Альфред Жарри - Убю король и другие произведения

Кол:Беберегитесь! Это же медведь! Страшенный, огроменный, о, у меня подкорки затряслись!

Папаша Убю:Медведь?! Страшенный зверь! Меня, несчастного, сожрут! Господи, спаси! Прет прямо на меня! Нет, нацелился на Бруска. Уф, отлегло.

Медведь бросается на Бруска. Кол бьет медведя ножом. Убю влезает на скалу.

Брусок:Ко мне, Кокол, ко мне! На помощь, сударь Убюбю!

Папаша Убю:Делать нечего, приятель, выпутывайся сам, нам недосуг, мы заняты — читаем Отче наш. А загрызут, что ж, значит, нынче твой черед.

Кол:Есть, я его держу!

Брусок:Держи крепче, друг, он понемногу ослабляет хватку.

Папаша Убю:Да святится имя Твое.

Брусок:Гнусный трус!

Кол:A-а! Он меня грызет! Господи, спаси и помилуй! Умираю!

Папаша Убю:Да будет воля Твоя.

Брусок:Я его ранил!

Кол:Ура! Он истекает кровью.

Молотилы причитают, медведь ревет, Убю бормочет молитву.

Брусок:Подержи его еще чуть-чуть. Я выпростаю руку и выдам свой коронный взрывной поддых.

Папаша Убю:Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

Кол:Ну, все? Я больше не могу.

Папаша Убю:Яко и мы оставляем должником нашим.

Брусок:Все!

Взрыв, медведь валится мертвый.

Кол и Брусок:Победа!

Папаша Убю:И избави нас от лукавого. Аминь. Ну что, он точно сдох? Можно слезть со скалы?

Кол( презрительно ): Как пожелаете.

Папаша Убю( слезая ): Можете гордиться: если вы еще живы и попираете ногами снега Литвы, то обязаны этим могуществу Главного Казначальника. Это он старался, изощрялся, надрывался, читая Отче наш ради вашего спасения и действовал оружием духовным с не меньшей доблестью, чем вы — материальным в виде коронного поддыха Бруска. Мы распростерли радение о вас еще дальше, ибо не преминули забраться на высокую скалу, дабы сократить нашей молитве путь к небесам.

Кол:Бесстыжая скотина!

Папаша Убю:Ну и здоровенная зверюга! Благодаря мне вы получили знатный ужин. А утроба-то, утробища какая, господа! Грекам было бы в ней вольготней, чем в деревянном коне, а мы с вами чуть было не убедились на собственном опыте в ее вместительности.

Кол:Я умираю от голода. Чем бы заморить червячка?

Брусок:Медведем.

Папаша Убю:Не станете же вы есть его сырым. А огонь развести нечем.

Кол:Разве у нас нет ружейных кремней?

Папаша Убю:И правда. К тому же, вон, по-моему, невдалеке лесок, там можно набрать хвороста. Сходи-ка принеси, любезнейший Брусок.

Брусок идет через снежную поляну.

Кол:А вы, госусударь, пока начните свежевать медведя.

Папаша Убю:Нет-нет! Вдруг он еще живой. Лучше ты — тебе не привыкать, ты все равно уже со всех сторон покусан и погрызен. А я пока что разведу огонь и подожду, пока Брусок принесет хворосту.

Кол принимается свежевать медвежью тушу.

Кол:Да он уже остыл!

Папаша Убю:Жаль. Куда приятнее съесть его тепленьким. А так у нашего деньжатства может приключиться несварение желудка.

Кол( в сторону ): Нет, каково?! ( Громко. ) Помогите хоть немного, сеньор Убю, мне одному не справиться.

Папаша Убю:Не желаем ничего делать! Мы утомились!

Брусок( возвращается ): Какой снег! Как в Кастилии или на Северном полюсе. Уже смеркается и через час совсем стемнеет. Надо поторопиться, пока еще хоть что-то видно.

Папаша Убю:Вот, слышишь, Кол? Поторопись. Поторопитесь оба! Разделывайте мясо, готовьте вертела и жарьте, мы проголодались!

