Иннокентий Федоров-Омулевский - Шаг за шагом

-- Эге, батенька! да такого местечка, как эта фабрика, в целой губернии поискать -- не найдешь,-- с воодушевлением пояснил Матвей Николаич.-- Фабричные старики рассказывают, что будто, несколько десятков лет тому назад, первые здешние поселенцы крали и увозили сюда из соседних деревень первых тамошних красавиц,-- вот таким-то образом и пошел, видите, какой красивый народец. Еще бы вам, батенька, малолетки {Малолетками, до последней реформы, назывались в Сибири неотделенные от родителей дети поселенцев, приписанных к казенным фабрикам и заводам. Лет десять тому назад встречались еще там, совсем уже седые старики, именовавшиеся официально, в паспортах, этим званием. (Прим. автора).} наши не понравились!

Светлов еще с большим любопытством стал вглядываться в пеструю шумную толпу. Въехав в ее середину, повозка, по приказанию Варгунина, подвигалась вперед осторожно, шагом. В толпе то и дело приподнимались, фуражки и слышались радушные приветствия "косматому". "Матвею Миколаичу наше почтение!" -- степенно приподнимались с завалинок старики, отдавая ему солидные поклоны. Многие женщины тоже здоровались с ним дружелюбными кивками головы.

-- Ого! -- сказал Светлов, повернувшись на минуту лицом к своему спутнику,-- да область-то вашего знакомства, как видно, гораздо шире, чем вы рассказывали? Ведь тут она уж, кажется, не на двадцать, а верст по крайней мере на сорок от города раздвинулась.

-- Это, батенька, не то, что у вас там, за Уралом: здесь -- своя своих познаша,-- весело заметил ему в ответ Варгунин, продолжая любезно отвечать на новые приветствия фабричных.

В конце деревни повозка, по указанию того же Матвея Николаича, остановилась у одной из групп стариков, в числе пяти человек. Это были люди самого степенного вида, совсем седые и, как видно, местные вожаки. Варгунин вышел на минуту из экипажа и поздоровался с ними рукой.

-- Вот, деды... видите вы его?-- указал он им головой на Светлова.-- Это наш. Смотрите! -- волоска на нем не тронуть!

Александр Васильич не нашел деликатным оставаться долее в повозке и тоже вылез.

Из группы "дедов" выдвинулся вперед один, совсем еще бодрый, величественного вида старик. Солидно погладив длинную седую бороду, он обернулся на минуту к товарищам и потом, как бы получив от них согласие, с важным, серьезным видом обратился к Светлову, до крайности заинтересованному этой сценой:

-- Что сказал Матвей Миколаич, так тому и быть! Погости, погости у нас, добрый человек... Давай, поздоровкаемся!

Старик покровительственно обнял молодого человека и трижды поцеловал его так, как на Руси обыкновенно христосуются. Светлов догадался, что ему следует делать, и сам уже перецеловался таким же манером с остальными.

-- Живете, значит, деды, ладно? Тихо у вас все? -- спросил Варгунин у стариков после общего минутного молчания.

-- Ничего, Матвей Миколаич, ладновато живем. Спасибо на добром слове! -- ответили ему двое из них почти в один голос.

-- Ну и ладно. Повидаемся ужо еще,-- сказал Матвей Николаич, садясь в повозку и движением головы приглашая к тому же своего несколько рассеянного спутника.-- Трогай! -- пошевелил он рукой за локоть ямщика.

Повозка отъехала рысью.

-- Добро погостить! -- послышалось ей вслед.

-- Спасибо! -- откликнулся Варгунин, приподняв меховую шапку, и обратился к Светлову: -- Вы, батенька, я вижу, порядком-таки удивлены нашей остановкой? -- заметил он ему.-- Это я вот для чего сделал: здесь парни -- народ бедовый; а женщины -- сами видели, какие,-- так необходимо было, на всякий случай, заручиться дедами. У вас ведь, я чай, не лягушечья кровь?..

Александр Васильич, против обыкновения, не поморщился от этой шутки.

-- Полно вам, Матвей Николаич, загадки-то загадывать,-- весело сказал он и лукаво засмеялся,-- разве я не понимаю, в чем дело?

-- А поняли, батенька, так и тем лучше,-- ответил Варгунин, и широкая улыбка осветила его умное, выразительное лицо.

Повозка подъезжала между тем к красивому домику в русском вкусе, с балконом и зелеными ставнями. В ту минуту, как она повернула к крыльцу, выходившему прямо на улицу,-- в глубине холодного коридора, который разделял домик на две необширные половины, показалась высокая стройная фигура молодой девушки, в синей бархатной шубке, опушенной соболем, и в белой пуховой косынке на голове. Девушка, очевидно, шла на улицу. Едва она переступила порог крыльца, как Светлов, не дав еще остановиться экипажу, в одну минуту поднялся на ноги, бесцеремонно перепрыгнул через колени Варгунина, причем порядочно толкнул его и, выскочив из повозки, опрометью бросился на крыльцо: он сразу узнал в этой стройной фигуре... Христину Казимировну.

Взглянув мельком на вылезавшего из повозки Варгунина, девушка вспыхнула, как порох, и, с быстротой молнии, перенесла свой взгляд на молодого человека, который стоял теперь перед ней, трепетно ожидая, как его примут.

-- Са-а-ша!!. Здравствуй!!.-- вскричала она, наконец, вся задыхаясь от волнения, и кинулась на шею к Светлову.

Они поцеловались долгим, горячим поцелуем и, вероятно, минуты две по крайней мере простояли бы так, обнявшись, если б их не разъединил подошедший Варгунин.

-- Надобно что-нибудь и на мою долю оставить, Казимировна...-- сказал он шутливо.

-- Славный, добрый Матвей Николаич!.. Спасибо вам!

Она так же дружески обняла и его.

Светлов смотрел на них и ничего не видел: у него словно туман стоял перед глазами,-- так глубоко потрясло его это, столь давно желаемое им, свидание. Он, по правде сказать, не ожидал уже услышать от Жилинской прежнего дружеского "ты", не ожидал от нее и такого горячего привета, каким она его встретила, зная по опыту других, как много значат годы разлуки в подобных встречах. Собственная ошибка, так очевидно доказанная ему теперь когда-то любимой девушкой, поразила его.

Обняв Варгунина, Христина Казимировна опять подошла к Светлову, взяла его за обе руки и долго-долго смотрела ему молча в лицо.

-- Так вот ты какой стал теперь! -- сказала она наконец, продолжая пристально и ласково всматриваться в него,-- уж не прежний "гимназистик".-- Жилинская как-то особенно оттенила последнее слово.-- Ты ведь, впрочем,-- помнишь? -- всегда сердился, когда я тебя так называла. А теперь уж не рассердишься? Да?

Светлов улыбался только, молча соглашаясь с ней.

-- Но... не прими за комплимент -- ты страшно похорошел с тех пор, хотя уж и нет на щеках прежних роз,-- продолжала она, любуясь им.-- Однако что это я мелю? Я совсем потеряла голову, как тебя увидела... Пойдем скорее к папке!

И Христина Казимировна, быстро схватив за руку Светлова, стремительно повела его в комнаты, забыв даже пригласить Варгунина, который, впрочем, и без приглашения последовал за ними, улыбаясь и напевая что-то себе под ног.