз слышит о Марьинском, о мужике Тимофее и о бабе Катерине. Егор не переставал кричать, что все умышленно путают дело, с целью отвести подозрение друг от дружки, но его никто не слушал; присутствующие были на стороне Андрея и столяра. Сам Федор Иваныч взял в толк наконец, что столяр не мог быть соучастником Филиппа.