Жюль Верн - ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ

Вторую пушку навели на крепкие скалы мыса Находки. Ядро ударилось об острый камень приблизительно в трех милях от Гранитного Дворца и разнесло его вдребезги.

Наводил душку и стрелял Харберт, который был очень горд своим первым выстрелом. Но еще больше гордился Пенкроф – ведь это его милый мальчик сделал такой замечательный выстрел! Третье ядро, пущенное в сторону дюн на верхнем берегу бухты Союза, упало на песок более чем в четырех милях от Гранитного Дворца, подскочило и скрылось в воде, подняв облако пены.

Для четвертого выстрела Сайрес Смит немного увеличил заряд, чтобы установить предел дальнобойности. Потом все отошли в сторону, так как пушку могло разорвать, и фитиль был подожжен с помощью длинной веревки.

Раздался громкий выстрел, но пушка выдержала. Колонисты бросились к окнам и увидели, что ядро задело верхушки скал на мысе Челюстей, примерно в пяти милях от Гранитного Дворца, и скрылось в волнах залива Акулы.

– Ну что же, мистер Сайрес, – спросил Пенкроф, восторженные крики которого едва не заглушили грохот выстрела, – что вы скажете о нашей батарее? Пусть все пираты Тихого океана явятся к Гранитному Дворцу! Ни один из них не высадится без нашего разрешения.

– Поверьте мне, Пенкроф: лучше не делать этого опыта, – ответил инженер.

– Кстати, – сказал моряк, – как мы поступим с шестью негодяями, которые блуждают по острову? Неужели мы им позволим расхаживать по нашим лесам, полям и лугам? Эти пираты – настоящие ягуары, и мы, мне кажется, должны поступить с ними, как с ягуарами… Как вы думаете, Айртон? – спросил моряк, обращаясь к своему товарищу.

Айртон медлил с ответом, и Сайрес Смит пожалел, что Пенкроф, не подумав, задал этот вопрос. С глубоким волнением услышал инженер ответ смущенного Айртона:

– Я тоже был таким ягуаром, мистер Пенкроф, и не имею права говорить.

И он медленно удалился. Пенкроф понял.

– Ну и дурачина же я! – воскликнул он. – Бедный Айртон! Он имеет такое же право говорить, как и любой из нас.

– Да, но скромность делает ему честь, и надо уважать это чувство, оставшееся от его печального прошлого, – сказал Гедеон Спилет.

– Согласен, мистер Спилет, – сказал моряк. – Больше я уже не попадусь. Лучше бы мне проглотить язык, чем огорчить Айртона! Но вернемся к моему вопросу. Мне кажется, что бандиты не имеют права на милосердие, и мы должны как можно скорее очистить от них остров.

– Вы действительно так думаете, Пенкроф? – спросил инженер.

– Да, я в этом уверен.

– И вы начнете беспощадную охоту за ними, не дожидаясь, чтобы они совершили какое-нибудь враждебное действие?

– А разве мало того, что они сделали раньше? – спросил Пенкроф, который не понимал колебаний инженера.

– В душе их могут возникнуть другие чувства. Быть может, они раскаются.

– Раскаются? Они? – воскликнул моряк, пожимая плечами.

– Пенкроф, вспомни об Айртоне, – сказал Харберт, взяв моряка за руку. – Он снова стал честным человеком.

Пенкроф недоуменно посмотрел на своих товарищей. Он никогда бы не поверил, что его предложение может встретить какой-либо отпор. По крутости своего характера он не мог допустить никаких компромиссов по отношению к негодяям, которые высадились на острове, – сообщникам Боба Гарвея, убийцам из команды «Быстрого». Моряк считал их дикими зверями, которых надо уничтожить без колебаний и без раскаяния.

– Вот так штука! – сказал он. – Все против меня. Вы хотите великодушничать с этими мерзавцами? Пусть так. Только бы потом не раскаяться.

– Какая нам может угрожать опасность, если мы будем настороже? – спросил Харберт.

– Гм… – произнес журналист, который больше молчал, чем говорил. – Их шесть человек, и они хорошо вооружены. Если каждый подстережет и застрелит одного из нас, они скоро станут хозяевами колонии.

– Почему же они этого не сделали до сих пор? – возразил Харберт. – Очевидно, потому, что это не в их интересах. К тому же нас тоже шестеро.

– Ладно, ладно, – сказал Пенкроф, которого не могли убедить никакие доводы. – Предоставим этим милым парням заниматься своими делишками и не будем больше о них думать.

– Послушайте, Пенкроф, – сказал Наб, – не корчи из себя такого злодея. Окажись один из этих несчастных под дулом твоего ружья, ты бы в него не выстрелил.

– Я застрелил бы его, как бешеную собаку, – холодно ответил Пенкроф.

– Пенкроф, – сказал инженер, – вы часто с большим вниманием прислушивались к моему мнению. Согласны вы в данном случае принять мой совет?

– Я поступлю так, как вам будет угодно, мистер Смит, – ответил Пенкроф, который отнюдь не казался убежденным.

– Тогда будем ждать и перейдем к нападению, только если на нас нападут.

Так и было решено держаться по отношению к пиратам, хотя Пенкроф не предвидел от этого ничего хорошего.

Нападать на них колонисты не собирались, но намеревались быть начеку. В конце концов, остров был велик и плодороден. Если в душе этих отверженных осталось хоть немного порядочности, они, может быть, еще исправятся. При создавшихся условиях они сами должны стремиться начать новую жизнь. Во всяком случае, следовало выждать, хотя бы из человеколюбия. Теперь колонисты, может быть, не смогут спокойно ходить по острову. До сих пор им приходилось опасаться только диких зверей, а сейчас по острову бродили шестеро ссыльных – возможно, отчаянных преступников. Конечно, это было страшно, и если б и колонисты были менее храбрые люди, они навсегда утратили бы покой. Но все равно. Пока что в споре с Пенкрофом правда была на стороне колонистов. Не ошиблись ли они, покажет будущее.

Колонисты считали своей важнейшей задачей произвести полное обследование острова, которое теперь имело две цели: во-первых, найти таинственного человека, в существовании которого нельзя было уже сомневаться, и в то же время выяснить, что сталось с пиратами, где они укрылись, какую вели жизнь и чего можно опасаться с их стороны.

Сайрес Смит желал бы выступить немедленно, но так как экспедиция должна была продолжаться несколько дней, то было решено нагрузить на повозку различные предметы лагерного оборудования и посуду – все необходимое для ночевок. Между тем одна из онагг поранила себе ногу, и ее нельзя было запрягать. Животное нуждалось в отдыхе, и колонисты решили отложить отъезд до 20 ноября. Ноябрь в этих широтах соответствует маю Северного полушария. Приближалось лето. Солнце подходило к тропику Козерога, наступали самые длинные дни в году. Время для экспедиции было выбрано наиболее подходящее. Даже если главная цель не будет достигнута, поход колонистов мог привести ко многим открытиям, особенно в отношении естественных богатств: ведь Сайрес Смит намеревался обследовать густой лес Дальнего Запада, тянувшийся до конца Змеиного полуострова.