Кол:Ну, это уж слишком! Работай или ничего не получишь, ты, прорва!

Папаша Убю:Да мне-то что, и сырое съем, это вам будет хуже. И вообще, я хочу спать.

Брусок:Не горячитесь, Кол. Поужинаем вдвоем. А ему не дадим ни кусочка. Или дадим одни кости.

Кол:Так и поступим. Вот костер разгорелся.

Папаша Убю:Как хорошо! Тепло! Но что я вижу — русские идут! Мы отступаем, Боже… Ах…

Засыпает и падает.

Брусок:Хотел бы я знать, на самом ли деле, как говорил Ренский, Убюху спихнули с престола. Это вполне правдоподобно.

Кол:Давай сперва поужинаем.

Брусок:Есть вещи поважнее. Неплохо бы проведать, насколько верны эти известия.

Кол:Ну да. Чтоб знать, бросать Папашу или оставаться с ним.

Брусок:Ладно, утро вечера мудренее. Давай спать, а завтра решим, что делать.

Кол:Нет, лучше убежим, пока темно.

Брусок:Ну что ж, бежим.

Уходят.

Убю( разговаривает во сне ): Эй-эй, поосторожней, ваша русская драгунская милость, не стреляйте, крутом люди! А вот Бордюр, страшный, прямо медведь! И Балдислав прет на меня! Медведь, медведь! Упал! Какая тяжесть! Я ничего не делаю! Ты слышишь, Балдислав? Уйди! Я вижу Ренского, и с ним сам царь! Они побьют меня, ой-ой! А это кто? Убюха! Откуда у тебя это золото? Украла у меня, злодейка, обобрала мою могилу в варшавском соборе, близ Луны. Я давно уже мертвый, убит Балдиславом, я мертв и похоронен в Варшаве, рядом с Владиславом Великим, а также в Кракове, рядом с Яном-Сигизмундом, и в торнском каземате, вместе с Бордюром! Вот снова он! Пошел прочь, проклятый медведь! Ты похож на Бордюра. Слышишь, дьявольское отродье? Нет, он не слышит, молотилы обкарнали ему ухи. Головорежь, убювай, финанс вышибай да напивайся до смерти — чем не жизнь для удалого фискальника, чем не потеха для Главного Казначальника!

Замолкает и засыпает.

Ночь. Папаша Убю спит. Входит Мамаша Убю, не замечает его в кромешной тьме.

Мамаша Убю:Наконец-то я в безопасности. Я тут одна. Но это ничего. Четыре дня бежала без оглядки через всю Польшу! Все беды разом обрушились на мою голову. Насилу дождалась отъезда борова Убю да поскорей отправилась в королевский склеп разжиться сокровищем. И тут началось. Сначала меня чуть не побил камнями Балдислав со своими молодчиками. Потом я потеряла верного рыцаря Батона, который был так очарован моими прелестями, что терял сознание от избытка чувств, когда меня видел, и даже, как говорят, когда не видел, а это признак величайшей страсти. Бедняга был готов лечь за меня костьми. И так оно и вышло: Балдислав разрубил его надвое. Пиф, паф, пух! Что делать? Я спасаюсь бегством, за мною — разъяренная толпа. Прочь из дворца, на берег Вислы — а там под стражей все мосты. Пересекаю реку вплавь, надеюсь измотать преследователей. Но благородные паны травят меня, как свора собак. Не раз я была на краю гибели, в кольце кровожадных поляков. И все же я избегла их мстительных объятий и после четырех дней безостановочного бега через бывшее свое королевство укрылась здесь. Не ела, не пила все это время. За мною по пятам все гнался Балдислав. Ну, наконец опасность миновала. Я вымоталась и продрогла. Что, интересно, сталось с моим набитым жирным дурнем, то бишь досточтимым супругом? Уж я его деньжатки прибрала! Риксдалеры его прикарманила! До грошиков его добралась! А уж доходный его срысак еле ноги переставлял с голодухи, овса ему, доходяге, доставалось нечасто. Да-а, дела… Вот только, жаль, сокровище-то я потеряла! Оно осталось в Варшаве — ищи теперь свищи!