Иннокентий Федоров-Омулевский - Шаг за шагом

Между тем как одна часть толпы распоряжалась таким бесцеремонным образом с казаками, другая окружила самого Оржеховского, сильным натиском приперев его к стене дома, меж ставнями. Директор был безоружен: какой-то здоровенный фабричный, в первую же минуту свалки, вышиб у него из руки револьвер; другой -- тотчас же отыскал этот револьвер в снегу, осторожно поднял его и, подавая старосте, сказал:

-- Накось, Семен Ларионыч, припрячь хорошенько эвту штуку: пускай набольшие в городе поглядят, какими он гостинцами нам сулился...

Бледный как полотно, с бессильно стиснутыми зубами, Оржеховский испуганно ждал неизвестной развязки этих бурных сцен.

-- Худо вам... очень вам худо будет! -- говорил он, тяжело дыша.

-- Ничего; сами в деле -- сами, значит, и в ответе,-- успокоил его высеченный им "дед".

-- Чего коня-то мучишь напрасно? Слезай! -- заметил кто-то директору.

-- Да что нам, робяты, долго-то толковать с ним? Давай, стащим его, коли добром не слезает! -- обратился к толпе муж Парасковьи Петровны.

Директор инстинктивно ухватился руками за ставень.

-- Что вы хотите делать со мной?!.-- в ужасе закричал он, теряя последнее мужество, когда кучка рабочих протянула к нему свои здоровенные руки.-- Дайте мне только подводу, и я сейчас же уеду... вот вам бог свидетель! -- указал Оржеховский рукой на небо.

Но он несколько поздно предложил эту полюбовную сделку: в толпе послышался сдержанный смех.

-- Знамо, что уедешь, коли сами хочем тебя отправить; да только ты маленько рано каяться-то вздумал: надоть бы еще пострелять в нас,-- сострил кто-то.

-- Мы те давече добром сказывали: уходи; не послушался,-- тепернче пеняй на себя, коли поучим тебя маленечко. Слезавай, слышь! -- лукаво прищурившись, объявил директору один из "дедов".

-- Слушайте, братцы! -- ухватился Оржеховский за последнее средство,-- никого я из вас не выдам... все забуду; скажу в городе просто, что сам не хочу здесь служить -- надоело... что хотите, то и скажу, только пустите меня...

-- Ишь! теперь так и "братцы" стали,-- саркастически заметил один кудреватый парень, раза два высеченный директором,-- теперь так он на нас, собака, словно как на образа молится...

-- А ты чего лаешься? -- важно и строго остановил его староста.-- Ты говори дело, а не ругайся!

Парень сконфузился и стушевался.

-- Слезай-ай, господин дилехтор! супротив "мира" все едино ничего не поделаешь,-- увещательно обратился Семен Ларионыч к Оржеховскому.

Но тот не трогался с места и еще крепче ухватился за ставень. Он, однако ж, недолго удержался в этом положении: небольшая кучка фабричных снова протянула к нему руки и, без особенного труда, стащила его с лошади.

-- Веди его теперича, робяты, в сборную; мы сейчас туды прибудем,-- распорядился один из "дедов".

Директора взяли под руки и повели, несмотря на все его просьбы и сопротивления. Народ с оглушительным шумом хлынул за ним, как одна бурная волна; бросившиеся вслед за ней ребятишки выказывали почему-то непомерную радость, толкая друг друга в снег и заливаясь звонким, беззаботным смехом.

-- Ну вас! чего разбесились, черти? Ужо вам староста-то даст знать! -- унимали их, оборачиваясь, пожилые бабы.

Смотритель, верхом ускользнувший в суматохе общей свалки за "конвойную" и притаившийся там возле забора, теперь кубарем скатился с лошади, привязал ее за скобку калитки и -- ни жив ни мертв -- пустился улепетывать домой по задворкам.

-- Ишь ка-ак!.. Ишь ка-ак жа-арит чиновник-от наш! -- добродушно смеялись между собой заметившие его побег фабричные, и не помышляя, разумеется, пускаться в погоню за этим зайцем, особливо теперь, когда настоящий зверь был пойман.

Пока толпа шумно подвигалась вперед, Варгунин и Жилинский, поравнявшись с "дедами", стали уговаривать их -- отпустить директора поскорее в город, "без всякой расплаты",-- как выразился Матвей Николаич. Немного погодя к ним присоединились Светлов и Христина Казимировна; узнав, в чем дело, они тоже в один голос советовали "дедам" принять этот добрый совет. Но "деды" твердо стояли на своем.

-- Поучим маленечко, тогды и отправим,-- говорили они.

-- Ну-с, хорошо-с. Да как вы его поучите? -- нетерпеливо приставал к ним Варгунин.

-- А так и поучим: постегаем маленько,-- сказал староста.

-- Смотрите, батенька! это ведь острогом пахнет...-- предупредил его Матвей Николаич.

-- Сам знаю, Матвей Миколаич, что не пряниками пахнет, да как же быть-то? "Мир", значит, так решил, а нам супротив "мира" идти не почему нельзя...

Семен Ларионыч погладил бороду, заложил за спину руки и задумчиво уставился в землю.

-- В острог так в острог! -- с отчаянной решимостью махнул он вдруг рукой и опять задумался.

-- Как "мир" хочет, так тому и быть! -- единодушно поддержали его "деды".

Варгунин не счел деликатным настаивать долее на своем совете; однако Матвею Николаичу удалось как-то склонить выборных -- дать ему честное слово, что они накажут директора только слегка, для одного виду,-- это была с их стороны хоть и небольшая, но все-таки уступка. Тем не менее расходившаяся не на шутку толпа думала совсем иначе; оказалось, что ее не так легко уговорить, как "дедов". Жилинский и его гости, даже Христина Казимировна, истощили все свое красноречие, чтоб подействовать на благоразумие фабричных, но те и слышать не хотели о каких бы то ни было уступках; напротив, эти жаркие увещания, по-видимому, еще больше подстрекнули мстительный инстинкт некоторых горячих голов.

-- Чего с ним попусту-то валандаться! -- кричали в толпе, окружавшей директора,-- вали его, робяты, прямо в пролубь! Это дело вернее будет.

-- Туда собаке и дорога! -- резко подхватил кто-то.

И толпа, увлекаемая передней кучкой рабочих, сопровождавшей Оржеховского, ринулась было в сторону фабричной плотины, где действительно находилась узкая прорубь, откуда обыкновенно брали воду.

При этом неожиданном движении народа в Светлове внезапно проснулась вся его энергия. Александр Васильнч быстро отыскал глазами Варгунина, выразительно махнул ему белым платком и в один миг забежал вперед толпы.

-- Стой на минуту, братцы! -- с необычайной силой крикнул он разъяренной кучке рабочих, тащившей Оржеховского, и остановил ее движением широко распростертых рук.-- Если вы только без согласия выборных тронете директора хоть пальцем,-- мы с Матвеем Николаичем первые бросимся в прорубь. Так и знайте!

-- Да! уж тогда не поминайте лихом...-- решительно поддержал Светлова догнавший его Варгунин.

Толпа на минуту как будто опешила; она, очевидно, была поражена таким неожиданным оборотом дела. Оржеховский изумленно смотрел во все глаза на своего нечаянного защитника в полушубке. Наступило угрюмое молчание.

-- Как же тут тепериче быть, робяты? Сказывайте...-- надумался проговорить, наконец, один из главных зачинщиков буйства, нерешительно обернувшись назад.