Кальман Миксат - Том 2. Повести

1906

Повесть печаталась впервые в газете «Мадяр хирлап» («Венгерские новости»), позднее многократно включалась в сборники повестей Миксата; переведена на несколько европейских языков. Первоначальное название повести — «Голубка в клетке, или Романтика и реализм» — родилось не случайно. В творчестве Миксата романтическая и реалистическая тенденции находились в постоянном взаимодействии (а иногда и в прямом конфликте), по-разному осмысляясь писателем и по-разному окрашивая его произведения. Обладая острым наблюдательным глазом и великолепным знанием жизни, Миксат был прирожденным писателем-реалистом, остро чувствовавшим фальшь поздне-романтической манеры письма; вместе с тем реальная картина современного ему общества отталкивала его, побуждая нередко к созданию «идеальных» романтизированных характеров и ситуаций. Иштван Кирай, венгерский литературовед, писал в своей монографии о Миксате: «Он жаждал сохранить от романтизма то, что считал в нем действительно ценным: стремление к поиску идеала. Внутренняя потребность писателя в идеале и приводила его к созданию романтических сказок. Это дает ключ к пониманию своеобразных противоречий в его творчестве и эстетических взглядах» [90] И. Кирай, Кальман Миксат, Издательство художественной литературы, Будапешт, 1960. .

Повесть «Голубка в клетке» явилась своеобразной попыткой Миксата сознательно разобраться в этом противоречии и, положив на чаши весов «два варианта одной и той же истории», решительно высказаться за трезво-реалистическое, критическое отношение к действительности.

…уже не ходит по Керепешской дороге до кладбища… — В XIX в. Керепешское кладбище находилось еще за чертой города.

Деак Ференц (1803—1870) — видный венгерский политический деятель либерального направления, пользовавшийся большой популярностью.

«Национальное казино» — было учреждено в 1827 г. в Пеште по образцу аристократических английских клубов.

«Реми-киоск» — летний сад-кафе, где собиралась знать.

Хольд — венгерская мера земли, равная 0,57 га.

Форинт — венгерский денежный знак, первоначально золотой, затем, в XIX в. — серебряный (имевший хождение до 1892 г.).

«Капуцинер» — кофе с минимальным количеством молока.

Криштоф Великий (Кристофорос) — христианский святой, наделенный великой силой.

Мамелюки — ироническое прозвище сторонников правительственной партии в венгерском парламенте конца XIX в.

«Скиз» — старший козырь в распространенной в Венгрии карточной игре «тарок».

Паприка Янчи — персонаж венгерского народного кукольного театра, аналогичный русскому Петрушке. Говоря о «царстве Янчи Паприки», Миксат имеет в виду балаганы в городском парке.

Пожонь — ныне г. Братислава.

Сечени Иштван (1791—1800) — граф, лидер дворянской оппозиции так называемой эпохи реформ (20—30-е гг. XIX в.), выдающийся публицист, основатель венгерской Академии наук (1825), Национального музея и других культурных учреждений.

Повесть впервые печаталась в газете «Пешти хирлап» («Пештские новости»), вошла во все основные сборники повестей Миксата; переведена на французский и датский языки.

Сюжет повести неоднократно привлекал к себе внимание музыкантов, драматургов театра и кино. В 1926 г. она была переработана Б. Мешко и К. Хубаи в трехактную музыкальную пьесу («Цветы акации», муз. Л. Фратера), в 1941 г. по мотивам повести был создан фильм (сценарий Ж. Харшани).

Современная Миксату критика приняла повесть очень благожелательно, называя ее «началом золотой эры» в творчестве писателя) (Б. Варнаи), хотя и отмечая некоторую поверхностность в разработке характеров (П. Дюлаи).

И. Кирай обращает внимание на романтический стержень повести, замечая, что это — одно из немногих произведений Миксата 90-х годов, на которых все еще лежит сильный отпечаток романтизма.

Арпад (?—907) — вождь венгерских племен, приведший их, согласно легенде, на территорию нынешней Венгрии; объединив эти племена под своей властью, он стал родоначальником первой королевской династии — династии Арпадов (X—XIV вв.).

Кодексы-Корвины — рукописные книги, богато иллюстрированные миниатюрами, из библиотеки короля Матяша Корвина (см. прим. к повести «Не дури, Пишта!»), одного из самых значительных собраний эпохи Возрождения.

Святоплук (или Святополк; ?—894) — древний моравский король, якобы продавший за белую лошадь свои земли вождю венгров-завоевателей.

Пострана Юлия — мексиканка, безобразная внешность которой стяжала ей в XIX в. своеобразную славу.

…в горбатый городишко, чрево которого набито чистым золотом. — Город Шельмец был известен золотыми рудниками.

Казинци Ференц (1759—1831) — венгерский писатель и общественный деятель, пользовавшийся в Венгрии огромной популярностью.

Лангош — род лепешек из пшеничной или ржаной муки.

Бочкоры — обувь венгерского и словацкого крестьянина, плетенная из кожаных ремешков.

…нет ли в охапке хоть одного цветка с четырьмя листочками. — Речь идет о клевере-четырехлистнике, но народному поверью приносящем счастье.

Зах Фелициан (XIV в.) — венгерский дворянин, восставший против короля, за что был обезглавлен, а вся семья его истреблена. Трагическая его судьба привлекала внимание многих венгерских писателей и художников.

Пурпурато — герой итальянского авантюрного романа.

Гризельда — героиня сотой новеллы «Декамерона» Боккаччо, которая в XIX в. пользовалась в Венгрии большой популярностью и пересказывалась во многих сентиментальных и бульварных романах.

Батори Эржебет (XVI в.) — венгерская помещица, известная своей жестокостью в обращении с крепостными.

Крейцер — мелкая разменная монета в Австро-Венгрии.

Пагат — карточная игра.

Плинтё Глигор, Яношик Дёрдь — известные в XIX в. атаманы венгерских и словацких разбойников-бетяров.

Повесть печаталась впервые в газете «Пешти хирлап», вошла в несколько авторских сборников повестей.

По теме повесть «Не дури, Пишта!» перекликается с романтическим рассказом Миксата «Сплетня» (1871), являясь, по существу, переработкой этого раннего произведения, но уже в ином, остро-сатирическом и реалистическом ключе. Если в рассказе чувство ревности рассматривается как нечто фатальное, неизбежно влекущее к трагической развязке, то в повести 1895 г. — и любовь и ревность героев Миксата не что иное, как жалкий фарс, ибо они, люди буржуазного века, по мнению автора, не способны на подлинное чувство.