Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
- Название:Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1973
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро краткое содержание
В этой книге представлены произведения крупнейших писателей Испании конца XIX — первой половины XX века: Унамуно, Валье-Инклана, Барохи. Литературная критика — испанская и зарубежная — причисляет этих писателей к одному поколению: вместе с Асорином, Бенавенте, Маэсту и некоторыми другими они получили название "поколения 98-го года".
В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник и реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.
Перевод с испанского А. Грибанова, Н. Томашевского, Н. Бутыриной, B. Виноградова.
Вступительная статья Г. Степанова.
Примечания С. Ереминой, Т. Коробкиной.
Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Это почему?
— От часов только звон, а от Часослова у попа-пустослова в кармане динь-дон. Вот так и с нашим святым отцом.
Священник тщетно отбивался от наскоков фонарщика.
— У этой братии одно на языке: делай то, что говорю, а не то, что делаю, — не унимался Бельтран.
— Конечно. Кто из нас столь безупречен в жизни, чтобы служить примером для других? Но коль ты понимаешь, что такое добродетель, то можешь быть добрым советчиком, — возражал священник.
— Все вы как тот аптекарь с Пуэрта-дель-Соль, что жил над своей чертовой лавкой. Когда хитрец заболевал, он звал экономку и с таинственным видом приказывал: «Из того, что внизу, мне ничего не носи».
— Ну и язык у тебя, Бельтран!
У священника всегда был волчий аппетит. Если его приглашали к Хайме обедать, а дон Антолин был не прочь гостить там хоть каждый день, он с жадностью поглощал все, что подавали. За едой ему постоянно добавляли хлеба и вина.
Когда он пил вино, то обязательно причмокивал и с наслаждением облизывал губы.
— Ну и уплетает же святой отец! — говаривал Бельтран, а однажды даже заметил: — Он рожден быть епископом, а не каким-то францисканцем.
— Это почему? — полюбопытствовал Тьерри.
— Потому что францисканцы едят только овощи да треску. Однажды какой-то епископ, желая посмеяться над францисканцем, спросил его: «Как вы полагаете, брат мой, можно ли в случае необходимости крестить младенца в бульоне?» Монах был парень догадливый и сразу нашелся: «Это смотря какой бульон». — «Почему?» — «Потому что в бульоне, который подают к столу вашего преосвященства, крестить нельзя, а в том, что приносят нам в трапезной, вполне возможно: он все равно что вода».
XVII
У дона Антолина Торресильи был друг, тоже приходский священник, по имени дон Эстанислао, знаток канонического права и преподаватель духовной академии. Дон Антолин восторгался им и уверял, что он человек умный и строгих правил. Тьерри же сомневался в этом, потому что святой отец сильно смахивал на пройдоху и с лица его не сходило несколько плутоватое и циничное выражение. Вскоре догадки Хайме подтвердились. Как-то раз к нему в кабинет вошла и представилась довольно молодая, красивая, но весьма развязная особа.
— Что вам угодно? — спросил ее Тьерри.
— Видите ли, мой муж дружит с вами.
— А кто ваш муж?
— Дон Эстанислао. У нас с ним трое детей.
— Как так? Не может быть. Дон Эстанислао — священник.
— Да, но какое это имеет значение!
— Для естества никакого, для меня тоже, но для других это все-таки кое-что значит.
Женщина явилась к Хайме вымогать деньги, и ему удалось отделаться небольшой суммой.
Тьерри спросил Бельтрана, правда ли, что у дона Эстанислао есть семья. Бельтран подтвердил это. Дети священника уже привыкли к сану своего папаши и нередко, когда их кто-нибудь спрашивает: «Как поживает твой отец?» — отвечают: «Хорошо. Сейчас он служит мессу».
Бельтран, разумеется, шутил и несколько преувеличивал.
