Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

— Когда я была у него, он, видимо, готовился к отъезду. Всюду было полно ящиков и коробок из-под галантереи, и слуга запихивал туда старое платье и всякий хлам. Я подозреваю, что он сделает надпись: «Государственные документы» — и отправит их домой под видом депутатской почты. Это большая экономия, правда?

— Да, да… но, деточка, все члены конгресса так делают. Пожалуй, это и правда не вполне честно, разве что кое-какие государственные бумаги упакованы у него вместе с одеждой.

— Чего только не бывает на свете… Ну, до свиданья, дядюшка. Пойду повидаюсь с этим председателем.

И, мурлыча веселую оперную арию, Лора ушла к себе, переодеваться для предстоящего визита. Однако сперва она достала записную книжку и погрузилась в свои заметки; она что-то помечала, вычеркивала, перечеркивала, подсчитывала и при этом разговаривала сама с собой:

— Вольности! Хотела бы я знать, что он обо мне на самом деле думает, этот Дилуорти? Раз… два… восемь… семнадцать… двадцать один… гм… до большинства еще далеко. Да, Дилуорти вытаращил бы глаза, если бы знал, что еще мне наговорил Бэлун. Так… И в руках у Хопперсона, можно считать, двадцать… старый скряга и ханжа. У него зять… пристроим зятя на теплое местечко в негритянском университете… это примерно и есть цена тестю… Три члена комиссии… все с зятьями. Что может быть тут, в Вашингтоне, полезнее зятя… или шурина… И у всех они есть… Ну-ка, посмотрим… шестьдесят один… эти пристроены к месту; двадцать пять… этих уговорила — дело подвигается…

В нужный час за нас будет две трети конгресса. Дилуорти наверняка понимает, что я вижу его насквозь. Дядюшка Дилуорти… Дядюшка Бэлун! Очень забавные вещи он рассказывает… когда поблизости нет дам… надо думать… гм… гм… Восемьдесят пять… Придется повидать этого председателя. Не пойму… Бакстоун так себя ведет… казалось, что влюблен… я была просто уверена. Обещал прийти… и не пришел… Странно. Очень даже странно… Непременно надо случайно встретить его сегодня.

Лора оделась и вышла на улицу с мыслью, что она, пожалуй, поторопилась: мистер Бакстоун не выходит из дому так рано; но он живет неподалеку от книжной лавки, так что можно зайти туда и подстеречь его.

Пока Лора занята ожиданием мистера Бакстоуна, уместно заметить, что она посвящена в тонкости столичной жизни ничуть не меньше, чем предполагал сенатор Дилуорти, и куда больше, чем она считала нужным ему признаваться. К этому времени она познакомилась со многими молодыми людьми, заполняющими в парламенте ложу прессы, и постоянно болтала с ними и обменивалась новостями к взаимной выгоде и удовольствию.

В этой ложе вечно болтали, сплетничали, поддразнивали друг друга, смеха ради превозносили что-нибудь до небес, — словом, тут был особый стиль — своеобразнейшая смесь серьезности и зубоскальства. Полковнику Селлерсу ужасно нравились такие разговоры, хотя подчас он и терялся, — этой-то растерянностью, вероятно, больше всего и наслаждались его собеседники-журналисты.

По-видимому, в один прекрасный день они тоже проведали о том, как сенатор Бэлун укладывал свой депутатский багаж в ящики из-под галантерейного товара, и как раз обсуждали эту историю, когда пришел Селлерс. Он пожелал узнать подробности, и Хикс ему все рассказал. Потом продолжал с невозмутимой серьезностью:

— Не правда ли, полковник, раз вы посылаете заказное письмо, значит, оно имеет какую-то ценность? И раз вы платите за него пятнадцать центов, правительство должно особо заботиться о нем и возместить вам его полную стоимость, если письмо затеряется, — верно?

— Да, как будто так.

— Ну вот, сенатор Бэлун наклеил пятнадцатицентовые марки на семь огромных ящиков со всяким своим барахлом и отправил старое тряпье, стоптанные сапоги, поношенные панталоны и еще бог знает что — целую тонну почтой, заказным, как бумаги государственной важности! Хитро придумано и не лишено остроумия! По-моему, наши нынешние государственные деятели гораздо талантливее, чем бывало в старину: у теперешних куда богаче воображение, и они гораздо изобретательнее. Попробуйте-ка, полковник, представьте себе, как бы это Джефферсон [131] Джефферсон Томас (1743-1826) — выдающийся американский просветитель XVIII в., президент США с 1801 по 1809 г.; Джон Адамс (1735-1826) — президент США в 1797-1801 гг. , или Вашингтон, или Джон Адаме отправили свой гардероб почтой, да еще так остроумно возложили ответственность за этот груз на правительство, уплатив ровным счетом один доллар и пять центов! Нет, в те времена государственные деятели были несообразительны. То ли дело сенатор Бэлун! Я просто восхищен!

— Да, Бэлун человек способный, спору нет.

— Вот и я так думаю. Его имя упоминают в связи с назначением дипломатического представителя в Китай или, может быть, в Австрию, и я надеюсь, что он получит этот пост. Нам надо посылать за границу таких людей, в которых с наибольшей полнотой воплощен национальный характер. Джон Джей и Бенджамин Франклин [132] Джон Джей (1745-1829) — государственный деятель и дипломат времен войны за независимость. Бенджамин Франклин (1706-1790) — выдающийся американский общественный деятель и ученый. в свое время были не плохи, но с тех пор Америка ушла далеко вперед. Бэлун — вот человек, которого мы хорошо знаем и можем рассчитывать, что он будет верен… самому себе.

— Да, и притом у Бэлуна большой опыт общественной деятельности. Он мой старый друг. Когда-то он был губернатором одной нашей территории и очень успешно справлялся с этим делом.

— Надо думать! Он был по должности еще и представителем правительства по делам индейцев. Многие на его месте, получая суммы, ассигнуемые на содержание индейцев, на эти деньги кормили бы и одевали беспомощных дикарей, чью землю некогда отобрали белые в интересах цивилизации, — но Бэлун лучше знал, что нужно индейцам. Он на эти деньги выстроил в резервации государственную лесопилку и стал продавать лес по баснословной цене… Один его родич выполнял там всю работу бесплатно — то есть он не спрашивал больше того, что стоил лес.

— Но бедняги индейцы… не то чтобы я уж очень о них заботился, а все-таки… что же он для них-то сделал?

— Выдал им горбыль, чтобы они обнесли резервацию изгородью. Губернатор Бэлун был для бедных индейцев все равно что отец родной. Но Бэлун не один, у нас немало благородных государственных мужей, которые служат отечеству столь же ревностно, как Бэлун. В сенате их полным-полно. Вы не согласны со мною, полковник?

— Право, не знаю. Я очень уважаю наших государственных деятелей, слуг моего отечества. Я встречаюсь с ними каждый день, сэр; и чем больше я их вижу, тем больше их почитаю, и тем больше я благодарен за то, что наше общественное устройство дает нам возможность заручиться их услугами. Не многим странам на свете доступно такое счастье.