Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты

— Пожалуй, лучше вернуться домой, отец Осмен... Не годится ездить по этим местам после полудня... Все так говорят.

Священник свирепо взглянул на трусливого причетника, и тот прикусил язык. Затем отец Осмен ласково потрепал мула по холке, успокоил его и, слегка ударив хлыстом, пришпорил. Мул вздрогнул и перескочил через лужу. Остальные всадники последовали за Диоженом. Едва они миновали лужу, как заухала сова. Услышав среди бела дня крик ночной птицы, маленький отряд встревожился. Но Диожен все так же невозмутимо скакал по направлению к Минге. Спутники ехали за ним в глубокой задумчивости.

В деревушке, состоявшей из десятка хижин с пирамидальными крышами, они не встретили ни души. Не видно было даже любопытных и печальных крестьянских ребятишек, которые бегают полуголые в коротеньких малиновых рубашонках или в пестрых, как у клоунов, платьицах, сшитых из лоскутов. Пустынной была и пыльная унылая дорога. Только куры в тщетных поисках червей разрывали лапами землю да худые, как скелеты, собаки лаяли по старой привычке. Один из жандармов, сопровождавших Диожена Осмена, уверял, что хунфор находится шагах в ста от деревни, за рощей казуаринов. Всадники продолжали путь. Вскоре они действительно увидели эти высокие деревья, поникшие ветви которых в ярком свете дня казались голубоватыми, как водные струи. При каждом вздохе ветра деревья напевали свою многоголосую, томную, благозвучную и грустную мелодию. У подножия их сидел изможденный старик. Морщинистое обветренное лицо его было таким темным, что сливалось с корой стволов, лохмотья почернели от грязи, весь он сжался в комок и, обхватив руками свои узловатые колени, что-то бормотал сквозь зубы, разговаривая сам с собой.

Поравнявшись с ним, отец Осмен остановил мула.

— Скажите, где тут хунфор хунгана Фей-Будена?

Упрямо уставившись в землю, старик продолжал бормотать.

— Эй, старина! Я с тобой разговариваю!

Старик обратил на всадников тусклый взгляд, презрительно сплюнул и снова потупил голову. Бардиналь подошел и, дотронувшись до его плеча, сказал:

— Послушай, священник спрашивает тебя, где находится хунфор...

Старец неожиданно встал, полуголый, в жалком рубище, и, размахивая палкой под носом у причетника, стал выкрикивать непонятные угрозы. Глаза его сверкали гневом, и, несмотря на дряхлость, о которой свидетельствовало жалкое иссохшее тело, обвисшая складками кожа, костлявые колени, его облик был исполнен горделивого, несколько мелодраматического благородства, а с поблекших губ срывались слова проклятия. Бардиналь и сам отец Осмен попятились, смущенные столь неожиданной вспышкой.

— В путь! — скомандовал священник.

В самом деле, всадники могли и одни найти дорогу. Они свернули на размытую водой тропу и в нескольких шагах от рощи увидели ограду хунфора. Диожен обернулся, желая убедиться, что спутники не отстали от него, и, пришпорив мула, быстро въехал в открытые ворота. Но тут мул споткнулся о бутылку, наполовину врытую в землю, и рухнул вместе со своим седоком. Рой зеленых мух вылетел из разбитой бутылки.

— Аго! — закричали всадники.

Они остановились и даже отступили немного, готовые обратиться в бегство. Священник вскочил, беспорядочно размахивая руками, чтобы отогнать мух. Левое копыто мула провалилось в яму.

— Вперед! Помогите мне вытащить мула!

Мальчик-певчий Деметриус спрыгнул с лошади, держа в руке распятие. Он подобрал полы своей красной сутаны, в которой легко было запутаться, и бросился на помощь Осмену.

Нога у мула была сломана. На ней зияла открытая рана. Осколки беловатых костей прорвали окровавленную шкуру.

— Эй, жандарм! Сюда... Мула надо прикончить. Вынь из кобуры револьвер.

Лицо Диожена нервно подергивалось, руки дрожали. Он засунул их в карманы, чтобы скрыть эту дрожь от посторонних глаз. Когда жандарм приставил дуло к уху мула, священник отвернулся. Раздался выстрел. Тогда только Диожен взглянул на животное, валявшееся возле ворот. Труп мула оттащили в сторону.

— Ну, следуйте за мной!..

— Отец Осмен, не искушайте господа бога, — наставительно сказал Бардиналь. — Вернитесь к себе в приход! Все, что случилось сегодня, не предвещает ничего доброго... Отложим до другого раза... У нас еще есть время!

— Молчать! Довольно болтовни! Вперед!.. За мной!..

Диожен выхватил крест из рук мальчика-певчего, перешагнул через труп мула и вошел во двор. Его спутники переглянулись. Гюстав Дюплан последовал за ним, остальные тоже въехали в ворота. Однако все неодобрительно качали головами.

Диожен с глубочайшим удивлением обвел взглядом двор. Двери хижин, пяти или шести мазанок, были открыты настежь, внутри все казалось на месте, но люди исчезли. Зал святилища был совершенно пуст, а земляной пол изрыт канавами. Против святилища стояло деревцо молочая, на стволе которого висела распятая птица. Это была водяная курочка, ее длинные перепончатые лапы дергались в агонии. Диожен отошел на шаг. Помолчав, он провел по лбу тыльной стороной руки. Тоска теснила ему грудь.

— Бардиналь, — заявил он наконец, — надо срубить дерево!...

Причетник обернулся к остальным спутникам, которые стояли понурившись, затем посмотрел прямо в глаза священнику:

— Какой бес вселился в вас, отец Осмен?.. Чего вы добиваетесь?.. К чему все это?.. Довольно разрушений! Не надо рубить это дерево, отец Осмен!

— Приказываю тебе срубить дерево! — крикнул Диожен гневным хриплым голосом.

— Дерево посвящено злым духам, не надо рубить его! Это западня!.. Не стану я его рубить, и, если уж на то пошло, вам, пожалуй, придется самому взяться за топор!..

— Не рубите дерево, отец Осмен! — взмолились присутствующие.

— Деметриус!.. Принеси топор! — приказал Диожен.

Он взял топор из рук мальчика-певчего, смотревшего на него испуганными глазами, приблизился к дереву и стал с размаху рубить ствол. Щепки летели во все стороны. Дерево содрогалось под ударами. Зрители отошли подальше. Священник изо всех сил стучал топором. Вдруг в листве раздался дикий хохот, затем кто-то спрыгнул вниз. Отец Осмен застыл на месте. Человек скрылся в глубине двора; вдалеке его хохот звучал еще страшнее. Кое-кто узнал Данже Доссу. Он исчез так же быстро, как и появился. Дерево зловеще затрещало и рухнуло.

Уже больше трех часов Стенли Кильби, Мильтон Холдер и важное должностное лицо, представитель ГАСХО, приехавший из столицы, совещались с лейтенантом Эдгаром Осменом в конторе компании, в Фон-Паризьене. Правление ГАСХО было очень обеспокоено пожаром и требовало расследовать это дело, Эдгар нервно шагал взад и вперед по комнате.

— Единственное, что я вам обещаю, мистер Холдер, — говорил он, — это сделать все от меня зависящее для охраны имущества компании... Как вам известно, отряд у меня невелик, и мне трудно сказать, когда преступники будут пойманы... Я принял все необходимые меры. Больше мне нечего прибавить.