Лао Шэ - Сказители

– Я понимаю. У военных воля неба проявляется в повиновении.

– Запомни. – Адъютант Тао понизил голос. – Командующий Ван – это человек, с которым шутки плохи. Будь осторожен. Я не пугаю, а ставлю тебя в известность. Мы все же земляки.

– Спасибо, дорогой земляк, я очень вам признателен.

Адъютант ушел, а Баоцин снова опустился на стул и стал соображать. Первое, что пришло ему в голову, это вернуться домой и как следует отлупить жену. Давно бы пора, да какой в этом толк? Она только больше станет пакостить. Зачем давать волю чувствам? Настоящий мужчина не сражается с женщиной. Он встал и решил пройтись вдоль речушки. Шел Баоцин быстро, опустив голову и крепко сцепив руки за спиной.

Так он прошел с полчаса. Самое плохое в том, что командующий Ван в этих местах был этаким узурпатором и имел большое влияние. Если не отдать ему Сюлянь, спокойной жизни не будет всей семье. Его передернуло от этой мысли. Из лап такого злодея не выбраться. Командующему Вану достаточно послать одного молодца – н прощайся с жизнью! Тогда и домашних не уберечь.

Баоцин повернул обратно. При подходе к гостинице у него созрел конкретный план. Он пошел к брату. Тюфяк как раз сидел посреди дворика и глядел в небо. Они вместе отправились к реке и сели под развесистым тополем.

Тюфяк выслушал Баоцина, не проронив ни слова. Когда тог кончил, он встал и пошел.

– Куда ты? – спросил Баоцин, схватив брата за рукав. Тюфяк повернулся, взгляд его был решительным, губы дрожали. Он долго сдерживался, наконец сказал:

– Вот за это дело я возьмусь. Всякая там мелочь меня не касается. А этот вопрос тебе не по плечу, тут нужен я. Пойду встречусь с командующим Ваном и проучу его. Что это еще за субъект! Я ему скажу, что теперь республика и не те времена, чтобы покупать и продавать людей. – Тюфяк сжал пальцы так, что раздался хруст. – Хм, а еще называет себя командующим! Дерьмо, а не командующий! – Он сделал небольшую паузу, его худощавое лицо покраснело. – Сюлянь, эту любимую всеми девушку, продать старикашке! Даже думать противно!

Баоцин опустил руку на плечо брата,

– Потише, – сказал он. – Могут услышать. Садись, давай хорошенько все обдумаем.

– Она столько денег заработала, чтобы содержать нашу семью, – продолжал возмущаться Тюфяк, садясь. – Мы не можем ее продать. Не можем, не можем!

– Я и не говорю, что нужно соглашаться, – возразил Баоцин. – Я всего лишь рассказал тебе, как асе было на самом деле.

Тюфяк будто не слышал.

– Продолжай, говори. Можешь говорить все, что хочешь. Я не могу вздуть твою жену, но я твой старший брат, могу вздуть тебя. Не слушай старуху, ты должен все тщательно взвесить, а потом уж решать.

– Будь я с ней заодно, неужто пришел бы к тебе за советом? – Баоцин возмутился. – Я ни за что не дам согласия,

– Вот это правильно. Вот теперь это похоже на моего брата, в моем духе. Нужно помнить, что наши родители были людьми порядочными. Мы должны у них учиться. Зарабатывать деньги, исполняя сказы, не зазорно, а вот покупать и продавать людей – это недостойно порядочного человека.

Оба приумолкли, каждый думал о своем. Вдруг Баоцин разом высказал свои опасения.

– Брат, – сказал он, – ты подумал о том, что, даже если мы вернемся обратно в Чунцин, нам не увернуться от этого Вана. Имея автомобиль, сорок ли пути – сущий пустяк.

– Откуда ты знаешь, что у него есть автомобиль?

– Есть или нет, я не знаю, но он из военных кругов. Наберет хулиганья, те начнут бузить и скандалить. А с военной кликой и местные власти не смогут справиться. Чиновники будут друг друга защищать. Что бы ни вытворял этот тип по фамилии Ван, все сойдет ему с рук. Кто же нас защитит?

– Что же – ты так и отдашь ему Сюлянь? – глаза у Тюфяка, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

– Как можно! – ответил Баоцин. – Я говорю только, что нам не удастся избежать его лап. Нельзя наносить ему обиды. В этом деле надо по-хорошему.

– Как можно с таким человеком по-хорошему?

– Давай вот как. Я отправлюсь к нему на поклон. Возьму с собой Сюлянь, пусть и она поклонится ему до земли. Если он человек умный, то должен все понять, сказать в утешение пару слов, высоко поднять свою драгоценную руку и отпустить нас. Если же он рассердится, тогда и я от своего не отстану. А будет настаивать, не посчитаюсь ни с чем. Ну, как, брат?

Тюфяк почесал голову. Если Баоцин схватится с кем-нибудь, это получится даже лучше, чем у него. Но он не очень верил в то, что предлагал брат.

– Скажи-ка мне, – спросил он с долей сомнения, – под каким предлогом ты отправишься к нему?

– В народе говорят: сначала церемонии, потом оружие. Те, что продают свое искусство, испокон веков должны были первыми протягивать людям руку. Другого пути нет. И отбивать земные поклоны не считалось унизительным. Разве люди нашей профессии могут не отбивать земных поклонов бодисаттвам и чжоускому Чжуан-вану? А отбить земной поклон военачальнику – это ведь почти одно и то же? – Он засмеялся и вспомнил 'прошлое. – Было это в Циндао. Вторая жена генерал- губернатора заприметила меня и велела прийти в ее покои исполнять сказы. Поступи я так, мне бы потом несдобровать. Как быть? Я отбил земные поклоны чиновнику, которого она послала за мной. Ему стало неловко, и он внимательно выслушал все, что я ему рассказал, какой я бедный, как вся семья живет на моем иждивении. Если я хоть один день не заработаю денег, семья будет голодать. Вот почему я не могу с ним пойти. Он поверил мне, был очень тронут и отпустил меня. Если земными поклонами можно решать некоторые вопросы, я вовсе не считаю это зазорным. Возможно, и повезет. Если же земные поклоны не помогут, придется действовать круто. Тогда уж гори все огнем – буду биться с ними до конца.

– Зачем же брать с собой Сюлянь?

– Чтобы они убедились, что она еще ребенок. Она еще с лишк ом молода, чтобы стать наложницей.

– Старики как раз и предпочитают молоденьких несмышленых девочек. Повидавшую жизнь женщину труднее окрутить.

На это Баоцину нечего было ответить.

– Я пойду с тобой вместе, – сказал Тюфяк без особого энтузиазма.

– Не нужно. Ты сиди спокойно дома и присматривай за моей женой.

– За женой?

– Нужно же за ней кому-то присматривать, брат!

На следующий день утром Сюлянь и Баоцин вместе с адъютантом Тао отправились в резиденцию. Тюфяк отправился присматривать за женой брата.

– Хороша же, – начал он без предисловий, с издевкой в голосе. – Тебе мало, что несмышленый ребенок продает искусство, теперь ты еще хочешь, чтобы она продавала себя. Куда подевалась твоя совесть? Сердце-то у тебя есть?