Тьерри очень часто уходил из дома, не возвращался к обеду и целый день проводил в центре города. В другие дни он, напротив, не покидал пределы своего квартала, совершая прогулки по берегам канала и около кладбищ Сан-Мартин и Патриаркаль. Оттуда он добирался до площади Кеведо, где покупал газеты в киоске у человека по прозвищу «Очкарь», натуриста и вегетарианца, с которым Хайме любил поговорить. Очкарь походил на сумасшедшего; он уверял, что когда-то получил звание учителя, и ратовал за упразднение денег и за прямой товарообмен — интеркамбизм, как он выражался. Он хотел, чтобы покупатель, которому нужна газета, вручал ему вместо денег луковицу или салат-латук. Эта система торговли, восходящая к временам троглодитов, казалась ему настоящим открытием. Словом, Очкарь был чудак, и притом подчас забавный.
Вечерами Тьерри заглядывал иногда в «Артистическое кафе». Там каждый вечер за одно дуро и ужин играл некий Арреги, молодой пианист из Памплоны. Это был небольшого роста, бледный и болезненный юноша с черными вьющимися волосами, разумный в речах и неизменно скромный, что среди музыкантов бывает не слишком часто.
В начале вечера, когда в кафе было полно публики, он развлекал ее, играл польки, пасодобли, отрывки из современных оперетт. А когда посетителей почти не оставалось, он с большим мастерством исполнял для Тьерри Баха, Моцарта и Бетховена. Потом они разговаривали и спорили о музыке. Они расходились во многом. Арреги больше всего любил церковную музыку и Вагнера. Тьерри предпочитал музыку в чистом виде без слов и пояснений, хотя пианист уверял, что такая музыка похожа на искусственный химический экстракт и поэтому недолговечна. Для Арреги не существовало музыки, не имевшей религиозного или социального характера.
При случае Тьерри любил, надев сюртук и цилиндр, сесть в конку вместе с рабочими и прочим простым людом и проехаться в центр. Но чаще он нанимал пролетку друга Бельтрана, местного извозчика сеньора Бенигно, толстого астурийца с широким, гладко выбритым медным лицом. Обычно его экипаж стоял на площади Кеведо. У дона Бенигно была дочь, ходившая в школу вместе с Сильвией, младшей дочерью Бельтрана. В доме извозчика жила рыжая собака по кличке Держикарман. Очень скоро сеньор Бенигно стал добрым приятелем Тьерри и сажал его в свой экипаж, даже если у литератора не оказывалось денег, чтобы расплатиться. Иногда по желанию клиента сеньор Бенигно заранее брал напрокат открытую лакированную четырехместную коляску и взбирался на козлы в парадной ливрее и цилиндре.
XVIII
Все связанное с Хайме казалось Карлосу Эрмиде в высшей степени странным. Однако, считая друга оригинальным писателем, он водил его по редакциям. Тьерри хотел что-нибудь опубликовать в одной из газет, но для начала анонимно, и Карлос вызвался отнести его работы в «Эль Мундо». Тьерри отдал ему два этюда под шекспировским псевдонимом «Пэк {238} ». В редакции решили, что статьи написаны самим Карлосом, и они прошли совершенно незамеченными. Ни редакторы, ни читатели не обратили на них внимания.
В тот год в Мадрид прибыл с Филиппин один генерал, слывший человеком жестоким и непреклонным. На островах он расстрелял нескольких либералов, выступавших против монархии. Несмотря на свою славу, это был в полном смысле слова опереточный вояка.
В столице вознамерились устроить ему восторженную встречу. Председатель кабинета министров отказался участвовать в ней, но королева все-таки вышла на дворцовый балкон приветствовать воина. Это вызвало политический скандал, и Тьерри написал яростную статью, озаглавленную «Кризис на балконе». Он не подписал ее, но кто-то выдал его авторство. Статья принесла ему некоторую известность в журналистских кругах. Подобного рода известность, поддерживаемая разговорами, бывала не очень широкой, но достаточно прочной.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: